Страница 7 из 7
Меня забрал автомобиль. Я тогда впервые в жизни села в машину. Очень странно, если учесть, что теоретически я умела ею управлять, практику мы проходили на тренажерах. Я вполне могла сесть за руль с закрытыми глазами, даже за управление вертолетом или мотоциклом. Нас учили всему: пяти языкам, писать читать, языку глухонемых, брайлю. Я была хорошей ученицей. Всегда только на отлично. Потому что боялась…всегда боялась стать изгоем.
Мы ехали довольно долго, я не могла рассмотреть ровным счетом ничего за занавешенными стеклами автомобиля. С двух сторон от меня сидели конвоиры, продолжая беседовать и перекрикиваться с водителем.
— Зачем она ему?
— Не знаю. Понятия не имею. У генерала какие-то свои критерии и запросы.
— ВВ12 мы не возили к нему.
Конвоир бросил взгляд на меня, а потом на своего дружка.
— Плевать, ее все равно уничтожат после допроса.
— ВВ12 тут же отправили на задание, которое она провалила и была ликвидирована.
— Тогда какого… зачем сейчас?
— Черт его знает, что у него на уме. Не лезь в это. Меньше знаешь — дольше жив.
Конвоир снова повернулся ко мне, окинул взглядом, словно лапая, словно касаясь, как мерзкими щупальцами этими сальными глазками «ощупывая» мое тело.
— Красивая.
Второй фыркнул и засмеялся.
— Думаешь? Да у него женщин столько, сколько ты не видел за всю свою жизнь, плюс сто лет вперед. Нахрена ему эта оборванка костлявая, когда можно трахать актрисулек, певиц, богему или любую высокопоставленную шлюху?
— А я бы оттрахал эту.
Он протянул руку и дернул мой локон, который упал мне на глаза. Я повела головой, и он сжал мои волосы пятерней.
— Не дергайся, сука! Когда тебя прикажут казнить, ты пройдешь через меня. Так что будь посговорчивей, и я отымею тебя более гуманно.
Второй фыркнул.
— Она зеленая. Не спелая. Не люблю таких. Несозревших. Кожа да кости.
Пальцы на моих волосах разжались и поползли по шее к груди. Я закусила губы, чтобы не закричать, к горлу подкатил приступ тошноты, когда ладонь накрыла мою грудь и сильно сжала.
— Еще как созрела. Я бы погрыз ее розовые соски, пожевал до крови.
Зажмурилась, мысленно отстраняясь от холодных пальцев ублюдка, которыми он шарил у меня за пазухой.
— Я знаю толк в маленьких, грязных куколках. Они часто проходят через меня перед тем, как отправляются на тот свет. Она многому научена, да, дрянь? Тебя же учили, как ублажать мужчин, маленькая шлюха?
Он сжал мой подбородок, заставляя поднять голову, но я снова повела ею, не поднимая глаз.
— После допроса от нее останется лишь жалкая тень. Он превратит ее тело в лохмотья, покалечит разум, и ты будешь трахать полуживой труп.
— В этом тоже есть своя прелесть, — его холодные пальцы сжали сосок, и я мысленно раздробила ему все кости, освежевала и посадила на кол, как и тех двоих надзирателей, — посмотри мне в глаза! Ну! Сука! Смотри мне в глаза!
Я посмотрела, вкладывая в свой взгляд все презрение, которое клокотало во мне.
— Наглая. Дерзкая. Бракованная! Хозяину не понравится твоя дерзость и он велит выколоть тебе глаза. Так что лучше на него ТАК никогда не смотри.
Черепичная крыша здания возвышались над высокой серой стеной, обнесенной по периметру колючей проволокой. Массивные ворота поднялись наверх, пропуская автомобиль внутрь, и бесшумно опустились за нами. Тогда я не могла точно описать это строение, мне было не с чем сравнивать, разве что с нашими корпусами на Острове. Сейчас я бы сравнила это здание с крепостью. Здесь царила странная атмосфера глухой тишины. Никаких звуков, кроме карканья ворон и завывания ветра.
Я видела торчащие из земли кустарники, голые деревья. Сухая листва хрустела под босыми ногами, клубы тумана путались между деревьями, как рваная вата. Осень. Посмотрела на окна здания за тонкими прутьями решеток. Или стекла занавешены, или там кромешная тьма. Если сравнить с корпусами Острова, то это здание казалось огромным и страшным живым организмом, словно пропитанным мрачностью и угрозой.
