Страница 2 из 5
С годами Иван Васильевич становился все более нетерпимым, болезненно подозрительным. В сорок лет он уже казался стариком: почти совсем лысый, с нездоровым цветом лица, дряблой, морщинистой кожей. Однако, в изможденном теле жил могучий, неукротимый дух. Царь замыслил третью женитьбу и повелел собирать невест по всему государству. Во исполнение приказа в Москву свезли более полутора тысяч отборных молодых девок. Понятно, что остановить свой выбор на одной из них было весьма затруднительно. Девицы каменели от страха от его прикосновений и дерзких взоров. Лишь только дочь сокольничего Ивана Собакина Марфа осмелилась улыбнуться царю, чем и привлекла его внимание. Правда, существует и другая, менее романтическая версия: свою дальнюю родственницу Марфу Собакину указал царю Малюта Скуратов.
Однако, супружество сразу не заладилось. Вскоре после обручения девица неожиданно занемогла и "спала с тела". Венчание состоялось 28 октября 1571 в Троицком соборе Александровской слободы. Почти сразу молодую, ядреную девку, сразила неведомая хворь. Она стала "сохнуть" на глазах, а 13 ноября 1571 отдала Богу душу.
В царском указе было объявлено, что Марфа Собакина фактически так и не стала женой Ивана, поэтому церковный собор признал этот брак недействительным. О причинах же смерти ходили самые невероятные слухи: якобы, мать Марфы приготовила для нее некое "чадородное" средство, а Михаил Темрюкович, брат Марии Черкасской, по злобе подменил его на отраву…* (* В 1930-ых гробница Марфы Собакиной была вскрыта учеными. Они обнаружили удивительный феномен: тело царской невесты полностью сохранилось и даже не было тронуто тлением, хотя пробыло под землей без малого 400 лет.) Грозный не пожелал вникать в подробности, а сразу принял свои меры: черкесский князь Михаил, вместе с ближайшими родственниками, был посажен на кол.
Этот исторический эпизод лег в основу пьесы Л.А.Мея «Царская невеста» (1849). В 1899 Н.А.Римский-Корсаков создал одноименную оперу, которая была экранизирована в 1965. Образ Марфы Собакиной присутствует в пьесе М.А.Булгакова «Иван Васильевич» и в поставленном по ней фильме Л.Гайдая “Иван Васильевич меняет профессию” (1973).
Из числа не успевших еще разъехаться претенденток Иван отобрал новую невесту – восемнадцатилетнюю Анну Ивановну (по другим данным, Анну Алексеевну) Колтовскую, дочь мелкопоместного дворянина. На совершение этого брака потребовалось особое разрешение церкви. Царь добился своего, оправдываясь государственной необходимостью и тяготами одинокого отцовства. 29 апреля 1572 церковный собор разрешил ему жениться в четвертый раз. Семейная жизнь продолжалась неожиданно долго – целых три года. А.Колтовская проявила себя очень независимой особой и, даже, пыталась бороться с произволом опричнины. Этот период вошел в русскую историю как "бабье царство".
Главный недостаток Анны Колтовской заключался в том, что она не смогла родить наследников. В 1575 Иван заточил бесплодную жену в Тихвинский монастырь и насильно постриг в монахини под именем Дарьи. Царь вспомнил о ней в своем духовном завещании: отписал город Ростов «с волостми и с пустми, и с селы и со всеми пошлинами», а также четырнадцать сел «с деревнями и со всеми угодьями». В отличие от своих предшественниц, А.Колтовская умерла своей смертью в 1626 или 1627.
Историк Н.И.Костомаров приписывал государю еще один весьма непродолжительный брак, который обычно не учитывался в официальных биографиях. В ноябре 1573 он безо всякого церковного разрешения женился на Марии Долгорукой, т.е. фактически стал двоеженцем. В первую же ночь обнаружил, что невеста “прежде супружества потеряла девство”, приказал «затиснуть ее в колымагу, повести на бешеных конях и опрокинуть в воду».
