Страница 102 из 166
Для Бена Томпсона, автора Stratechery – новостного бюллетеня для широкой публики, – события 2019 и 2020 годов стали откровением. Прежде он преуменьшал политические и идеологические мотивы китайского правительства, но в 2019-м записался в ряды новобранцев холодной войны. Он стал утверждать, что Китай воспринимает роль технологий совершенно иначе, чем Запад, и совершенно явно намерен экспортировать свои антилиберальные воззрения в остальной мир[1528]. Когда в августе 2020 года Трамп предложил запретить TikTok, глуповатое приложение для музыкальных видео, которым владеют китайцы, Томпсон был склонен с ним согласиться. «Если Китай перейдет в наступление на либерализм не только в своих, но и в наших границах, – писал он в июле 2020 года, – то в интересах либерализма расправиться с переносчиком инфекции, сумевшим прижиться именно потому, что он блестяще разработан и дает людям то, чего они хотят»[1529]. Половина американских подростков предоставляет личные данные китайскому приложению – и вы считаете, что это не опасно? Тогда подумайте о том, как Коммунистическая партия использует искусственный интеллект для создания полицейского государства, по сравнению с которым Большой брат Оруэлла кажется совсем примитивным. (Мы еще увидим, что идеальная тюрьма, к которой стремится Си Цзиньпин, на самом деле больше похожа на антиутопию, которую в 1920-х годах изобразил в романе «Мы» Евгений Замятин.) По словам Росса Андерсена[1530], «в ближайшем будущем любого, кто придет в общественное место [в Китае], смогут мгновенно идентифицировать: искусственный интеллект сопоставит человека с кучей его личных данных, включая каждое текстовое сообщение и уникальную схему белкового строения тела. Со временем алгоритмы смогут связать воедино из широкого спектра источников разные виды данных – записи о поездках, информацию о друзьях и знакомых, читательских привычках, покупках, – чтобы предсказать политическое сопротивление до того, как оно произойдет»[1531]. Многие из заметных китайских стартапов в сфере изучения искусственного интеллекта выступают в роли «добровольных торговых партнеров» Коммунистической партии, что само по себе достаточно плохо. Но гораздо сильнее, как говорит Андерсен, тревожит то, что вся эта технология предназначена в том числе для экспорта и среди стран-покупателей – Боливия, Венесуэла, Замбия, Зимбабве, Кения, Маврикий, Малайзия, Монголия, Сербия, Уганда, Шри-Ланка, Эквадор и Эфиопия.
Ответив на американскую атаку на TikTok, китайцы раскрыли карты. Ху Сицзинь, главный редактор подконтрольной правительству газеты Global Times, в своем Twitter назвал этот шаг «откровенно грабительским», обвинил Трампа в «превращении некогда великой Америки в страну-изгоя» и предупредил, что «если Соединенные Штаты позволят подобному происходить снова и снова, то их ждет неминуемый упадок». В показательном эссе, опубликованном в апреле прошлого года, китайский политический теоретик Цзян Шигун, профессор юридического факультета Пекинского университета, подробно разъяснил, к чему ведет упадок Америки. «История человечества – это, несомненно, история борьбы за имперскую гегемонию, – писал Цзян, – борьбы, которая со временем побудила империи, изначально локальные, перейти к нынешней форме глобальных империй и, в окончательном итоге, к единой мировой империи». По словам Цзяна, современная глобализация – это «„единая мировая империя“ 1.0, модель, созданная Англией и США». Но эта англо-американская империя «распадается» изнутри из-за «трех огромных неразрешимых проблем: постоянно возрастающего неравенства, возникшего из-за либеральной экономики… неэффективного управления, причиной которого стал политический либерализм, а также упадочнических настроений и нигилизма, порожденных либерализмом культурным». Более того, Западная империя постоянно подвергается атакам со стороны «сопротивляющейся России и конкурирующего Китая». Эти слова – не притязание на альтернативную евразийскую империю, а «борьба за то, чтобы стать сердцем мировой империи»[1532].