Я дрожала, как осиновый лист, мелкой и крупной дрожью, отбивая зубами барабанную дробь от холода, чувствуя, как меня одновременно и тошнит, и сосет под ложечкой от голода. На Острове нас трое суток не кормили. Меня не тащили, я шла следом надзирателями и чувствовала, как меня переполняют противоречивые чувства: от ужаса до совершенного абсурдного предвкушения встречи. Тогда у меня не было понимания нормальности своих эмоций, мне было опять-таки не с чем сравнивать. Я просто плыла по течению, без права выбора. Но я свой выбор сделала в тот момент, когда нарушила законы Острова, и прекрасно понимала, что за это последует расплата. Мне не было страшно, я была готова умереть, потому что мне никогда не простят того, что я пошла против системы, сломала их размеренную фальшивую жизнь.
Рассмотреть здание изнутри я не успела, как только мы вошли за массивную широкую дверь, к нам навстречу вышел мужчина в военной форме. Он презрительно осмотрел меня с ног до головы, потом бросил яростный взгляд на конвоиров.
— Слишком долго заставили ждать! Поторопитесь! Генерал в ярости!
Один из надзирателей, схватил меня снова за шкирку и потащил волоком за собой, заставляя цепляться руками за веревку, не давая опомниться, оглушая пинками и тычками, вырывая волосы. Мы спускались по узкой, крученой лестнице вниз, и никто не обращал внимания, что я спотыкаюсь, бьюсь о перила и о стены.
На меня давила тишина этого здания. Ни одного звука, кроме наших шагов, моих всхлипов, когда я получала очередной синяк от удара об острый край перил. Внизу перед нами распахнулась очередная дверь, и мы оказались в огромной зале с каменным полом, очень высоким потолком, с которого в центр залы были направлены яркие прожекторы. Я с ужасом увидела на стенах цепи, ошейники, шесты над потолком, и мне стало не по себе, я буквально физически почувствовала, что именно происходит здесь, назначение этого жуткого места. Значит, меня ожидают пытки. По спине пробежал холодок страха, и я нервно сглотнула.
А потом я увидела Владимира. Словно появился из ниоткуда. Со столпа искусственного света, или меня настолько ослепляли прожекторы, что я не сразу его заметила. Мне снова стало нечем дышать в его присутствии, я забыла, как это делается, а сердце бешено заколотилось в груди. Сейчас он был без неизменного длинного плаща. В военной рубашке, наглухо застегнутой на все пуговицы, в таких же штанах и высоких сапогах. Только волосы заглажены назад.
Владимир тяжелой поступью подошел ко мне. Он не сказал ни слова. Просто оглядывал с ног до головы, а у меня не хватало смелости посмотреть ему в глаза, но я чувствовала его взгляд. Очень тяжелый, пронизывающий насквозь. Тогда я не понимала, что моя реакция на него совершенно отличается от таковой у любого другого обвиняемого. Потому что все, кто общались с генералом, смертельно его боялись. На уровне подсознания, это было вложено в их головы, в их молекулы. Недра НКВД — это место, где бояться оказаться простые смертные. Я же испытывала совершенно иные эмоции. Я наслаждалась его присутствием, о котором мечтала долгие два года. Я была в него влюблена. Не так, как об этом пишут сейчас в романах, не так как влюбляются подростки, увлекаясь то одним, то другим. Нет. Я им заболела. Этот вирус проник в мою кровь с первой встречи и прогрессировал с каждой все сильнее и сильнее, как моя личная затяжная эпидемия. Тяжело дыша, уставилась в пол, на свои разбитые в кровь пальцы ног. Как же жалко я выгляжу по сравнению с ним. Вообще по сравнению со всем, что меня здесь окружает. Все такое огромное, громоздкое и я — маленькая, ободранная и грязная.
А еще это было не пять шагов, а два… всего два шага. Я так нервничала, что у меня пересохло в горле. Нет, не от страха, а от того, что он настолько близко ко мне, что я чувствую его запах… я вообще просто его чувствую. Физически ощущаю каждое движение, взгляд кожей, каждой порой на теле и не могу сама посмотреть на него. Пульс зашкаливал и набатом колотился в висках.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.