Во власти зверя

Он смотрел на меня, не моргая, нежно провел пальцами по моим губам, а я ощутила внутреннюю борьбу. Часть меня возмутилась, а другая тянулась к этому волку.

– Как ты прекрасна, – выдохнул Актазар и приблизился ко мне. – Мой зверь, как и у остальных, не имеет своего разума. А в тебе скрыто два существа. Лисса и Мэл. Я не раз слышал историю о том, что был на свете такой волк, в котором жили две разумные сущности. Такое дитя рождается раз в несколько сотен лет, когда преобладает кровь первородных волков. В твоем теле две души. И каждая будет бороться за это тело, останется лишь одна из вас. Лисса, тебе свойственно все человеческое, в твоих глазах читается раскаяние, ужас происходящего, эмоции как на ладони. А Мэл иная. В ее взгляде я видел лишь буйный, дикий нрав, желание убивать, охотиться, обрести свободу. Ей не очень понравилось передвигаться на ногах, предпочитает волчий облик. Она опасна и намного сильнее меня. Я хотел остановить ее, но Мэл одолела меня в два счета, а потом и вовсе лишила разума своими жаркими поцелуями.

– Первородные? – нахмурилась я. – Это те, которые не умели менять ипостась, но были наделены разумом? Огромные волки, которые по воле случая дали жизнь оборотням, когда укусили беременных человеческих женщин? Тогда их яд изменил малышей в утробе матери и появились первые люди с внутренним зверем. Эту историю мне мама рассказывала.

– Да, все верно. Оборотни служили первородным, жили на одной территории с могущественными созданиями. Но потом оборотням захотелось забрать себе все земли, поэтому они уничтожили всех первородных. Ходит легенда, что полукровки способны дать жизнь такому волку, который не будет менять ипостась. Ну ты поняла… Считают, что первородный волк появится от слияния двух полукровок. Почему-то такого волка бояться все: и люди, и оборотни. Поэтому уничтожают полукровок, чтобы такие, как мы с тобой, не продолжили род. Что будет, если вернутся в этот мир первородные – никто не знает, но я уверен, что ничего хорошего. Иначе не стали бы истреблять таких, как мы. Лишь немногим полукровкам оставили жизнь, но за ними всегда наблюдают, и, как правило, нам не доверяют.

– Как мне справиться с Мэл? Я не хочу исчезнуть. Это моя жизнь! Если бы ты не укусил меня, я бы не изменилась, и вторая душа не пробудился бы! Помоги мне удержать Мэл, – прошептала, смотря с отчаянием в глаза оборотня.

Вот влипла, так влипла. Выходит, я могу обращаться в волчицу, и Мэл принимает любой облик? Оборотень с двумя душами. В записях мамы не упоминалось о подобном существе. И когда вторая душа снова вытеснит меня? А если она станет сильнее меня, то я исчезну? Не хотелось об этом думать.

– Уверен, что моя мама сможет тебе помочь. Она у меня знахарка. Разбирается в травах, ядах. Может, найдет способ оставить в этом прекрасном теле лишь одну душу. Мама для меня постоянно варит зелье, которое позволяет мне немного сдерживать свои инстинкты. Все это время контролировал себя, подавлял жажду, пока не появилась ты и не сбила с правильного пути. Самое ужасное то, что мне понравилось. Мы с тобой творили то, что хотели, насытились досыта. Вот только придется теперь за все отвечать перед вожаком, – вздохнул Актазар и устало потер виски.

– Я не понимаю… Почему Одди, Хэри и Рейн контролируют себя, не теряют разум, не превращаются в безмозглых хищников, а мы с тобой попадаем во власть чудовища? От чего это зависит?

Актазар нервно провел рукой по темным волосам, а потом потупил взгляд.

