Живые связи

Густая трава промялась под нами, принимая в темно-зеленый ковер. Помимо травы я ощутила спиной и корни дерева, отчего-то они были мягкими и податливыми, словно живыми и гибкими как веревки. Придавленная чужим телом, я вскрикнула от неожиданности. Был в этом по крайней мере один плюс – мне сразу стало тепло. Внезапно я осмелела и решила проявить активность, тыкнув свой язык в рот мучителя. Вкус его оказался терпким, немного пряным и почему-то приятным. Ему это понравилось, потому что после моего робкого жеста его язык стал еще настойчивей увиваться вокруг моего. От нелепости происходящего я хихикнула – я все еще не могла поверить, что можно получить удовольствие от «облизываний».

Внезапно Ратмир отстранился и стал освобождать меня от остатков одежды, в том числе от любимых мною панталон, на сей раз бабушкиных, почти до колен, которые я использовала в качестве дорожного варианта. Я прикрыла глаза ладонями, чтобы не наблюдать весь этот срам. Оставив мое тело откровенно открытым для всякого рода посягательств, он поднялся и стал уверенно снимать свой камзол, расстегнул и дернул вверх рубашку, отпустил брюки… это все я видела сквозь щелки между пальцами, в которые подглядывала за происходящим. А происходящее… вызывало у меня странные чувства. Любопытство переплеталось со страхом, интерес с обидой, а злость с предвкушением описанного в романах экстаза. Я одновременно хотела оказаться на месте моих любимых героинь, но в то же время ненавидела Ратмира за то, что он вовлек меня в неизбежное сближение.

Когда тиран полностью разделся, меня захлестнула волна паники, которую в этот раз я не смогла остановить. Все дело в том, что я никогда не видела мужчину… в столь откровенном виде. Выдающееся выражение мужского естества так сильно ударило мне в глаза (в переносном смысле, конечно), что разум мгновенно оказался захвачен трусостью. Я с визгом подскочила и выкрикнула:

– Спасите!!! – словно в этом чертовом глухом и темном месте можно было бы ждать волшебной подмоги.

И что есть силы припустила прочь, визжа и размахивая руками. Далеко убежать не удалось. Быстрее, чем хотелось бы, Ратмир настиг меня, остановил, перехватывая рукой и настойчиво, но мягко положил обратно. На насиженное, то есть налёжанное, местечко. Хорошо, что я успела хорошенько треснуть жениха по колену, отчего он глухо вздохнул и осел на землю, возле меня. Далее, как и обычно бывает в любовных романах, правильный герой (это тот, который стремится сначала расположить к себе героиню, а уж потом свершает то, что ожидают все читатели) стал искать на моем теле точки, которые могли бы меня заставить проникнуться происходящим.

Настойчивые пальцы заскользили сверху и снизу и даже там, где посередине, и в общем паршивец нашел таки эти места, ранее припрятанные в бабушкиных панталонах, от которых мое тело непроизвольно выгнулось змеей, а с губ сорвался позорный вскрик. Говоривший о моем однозначном моральном падении, хотя Джит была бы довольна такому происшествию в моей жизни.

Мучитель терзал меня кропотливо, то возвращаясь к моим губам, то к точкам на моем теле, о которых святые матушки всегда благоразумно умалчивали, подхватывая за место предшествующего наказания, бродя руками по плечам и опускаясь ниже, щекоча пупок своим дыханием, отчего мне приходилось вздыхать с примесью осуждения. Этот прием был мною подсмотрен в выданной мне книге Джит «О методах и приемах подконтрольного взращивания мужеских особей», предназначенной для гармоничного семейного уклада. Предполагалось, что та самая особь начнет испытывать толику вины за свое неблагочестивое поведение, вознаградив супругу увесистым подарком.

Между тем в глазах Ратмира разливался огонь и по сдержанным стонам, похожим на рычание пса, грызущего корм, я понимала, что ему тяжело сдерживать себя. Но как любой положительный герой, в чем я, конечно, сомневалась, Ратмир удерживал контроль и свои выдающиеся достоинства при себе, пока я окончательно не провалилась в пучину безумия, призывно поддавшись вперед. Не выдержав искушения, я вцепилась в олицетворение мужской силы, анализируя физические качества, которыми жениха наделила матушка-природа: масштаб и прочность этого самого ровно соответствовали описанным в любовных книжицах сценках. Ратмир приглушенно вдохнул, и я поняла, что предел его терпению достигнут. Скажи мне раньше, что я сделаю подобное безобразие, о котором-то и подумать стыдно, – ни за что бы не поверила. Но теперь мои глаза закрыла пелена притяжения к герою, в зрачках которого разгоралась бесконечность, бездна… и куда я провалилась на самое дно.

