Страница 15 из 24
Московские князья с 1328 г. почти все время занимали одновременно владимирский стол (исключая 1360–1362 гг.), но все же есть два свидетельства, которые могут быть истолкованы как указания на существование «отдельного» (от владимирского) московского великого княжения. В грамотах константинопольского патриарха 1393 г. Василий Дмитриевич назван «великим князем Московским и всея Руси»[377], т. е. двумя титулами: великого князя московского и великого князя всея Руси (т. е. владимирского — см. ниже)[378].
В XIV столетии великие князья владимирские начинают именоваться «великими князьями всея Руси». Первым владимирским князем, по отношению к кому этот титул встречается в источниках, является Михаил Ярославич Тверской (великий князь владимирский в 1305–1317 гг.[379]). Далее так титулуются (хотя и относительно нечасто) великие князья владимирские из московского дома, начиная с Ивана Калиты[380].
По-видимому, определение «всея Руси» появилось как подражание митрополичьему титулу — «митрополит всея Руси»[381]. Но этот последний титул отражал главенство митрополита над всей русской церковной организацией. Власть же владимирского великого князя распространялась лишь на Северную Русь. Почти одновременно с появлением у него титула «великий князь всея Руси», со второй четверти XIV в., начинает прослеживаться употребление в северо-восточных и новгородских источниках понятия «вся земля Русская» в качестве обозначения только северорусских земель[382]. Таким образом, собственно «Русской землей» начинает признаваться территория, находящаяся под властью великого князя владимирского. Можно отметить еще одно хронологическое совпадение: титулование главы Северо-Восточной Руси «великим князем всея Руси» появилось вскоре после перенесения туда места пребывания митрополита; митрополит Максим пришел из Киева во Владимир в 1299 г., первый «великий князь всея Руси» Михаил Ярославич вокняжился во Владимире в 1305 г. Очевидно, с переездом во Владимир митрополита можно связывать завершение перехода статуса «общерусской столицы» от Киева к Владимиру. Первый шаг к этому был сделан в 1252 г., когда Александр Невский, признанный в Орде «старейшим» среди русских князей, предпочел номинально высшему, но фактически ничего не дающему политически киевскому княжению стол во Владимире. С рубежа XIII–XIV вв. Владимир приобрел и другой атрибут общерусской столицы — стал местом пребывания митрополита. Это позволило великому князю владимирскому именоваться «великим князем всея Руси»[383], а такое титулование, в свою очередь, дало основания считать «Русской землей» территорию, сувереном которой является главный русский князь, занимающий стол в общерусской столице. В то же время такое употребление термина «Русская земля» не означало, что великие князья владимирские отказывались от расширения своей власти на другие территории напротив, титул «великий князь всея Руси» подкреплял притязания на них, проявлявшиеся на протяжении всего XIV столетия[384].
С конца 20-х годов XIV века перевес в борьбе за владимирский великокняжеский стол переходит к московским князьям: Ивану Даниловичу Калите (1328–1340 гг.), Семену Ивановичу (1340–1353 гг.), его брату Ивану Ивановичу (1354–1359). После этого только однажды Москва утрачивала контроль над великим княжением: в 1360–1362 гг. по ханскому ярлыку великии князем владимирским был суздальский князь Дмитрий Константинович. Если в этом случае Москве удалось вернуть великокняжеский стол главным образом дипломатическими средствами, то в 1370, 1371 и 1375 гг., когда ярлык на великое княжение владимирское получал у правителя Золотой Орды Мамая тверской князь Михаил Александрович, политический и военный перевес Москвы в Северо-Восточной Руси был уже столь велик, что признание Михаила великим князем владимирским оставалось номинальным; в конце концов в 1375 г он был приведен к покорности военной силой и признал себя «молодший братом» московского князя Дмитрия Ивановича[385]. В 1382 г (после успешного похода Тохтамыше на Москву) Михаил Тверской отправился в Орду, надеясь вновь получить ярлык на великое княжение владимирское, но Тохтамыш предпочел оставить его за Дмитрием Донским[386]. Вероятно, здесь сыграли роль не только богатые дары и обещания дани[387], но и желание Тохтамыше ввиду предстоящей войны с Тимуром[388] иметь сильнейшего русского князя союзником, а не врагом. Со времени великого княжения Дмитрия Донского территория великого княжества Владимирского сливается с территорией Московского княжества[389]. В московско-литовском (1372 г.) и московско-тверском (1375 г.) договорах великое княжение признается «отчиной» Дмитрия Ивановича, в своем завещании (1389 г.) он передал его сыну Василию как «отчину», без санкции Орды[390]. Уже с начала (а особенно — с середины) XIV столетия московские князья начали стремиться распространить свой сюзеренитет, помимо Новгородской земли, на Смоленскую и Черниговскую земли (в борьбе с Великим княжеством Литовским)[391].
