Страница 7 из 8
Р.Т. Из утраченных записей
…Еще впечатление природной красоты Украины, от самого своего западного края уходившей у нас из-под ног и колес в отступление. Я ее впервые увидел, Украину, если не считать двух-четырех концов пути в поездах Москва – Севастополь, Москва – Сочи. И увидел в такую медоцветущую пору – в последние дни июня. Как поразил меня запах в открытом поле, вдалеке от каких-либо садов или пчельников, густой, медовый запах, исподволь сдобренный еще чем-то вроде мяты. Я спросил у товарища украинца, чем это так пахнет, оказалось – пшеницей…
Еще запись…
Прошли с боями, с бедами отступления чуть не тысячу верст, воевали уже не один месяц, а расположившись на привал в холодеющей к вечеру степи, полной запахов поздней печальной страды (картофельник, свежая яровая солома), запели. Запели простую душевную русскую песню, в которой даже про войну не было ни слова. Зато были слова о жизни, любви, родной русской природе, деревенских милых радостях и печалях. И странно: казалось, что ничего этого нет – ни немцев, ни великого горя, а есть и будет жизнь, любовь, родина, песня. Мать обнимет сына. Воин подхватит на руки выросшего без него сынишку. (Записано было гораздо лучше.)
11. VII А.Т. – М.И. Киев – Чистополь (письмо первое)
…Живу, конечно, напряженнее, чем где-либо раньше. Все это легко представить даже по газетам. В быту одно неудобство (собственно, не одно, но более понятное) – это то, что я путешествую врозь со своим чемоданом. То он впереди, то – я. Вчера удалось помыться горячей водой, и рубашку крайне нужно было сменить – купил какой-то апаш…
Написал несколько стихов, но все еще очень плохо. Писать приходится бог весть в какой обстановке. Это тяжело, когда чувствуешь, что тут бы слова нужны такие, с которыми на смерть людям идти, а глядишь – стишки, какие мог бы написать и не я, и не выезжая из московской квартиры. Конечно, если буду жив, все возмещу – ничего не забуду, но особенно важно было теперь, теперь говорить сильно и волнующе…
Волею судеб работаю я со следующими товарищами: Безыменский, Вашенцев, М. Розенфельд, Савва Голованивский (Украина) и др. Очень не повезло с редактором, но что же – свое дело я так или иначе буду выполнять…
11. VII А.Т. – М.И. Киев – Чистополь (письмо второе)
…Вчера послал тебе письмецо более пространное. Выезжать последние дни – не выезжаю, но работы хватает и на месте.
Частенько приходится бегать «от воздуха», но все это сущие тыловые пустяки. Люди живут, работают, пьют, едят и даже спят. В отношении к Армии народа, детей, женщин, занятых на разных работах, – столько трогательного, что не рассказать. М.б., напишу что-нибудь и на эту тему…
1. VIII А.Т. Д/а – газета «Известия»
Вношу через посредство вашей газеты в фонд обороны Родины Сталинскую премию в размере 50 000 руб., присужденную мне в текущем году.
А. Твардовский
5. VIII
А.Т. вместе с поэтами А. Малышко, М. Бажаном и др. выступает по радио, читает свои военные стихи.
М.И. вспоминает:
…Стихотворение «Когда ты летишь» обязано поездке под Канев. Именно там увидел А.Т. малыша Миколку, угощавшего корреспондентов семечками; заслышав вражеский самолет, прятавшегося под лавку или укрывавшего голову подушкой. Трогательное упоминание об этом ребенке есть в письме А.Т. 12 октября. Обращает на себя внимание то, что А.Т. включал это стихотворение во все прижизненные издания, тогда как многие фронтовые стихи такого же и даже лучшего уровня он исключал из позднейших выпусков своих работ. Наверно, образ ребенка, встреченного в трагических обстоятельствах войны, особенно врезался в его память, и он, этот образ, восполнял несовершенство произведения, созданного в походных условиях первого военного года…
Конец августа
Встреча с Аркадием Петровичем Гайдаром, с которым Твардовский сблизился в 1940 г. А.Т. был одним из последних, кто видел Гайдара. В сентябре, отказавшись вылететь из окруженного Киева, военный корреспондент «Комсомольской правды» Гайдар остался в партизанском отряде. А 26 октября 1941 г. Гайдар погиб в бою под деревней Леплява Каневского района.
25. VIII А.Т. – М.И. (с оказией)
…Сейчас насчет переписки нужно подождать. Почта работает скверно, для этого есть тысячи причин… Но все же я должен тебя уведомить о главных моментах этой двухмесячной жизни. На первых порах у меня (не только у меня, но главным образом у меня) были тяжелые отношения с начальством. Редактор сильно хамил, а мне не повезло. В первой поездке я с непривычки (потому что ничего подобного не видел в Финляндии) немного опешил и вернулся без единой строчки материала. Ты, конечно, понимаешь, что раз я не нашел материала, значит, его действительно нельзя было собрать, но на языке военного это было невыполнение боевого задания. Сразу же я поехал в новую поездку и возвратился с богатым материалом. С тех пор езжу и пишу благополучно. А редактор, сильно нахамив, вдруг осекся и ведет себя по отношению ко мне излишне хорошо. Доходит до того, что я должен сам добиваться поездки на фронт. Кстати сказать, мы говорим «на фронт», хотя сами находимся на самом настоящем фронте. Под Киевом бои…
Теперь о работе. Я пишу довольно много. Стихи, очерки, юмор, лозунги и т. п. Работа, говорят, хороша. Попросту сказать, на редакционных совещаниях она неизменно получает лучшую оценку. Сам же скажу, что все это, конечно, газетное, иного и требовать сейчас от себя не приходится. В центральную печать редко передать удается что-нибудь… Я об этом не тосковал бы, но мне хотелось бы, чтоб ты хоть изредка могла видеть мое имя в печати, а значит, и знать обо мне, что я, как говорится, жив-здоров…
Ты, наверно, знаешь, что премию я отдал в фонд обороны. Я не мог с тобой переговорить предварительно, но я был абсолютно уверен, что ты это одобришь, и так как эти наши с тобой деньги, то вместе со мной и ты внесешь свою половинку. Дорогая, это – боевой самолет, а как они здесь нужны, я имел возможность убедиться…