Опороченная Лукреция

Подойдя, она проговорила:

– Добрый день, поэт. Вы меня знаете?

Он улыбнулся, а затем встал на одно колено и поцеловал ее руку.

– Вас невозможно с кем-нибудь спутать, герцогиня.

– Строцци читал мне ваши стихи. Они мне понравились, и я не смогла отказать себе в удовольствии посмотреть на вас.

– Вы приехали с друзьями?

– С несколькими служанками и двумя-тремя слугами. Они остались на барке.

– Значит, свиту вы не взяли? Очень рад. Я люблю простые манеры.

– Знаю. Строцци мне говорил.

– И много он говорил обо мне?

– Настолько много, что сейчас я не могу поверить, что в первый раз вижу вас. А еще я знаю вас по вашим творениям.

– Простите, вы так ошеломили меня своим появлением, что я забыл обо всех законах гостеприимства. Не желаете освежиться?

– Кубок вина, если можно.

Он хлопнул в ладоши и велел слуге сходить в винный погреб. Затем они расположились за столиком, стоявшим в тени, и заговорили о поэзии.

Она очаровала его. В ней не было ничего такого, что заставило бы вспомнить о дурной славе, окружавшей ее. И сейчас, после перенесенной болезни, она казалась еще более хрупкой, чем обычно. А может быть, такой она выглядела на фоне всего, что приписывали семье Борджа.

Расставаясь с ней, он еще раз вспомнил своего доброго приятеля Эркюля Строцци. Уж не хотел ли тот испытать твердость его платонических убеждений?

Вскоре Пьетро Бембо приехал в Феррару и стал частым гостем в комнатках на балконе замка. Знаменитый на всю Италию, он одним своим присутствием привлекал внимание к вечерам, которые устраивала Лукреция. Он же не придавал большого значения ажиотажу, вызванному его приездом. К поклонению соотечественников Пьетро привык довольно давно, и сейчас его занимало другое. Дело в том, что он искренне верил в силу великого учения Платона, но впервые встретил женщину, казавшуюся достойной его эстетических воззрений. Ему хотелось предаться духовному общению с ней, насладиться их интеллектуальной близостью.

Лукреция понимала его и тоже желала испытать те возвышенные чувства, о которых так много читала в книгах и слышала от своего поклонника Эркюля Строцци. Она устала от прежних любовных связей. И ей нужно было найти средство, помогающее забыть дикий нрав ее супруга.

Строцци с удовольствием наблюдал за ними. Все происходило так, как он предполагал. Он свел их и теперь мог себе сказать: я помог им встретить друг друга, и я не ошибся в них. Интересно посмотреть, сколько будет длиться эта чистая, целомудренная дружба – скоро ли страсть возьмет верх и сбросит их с заоблачных высот, толкнув к земным наслаждениям. Двое красивых, чувственных людей, размышлял Строцци, – долго ли они будут своими разговорами заглушать зов плоти?

Дни, когда Лукреция готовилась расстаться с жизнью, были нелегкими и для Ипполита. Папа не делал секрета из своих подозрений, касавшихся семьи Эсте. Герцога тот ругал даже в присутствии Ипполита – явно хотел сорвать на нем свой гнев.

– Я начинаю сомневаться, – зловещим голосом сказал он однажды, – что в Ферраре к моей дочери относятся с должным уважением.

Услышав эти слова, Ипполит содрогнулся. Он не был трусом, но методы, с помощью которых Борджа избавлялись от своих врагов, кого угодно заставили бы трепетать от ужаса. Порошок со звучным названием кантарелла вовсе не относился к числу чьих-то досужих выдумок – слишком уж многие попробовали его за столом у Александра. Другие просто исчезали, и о них больше не было никаких известий. Третьих находили в Тибре. Недаром же остряки говорили, что Александр и впрямь шел по стопам Святого Петра – если судить по тому, что его следы всегда вели в сторону реки, протекавшей под семью римскими холмами. Правда, преемник библейского апостола ловил не рыбу, а людей.

Санча, любовница Ипполита, тревожилась не меньше, чем он.

– Если Лукреция умрет, тебе нельзя будет и часу оставаться в Риме, – говорила она.

– Какая им польза от моей смерти? – спросил он как-то раз. – Разве сможет она вернуть Лукрецию?