Если вы сомневаетесь в том, что Китай стремится одолеть империю 1.0 и превратить ее в империю 2.0, основанную на нелиберальной китайской цивилизации, значит, вы не учитываете всех способов, посредством которых эта стратегия претворяется в жизнь. Китай успешно стал «мировой мастерской», какой прежде был Запад. Китай, как вильгельмовская Германия, теперь располагает собственной Weltpolitik[1533], выраженной в форме громадного инфраструктурного проекта «Один пояс, один путь», – а сам этот проект очень похож на европейский империализм в том виде, в каком его представил Джон Аткинсон Гобсон в 1902 году[1534]. Китай превращает доступ к своим рынкам в трофей для американских компаний, заставляя их следовать линии Пекина. Китай проводит «операции влияния» по всему Западу, в том числе и в США[1535].
Пытаясь ослабить Советский Союз во время Первой холодной войны, Америка, помимо прочего, вела «культурную холодную войну»[1536]. Отчасти эта война представала в стремлении победить Советы «на их территории»: в шахматах (Фишер против Спасского); в балете (бегство Рудольфа Нуриева); в хоккее («Чудо на льду» 1980 года). Но прежде всего Америка стремилась соблазнить советских людей неодолимыми искушениями своей поп-культуры. В 1986 году Режис Дебре, левый французский философ и соратник Че Гевары, со скорбью говорил: «Рок-музыка, видео, джинсы, фастфуд, новостные сети и спутниковое ТВ сильнее, чем вся Красная армия»[1537]. Французы, разделявшие левые взгляды, смеялись, слыша о «кока-колонизации». Но парижане тоже пили кока-колу. А вот в наши дни все изменилось. В 2018 году я проводил дебаты в Стэнфорде, и слова Питера Тиля, миллиардера, сооснователя PayPal, врезались мне в память: «ИИ – это коммунист, а криптовалюта – либертарианец»[1538]. TikTok полностью подтверждает первую половину афоризма. В конце 1960-х годов, в дни «культурной революции», китайские дети отрекались от родителей во имя верности правым идеям[1539]. В 2020 году американские дети, порицая родителей за расизм, публиковали видео в TikTok.
Работы Цзян Шигуна и других ясно показывают: сегодняшний Китай понимает, что ведет холодную войну, которая, подобно предыдущей, представляет собой борьбу двух форм империи. Но все же книга, позволяющая ухватить самую суть того, как Китай наших дней видит Америку и остальной мир, – это не политический текст, а научно-фантастический роман: «Темный лес», вторая книга Лю Цысиня из цикла «Задача трех тел». Переоценить авторитет писателя в современном Китае трудно: его почитают технологические компании Шэньчжэня и Ханчжоу, и не кто иной, как сам Ван Хунин, официально причислил Лю к тем творцам, которые определяют лицо Китая в XXI веке[1540]. «Темный лес» продолжает историю вторжения на Землю беспощадных и технологически более развитых трисоляриан и знакомит читателей с тремя аксиомами «космической социологии». Во-первых, «выживание является основной потребностью цивилизации»[1541]. Во-вторых, «цивилизация непрерывно растет и расширяется, но объем вещества во Вселенной остается неизменным»[1542]. В-третьих, из-за «цепочек подозрений» и риска «технологического взрыва» в другой цивилизации в космосе может царить только закон джунглей. Вот как об этом говорит герой книги, «Отвернувшийся» Ло Цзи:
Вселенная – это темный лес. Каждая цивилизация – вооруженный до зубов охотник, призраком скользящий между деревьев… старающийся ступать бесшумно… Охотнику есть чего опасаться: лес полон других невидимых охотников, таких же, как он. Если он встретит жизнь – другого охотника, ангела или черта, новорожденного младенца или старую развалину, фею или полубога, – у него лишь один выход: открыть огонь и уничтожить. В этом лесу другие люди – ад. Любая жизнь представляет собой смертельную угрозу для всех остальных и будет уничтожена при первой возможности[1543][1544].