Внезапно жених оказался между моих разведенных конечностей. Я поняла, что вот оно – приближение обещанного романами океана блаженства! Неземного, бесконечно приятного и сногсшибательного удовольствия! Ратмир бросил быстрый взгляд на мое лицо, а потом так же стремительно дернулся вперед. В моей голове взорвался салют и разноцветные искры, казалось, полетели в стороны. Только неземное удовольствие не спешило покрывать меня с головой, причиной искр стал болевой удар. Больно! Оказывается, это так неожиданно больно! Так остро и так… сильно! Обман! – хотелось выкрикнуть мне, но я на это была не способна.

– А-а-а! – закричала я как резанный поросенок, и что есть силы дернулась в сторону, одновременно отталкивая Ратмира. Герой такой реакции не ожидал и таращился несколько секунд весьма озадаченно, пока я резко дышала, стараясь совладать со страшной правдой.

Однако секундное замешательство на его лице сменилось явной уверенностью. Я же девушка сообразительная, поэтому сразу поняла, что во все это мероприятие закрался подвох.

– Нет, нет, нет!.. – испуганно залепетала я, упираясь ладонями в твёрдую мужскую грудь в попытке остановить происходящее.

Однако жених и не думал принимать в расчёт мой испуг, а лишь сильнее навалился, вжав меня в траву. Прихватил за талию и двинулся вновь, намереваясь вновь поразить меня выражением своего мужского естества. Со второй попытки я лишь укрепилась во мнении, что преждевременно согласилась на это сомнительное мероприятие. Ощущение острой боли, выбивающей все мысли, пронзило меня насквозь. Тело реагировало молниеносно, я выскользнула, проехав спиной по земле, впиваясь ногтями в мужские плечи и раздирая их в кровь в попытке оттолкнуться. Забилась руками и ногами с желанием нанести как можно больше травм покусителю на самое святое и такое, как выяснилось, чувствительное.

Ратмир отстранился, тяжело дыша и глядя на меня с удивлением. Перехватил руки, как досадную помеху. Усмехнулся:

– Ты словно уж… Верткая, как змея. Не дергайся, Аля. Так будет легче.

Аля? Он назвал меня Алей? Так меня называли лишь в глубоком детстве, когда я ездила в гости к деду Гарольду и его второй жене. Я бегала по поляне, весело смеясь и бросая мяч, а они издалека меня подзывали «Аля! Аля!» Это имя эхом зазвучало в моей голове во внезапно нахлынувших воспоминаниях…

Ратмир воспользовался моим замешательством и, подтянув меня ниже, внезапно схватил одной рукой мое бедро, второй же вцепился в плечо, прочно фиксируя меня. Резко дёрнувшись вперёд, он достиг искомого, я же вскрикнула и начала тяжело дышать, стараясь привыкнуть к своему новому статусу опытной женщины. Ну… по крайней мере, невинной девушкой меня назвать уже было нельзя. Сделав своё пакостное дело, тиран внезапно замер, с какой-то озабоченностью всматриваясь в мое лицо. Мои ошалевшие глаза без признаков мыслительной деятельности устроили жениха, потому что он начал медленно двигаться, стремясь довести срамное дело до конца.

Я притихла, стараясь понять, что со мной происходит. Острой боли уже не было, остались странные ощущения присутствия чужого, глубокого проникновения, достающего до самой сути, будто Ратмир внезапно завладел не только моим телом, но и душой… Я поняла, что согласившись на все это действие, словно подписала совсем не тот договор, на который рассчитывала. Не опыт по превращению старой девы в полноценную женщину… И не океан блаженства, который почему-то не спешил затапливать меня с головой. Книги, похоже, обманули… все вводило в заблуждение с единственной целью заманить, дать ложное ожидание. Теперь же я понимала, что все не просто так, все слишком серьёзно. Не выйдет спокойно и равнодушно взирать на человека, который… проник так глубоко в мою сердцевину, тело и разум. Словно что-то обломилось внутри меня, делая меня покорной и податливой нехитрым действиям.