Санча пристально посмотрела на своего любовника.

– Если Лукреция умрет, – сказала она, – то семью Борджа уже никто не будет величать Пасущимся Быком, что изображен на их гербе. Уверяю тебя, на его месте окажется обезумевший от собственной ярости бык – и даже сам дьявол не защитит того человека, который случайно очутится на пути этого животного.

– Папа достаточно благоразумен. Он увидит, что моя гибель ему ничего не даст.

– Неужели ты ничего не знаешь об отношениях в их семье? Они ненормальны, говорю тебе – ненормальны! А сами эти люди – неразлучная троица… порочная, если угодно, но все равно неразлучная. Ты их почти не видел вместе и не можешь понять моих слов.

– Сдается мне, – легкомысленно заметил Ипполит, – ты устала от своего любовника и желала бы, чтобы он поскорее уехал из Рима, тогда ты смогла бы проводить время с другими.

– Дорогой мой, твое присутствие не помешало бы мне проводить время с другими.

– И не мешает, – улыбнулся он. Она засмеялась.

– Ты не настолько уникален, чтобы удовлетворить меня в одиночку. Но ты пришелся мне по душе, мой юный кардинал. Вот почему я предупреждаю тебя. Будь готов бежать отсюда.

Он редко воспринимал ее всерьез и не собирался следовать ее совету. К тому же вскоре из Феррары пришло сообщение о выздоровлении Лукреции.

Однако от его напускного благодушия не осталось и следа, когда в Рим вернулся Чезаре.

Ипполит был у Санчи, когда тот зашел к ней. Ситуация сложилась очень напряженная, и Санча, беззаботно болтавшая со своими двумя любовниками, превосходно это осознавала.

Ее он покинул вместе с Чезаре. Не из трусости. Просто ему не хотелось оставаться после ухода человека, с которым у него когда-то складывались приятельские отношения. Во всяком случае, так он говорил себе.

Несколько часов спустя Санча послала за ним, а когда он вновь появился, пылко обняла его.

– Ипполит, мой дорогой кардинал, – сказала она, – я буду тосковать без тебя, но тебе необходимо срочно исчезнуть из Рима.

– Но почему? – спросил Ипполит.

– Потому что я люблю твое красивое тело и не хочу, чтобы его разлучили с душой. Возьми с собой двух-трех надежных друзей и немедленно скачите прочь из Рима. Может быть, ты успеешь укрыться в Ферраре.

– От кого?

– Не трать времени на ненужные расспросы. Ты знаешь, от кого. Он уже не церемонится со своими жертвами, как раньше, – просто отдает приказ… и человека, который досаждал ему, больше нет в живых.

– Я ему ничем не досадил.

– Ты был моим любовником. А Чезаре не всегда нравятся мои увлечения.

Ипполит молча смотрел на нее.

– Ипполит! – закричала она. – Безмозглый кретин! Беги… беги, пока не поздно. Передай от меня привет Лукреции. Скажи, что я скучаю по ней. Но не мешкай ни минуты! Говорю тебе, твоя жизнь в опасности.

Ипполит вышел от нее и в двух кварталах от дома Санчи встретил своего грума и двух оруженосцев. Поджидая его, все трое заметно нервничали. С приездом Чезаре в Риме многие потеряли покой – а те, кто имел хоть какое-нибудь основание считать себя провинившимся перед ним, дрожали от страха.

Через час Ипполит уже скакал прочь из Рима.

Ожидания Эркюля Строцци оправдались через три месяца после выздоровления Лукреции.

Альфонсо в это время инспектировал военные укрепления на границе Феррары; Ипполита, недавно вернувшегося из Рима, старый герцог не отпускал от себя ни на шаг; Юлий всюду следовал за Лукрецией, но его интересовала не она, а Анджела.

Вот почему Лукреция воспользовалась приглашением Строцци и посетила его виллу в Меделане – менее удаленную, чем Остеллато, – где незадолго до этого поселился Пьетро Бембо.

Там, среди благоухающих цветников и тенистых садовых беседок, они смогли быть вдвоем, и только вдвоем. Им никто не мешал – Юлий и Анджела вернулись в Феррару, как только увидели встречавшего их Пьетро.