Страница 39 из 109
Когда подруги говорили о ее браке с Роем как о решенном деле, Энн обычно краснела. Но сейчас она не покраснела: ей вдруг все показалось ужасно пресным — и предстоящий вечер, и болтовня Фил. Она дала подзатыльник Бандиту.
— Слезь сейчас же с подушки, животина! Сколько раз тебе говорили — не лазать по диванам?
Энн взяла свои орхидеи и пошла вниз, в гостиную, где тетя Джемсина присматривала за четырьмя пальто, развешанными перед камином, чтобы девушки надели их теплыми. Рой Гарднер дожидался Энн в гостиной и от нечего делать дразнил Кошку-Сару. Кошка-Сара не любила Роя и всегда садилась к нему спиной. Но она была единственным недругом Роя Гарднера в Домике Патти. Всем остальным он очень нравился. Тетя Джемсина была очарована его неизменной учтивостью и бархатными интонациями его голоса. Энн необыкновенно повезло, говорила она. Такие высказывания почему-то рождали в Энн протест. Конечно, Рой очень романтично за ней ухаживает — более галантного обожателя и пожелать нельзя, но… слишком уж рано тетя Джемсина и подруги все за нее решили. Помогая ей надеть пальто, Рой, как всегда, сделал поэтический комплимент, который почему-то на этот раз не заставил ее сердце учащенно забиться. Всю дорогу до университета Энн была молчалива, а когда она вышла из раздевалки, то показалась Рою немного бледной. Однако, войдя в зал для танцев, Энн вдруг оживилась и порозовела. Она повернулась к Рою с веселым выражением лица, а он улыбнулся ей своей, как говорила Фил, «обволакивающей» улыбкой. Но ни этой улыбки, ни самого Роя Энн даже не замечала. Просто она увидела, что у противоположной стены стоит Джильберт и разговаривает с девушкой, которая, видимо, и есть Кристина Стюарт.
Девушка была очень красива — высокого роста, статная, — правда, с возрастом такие женщины сильно полнеют, с голубыми глазами, белой кожей и гладко причесанными черными волосами.
«У нее такая внешность, о какой я всю жизнь мечтала, — горестно подумала Энн. — Белая кожа, румянец на щеках, голубые глаза, волосы как вороново крыло. Даже странно, что ее зовут не Корделия Фитцджеральд. Но фигура у меня, пожалуй, получше, а уж про нос и говорить нечего».
Эти соображения немного ее утешили.
Глава двадцать пятая РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
Март пришел кротким ягненком: прозрачные солнечные дни, живительный воздух, еще морозные розовые сумерки и волшебные лунные ночи.
Обитательницы Домика Патти уже находились в плену приближающейся экзаменационной сессии. Все они усердно занимались, и даже Фил корпела над учебниками и конспектами с упорством, которого от нее никто не ожидал.
— Я хочу отхватить стипендию Джонсона по математике, — спокойно объявила она. — Можно было бы получить стипендию и по греческому, но я выбрала математику — мне хочется доказать Джонасу, что у меня хорошо варит котелок.
— Джонасу больше нравятся твои карие глаза и асимметричная улыбка, чем то, что у тебя скрывается под черными кудрями, — улыбнулась Энн.
— Когда я была молода, считалось, что юной леди просто не пристало разбираться в математике, — изрекла тетя Джемсина. — Но с тех пор все изменилось — только не знаю, к лучшему ли. А ты умеешь готовить, Фил?
— Нет, я в жизни не готовила. Один раз хотела испечь пряник, да и тот не получился — в середине он провалился, а по краям встал дыбом. Но, тетя Джимси, неужели вы думаете, что, когда мне надо будет выучиться готовить, я со своими способностями не смогу быстро освоить кулинарное дело?
— Может, и так, — осторожно согласилась тетя Джемсина. — Я в общем-то не против высшего образования для женщин. У моей дочери тоже степень бакалавра. Но я научила ее готовить до того, как профессор в колледже принялся учить ее математике.
В середине марта пришло письмо от хозяек домика. Мисс Патти Споффорд сообщала, что они с Марией остаются в Европе еще на год.
«Так что можете рассчитывать на наш дом и на следующий учебный год, — писала она. — Мы с Марией решили прокатиться в Египет. Хочу перед смертью повидать сфинкса».
— Нет, вы только представьте — «прокатиться в Египет»! Небось будут разглядывать сфинкса с вязаньем в руках, — засмеялась Присцилла.
— Я так рада, что мы сможем здесь жить и в следующем году, — призналась Стелла. — Я боялась, что они вернутся этим летом и отнимут у нас наше гнездышко, и бедным птенцам опять придется ютиться по пансионам.
— Все, я пошла в парк, — объявила Фил, отбрасывая учебник. — Когда мне будет восемьдесят лет, я порадуюсь, что пошла сегодня гулять в парк.
— Как это? — спросила Энн.
— Пойдем со мной, я тебе все объясню.
Мартовский вечер, словно бы закутанный в огромную белую тишину, был теплым и тихим. Девушки направились по длинной сосновой аллее, которая, казалось, вела прямо в глубину залившего полнеба малинового заката.
— Энн, я самая счастливая девушка на свете, — вдруг призналась Фил.
— Что, мистер Блейк наконец сделал тебе предложение? — спокойно спросила Энн.
— Да, и при этом я три раза чихнула. Ну не ужас ли? Но я даже не дала ему закончить и поспешила сказать «да» — так боялась, что он вдруг передумает. У меня голова кружится от счастья. Мне казалось, что Джонас не способен влюбиться в такую легкомысленную особу.
— Фил, ты ведь на самом деле не такая уж легкомысленная, — серьезно возразила Энн. — Под твоей внешней фривольностью скрывается верное женское сердце. Зачем ты его ото всех прячешь?
— Это происходит помимо моей воли, королева Анна. Ты права — в глубине души я вовсе не легкомысленна. Однако вся покрыта легкомысленной оболочкой, и никак не могу ее содрать. Но Джонас знает, какова я на самом деле, и любит меня такой, какая я есть. А я люблю его. Знала бы ты, как я изумилась, осознав, что полюбила некрасивого человека, да еще по имени Джонас. И разогнала всех остальных поклонников. Но я буду звать его Джо. Такое милое коротенькое имя. А вот Алонсо сократить никак нельзя.
— А что об этом думают Алек и Алонсо?
— Я им сказала во время рождественских каникул, что не выйду замуж ни за того, ни за другого. Сейчас мне даже смешно вспоминать, что я думала о них всерьез. Мне было так их жалко, что я заливалась слезами, отказывая им. Но я знала, что могу выйти замуж только за одного человека на свете. На этот раз я не испытывала никаких сомнений. Никто за меня не решал, я все решила сама.