– Все очень просто. Нужно выполнять законы стаи. Среди оборотней очень мало самок и, как правило, волчицы всегда сильнее самцов. Раньше женщин себе забирали только вожаки. Если находились недовольные волки, то главари быстро их ставили на место. Сильный самец и самка давали потомство, которое не умело контролировать внутреннего зверя. А все из-за того, что детям доставалось слишком много свойств от первородных волков. Агрессивные, не поддающиеся контролю, любители бегать на четырех лапах. Когда они попадали во власть внутреннего зверя, то теряли разум подобно укушенным, могли напасть и разорвать на части членов своей стаи. Они вели себя как дикие звери. Тогда наши предки осознали, что нельзя смешивать сильную кровь, ведь это приводит к появлению могущественного потомства, которое не умеет себя контролировать. Так появился новый закон. Женщины должны бросать вызов самцам. Если волчица одолеет в бою мужчину, значит, их союз принесет стае хорошее потомство. Тому пример семья Одди. Его мама одолела в бою Майкла. Эти двое стали парой, а вскоре у них появились на свет Рейн, Хэри и Одди. Дети от такого союза с легкостью контролируют своего зверя, умеют сдерживать инстинкты, не идут на поводу у жажды. Если же самка не смогла победить волка, но они все же решают быть вместе, то на свет появляется очень могущественное дитя, с сильным внутренним зверем. Тому пример мой дед Николаус. Он отличный справедливый волк, но если звериная сущность берет над ним вверх… Страшнее чудовища не найти. Он уничтожает всех на своем пути. Не раз стая теряла из-за этого своих лучших бойцов. Мы с тобой дети, рожденные от слияния волка и человека. У нас иная кровь. Я силен физически, но плохо контролирую своего зверя. В отличие от своего деда Николауса, я не теряю разум, вижу все, что творит зверь, но помешать ему не могу. У нас с тобой много сходства. Если учесть то, что у тебя две души… Это означает, что в твоем роду было много вожаков. Слишком много сильной крови слилось воедино, скорее всего, из-за этого в твоем теле два разумных создания, – проговорил Актазар, а я нахмурилась.

– Моим отцом был вожак по имени Агнар. Мама провела у него в плену почти год, но ей удалось сбежать и сохранить мне жизнь. Его стая где-то на севере, – призналась я Актазару, потому что чувствовала, что между нами установилась какая-то невидимая связь.

Вздрогнула, потому что за спиной раздался грохот. Обернулась и застыла. Одди выронил из руки меч, смотрел на меня широко распахнутыми глазами и не моргал. Интересно, его шокировало то, что мы с Актазаром сидели в обнимку среди убитых людей или то, что он услышал имя моего отца? Скользила взглядом по вожаку и внутренности стягивало в узел. С беспокойством посмотрела на его шею, но раны уже не было, остался лишь небольшой шрам, но и он со временем исчезнет. Переживала из-за того, что причинила ему боль. Актазар резко заслонил меня собой, а я раскрыла рот от удивления. Не ожидала подобного.

– Ты ее не тронешь! Да, она – полукровка, очень опасна, разорвала в клочья целую деревню, но мы ее наказывать не станем! Она такая же, как я. Если подойдешь ближе, мне придется с тобой сразиться, брат, – заявил Актазар, сжав кулаки до хруста. – Будь она просто укушенной, я бы лично оторвал ей голову. Но себе подобную не трону.

Заметила, как у Одди желваки заходили на челюсти, в глазах лютая злость отразилась. Зрачки на миг стали янтарными. Вожак боролся с собой, пытался утихомирить ярость.

– Я не убью ее, – процедил он сквозь стиснутые зубы, прищурился. – Тебе, Актазар, придется ответить перед отцом за содеянное. Ты хоть понимаешь, что перемирию теперь придет конец? Наверняка, кто-то уцелел и успел убежать. Слух о том, что сюда явились волки, разлетится в считанные секунды. Если Мелисса не научится себя сдерживать, ее уничтожат или люди, или волки. Лисса, ты уверена, что твоего отца звали Агнар?

– Да, – кивнула я. – Мне мама про него рассказывала.

– Теперь понятно, почему я уловил невидимую связь с тобой. Ты член нашей стаи. Я знал Агнара, он был вожаком, а потом его убили люди. Его место занял Эйнар – отец Актазара. Когда ты на моих глазах превратилась в черного волка с белым клочком шерсти на правом ухе, я сразу уловил что-то знакомое в этом облике. Ты копия своего отца, он был таким же угольно-черным волком, – сухо проговорил Одди, смотря на меня так, будто пытался проникнуть в душу.

Я снова против воли любовалась им, меня тянуло к нему. Испытывала огромное желание прикоснуться к его крепкому телу, слиться с ним в страстном поцелуе. Мечтала, чтобы он заставил меня забыть о том ужасе, который творился вокруг.