Пятой женой Ивана IV принято считать Анну (Григорьевну?) Васильчикову. Ок. 1575 царь действительно “взял ее к себе”, однако, нет свидетельств, что он с ней венчался и что она носила титул царицы. Происхождение Анны Васильчиковой также неясно. Предположительно, она была родственницей Василия Умного-Колычева, нового временщика, сменившего Малюту Скуратова. Через два года А.Васильчикова была насильно пострижена в инокини суздальского Покровского монастыря. Там она и скончалась самым таинственным образом. Официально было объявлено, что Анна умерла от "грудной болезни", хотя накануне была совершенно здорова. Иван даже не счел нужным проводить прах очередной жены до могилы.
Ошалевшие российские обыватели едва успевали разглядеть матушек-государыней. Ок. 1575 царь серьезно увлекся вдовой дьяка, женщиной, вероятно, недворянского происхождения. "Хронограф о браках царя Ивана Васильевича" сообщает, что он "обрачился со вдовою Василисою Мелентьевою, мужа которой опричник заклал; зело урядна и красна, таковых не было в девах, которые попадались на глаза царю"*. (*Относительно этой записи существуют разные мнения. Некоторые исследователи считают, что она подделана владельцем рукописи, любителем старины князем Сулакидзевым.)
В.Мелентьева была значительно старше других жен Ивана IV. Она обладала властным характером и за два года, проведенные в Кремле, сумела изгнать всех царских наложниц. Однако, этот брак считался явным мезальянсом и никак не мог получить благословения церкви. Зато царь Иван щедро вознаграждал жену своими милостями: она и ее дети от первого брака получили вотчину в полторы тысячи десятин, обширные луга и леса. Василиса довольно успешно справлялась с хлопотными обязанностями первой дамы, но выдержать бешеные вспышки ревности государя ей оказалось не под силу. Хронограф сообщает, что Иван заметил ее "зрящу яро" на князя Ивана Девтелева. Несчастный был немедленно казнен, а коварная изменщица подверглась насильственному заточению в новгородском монастыре.
Потерпев на личном фронте очередную неудачу, царь Иван ударился в разгул, оргии и беспробудное пьянство. Боярин Афанасий Федорович Нагой так расхвалил ему свою племянницу, что Иван захотел немедленно увидеть ее. Мария Федоровна Нагая действительно отвечала представлениям о русской красавице: высокая, статная, с крупными серо-голубыми глазами и густой русой косой ниже пояса. Царь распалился необычайно. В 1580 Мария Нагая (? – 1610) стала седьмой по счету женой Ивана IV. Признать этот брак церковь никак не могла. Венчал молодых верный протопоп Никита в Спасо-Преображенском соборе. Дружкой со стороны жениха был князь Василий Иванович Шуйский, будущий фактический правитель России, а со стороны невесты – Борис Федорович Годунов – впоследствии самодержец русский.
Судьба М.Нагой сложилась весьма драматически, как и у большинства тех, кто близко соприкасался с Грозным. Угодить царю было нелегко: его раздражала то излишняя веселость жены, то ее печаль. Однажды, застав супругу в слезах, Иван пообещал "отдать ее псам", если она не успокоится. Понятно, что такое обращение весьма мало способствовали семейной идиллии. В 1582 г. Мария родила царевича Дмитрия и полностью отдалась заботам о сыне. Замужество не принесло ей счастья. Уже после смерти мужа в 1584 была сослана в Углич. Обвинялась в недогляде, повлекшем гибель наследника престола; была заточена в Николовыксинской монастырь под именем Марфы. В 1604 освободилась по указу Бориса Годунова. В 1605 под угрозой смерти признала Лжедмитрия I своим сыном; в 1606 отреклась от него.
Еще во время Ливонской войны (1558-1583) царь Иван подумывал о династийном союзе с Англией, шутливо укорял королеву Елизавету за ее девичество: "А ты пребываешь в своем девическом чину как есть пошлая девка" (Послания 142). Тогда своеобразные комплименты не имели успеха. На склоне лет Грозный вернулся к заманчивой идее, на этот раз связывая ее с 30-летней Марией Гастингс, племянницей королевы. По его поручению посол в Англии Федор Писемский официально заявил, что царь намерен развестись с Марией Нагой, ибо "взял за себя в своем государстве боярскую дочь, а не по себе, а будет королевская племянница дородна и того великого дела достойна, государь наш… свою оставя, женится на ней".