В целом в XIV веке в Северо-Восточной Руси сочетались два процесса: центростремительный, связанный в первую очередь с Тверским и Московским княжествами, и процесс углубления феодального дробления, протекавший в основном в мелких княжества[392]. Со второй половины столетия процесс консолидации северо-восточных русских земель с центром в Москве начинает брать верх и становиться необратимым. В течение XIV в. в территорию Великого княжества Владимирского были включены (помимо выморочных Переяславского и Юрьевского) удельные княжества в конце 20-х или начале 30-х годов — Углицкое, в конце 50-х — начале 60-х — Галицкое и Дмитровское, в 80-х — Белозерское, в 1392 г. — Нижегородское. К концу XIV столетия в большей или меньшей степени самостоятельными княжествами в Северо-Восточной Руси оставались Тверское, Ростовское, Ярославское, Моложское (отделившееся от Ярославского в 60-е или 70-е годы) и Стародубское[393].
Политическое развитие Новгородской земли во второй половине XIII–XIV веках характеризуется укреплением республиканских форм правления. Когда в период великого княжения Александра Невского Новгород стал признавать над собой сюзеренитет великого князя владимирского (князья других ветвей, кроме суздальских Юрьевичей, в эпоху после нашествия Батыя в Новгороде уже не появлялись), князья в Новгороде еще обладали реальной исполнительной властью: в компетенцию князя входило утверждение судебных актов, поземельных и имущественных сделок, документов, регулирующих торговые конфликты. Но в конце XIII века происходит изъятие этих вопросов из ведения князя в пользу республиканского судопроизводства[394]. С этого времени сюзеренитет великих князей над Новгородом носил во многом номинальный характер.
В XIV веке в политике Новгорода важную роль начинают играть взаимоотношения с Литвой. И.Б. Греков считал, что правители Великого Новгорода в этом столетии постоянно лавировали между великим Владимирским княжением и великим княжеством Литовским, приглашая к себе то литовских князей, то «московско-владимирских»[395]. Однако ставить знак равенства между отношениями Новгорода к Северо-Восточной Руси и к Литве неправомерно. Литовские князья, приходившие в Новгород в XIV веке, не занимали новгородского княжеского стола: им давались новгородским боярским правительством определенные территории в «кормление» с тем, чтобы они обороняли эти земли от Ордена и Швеции[396]. Когда в 1333 году в Новгород приехал князь Наримант Гедиминович, «даша ему Ладогу, и Орѣховый, и Корѣльскыи и Корѣльскую земли, и половину Копорьи (все это пограничные со шведскими и орденскими владениями земли — А.Г.) въ отцину и в дѣдѣну, и его дѣтемъ»[397]. Вскоре Наримант оставил Новгород[398]. В 1379 г. туда приехал его сын Юрий[399] и получил, по-видимому, те же волости. В 1383 г. в Новгороде появляется князь Патрикий Наримантович, «и даша ему кормление: Орѣховъ город, Корѣльскыи город, и пол-Копорья города и Луское село»[400], т. е. земли того же региона; в следующем году новгородское правительство дало вместо Орехового и Корельского Патрикию Русу и Ладогу[401]. В 1386 г. Патрикий участвует в обороне Новгорода от войск великого князя Дмитрия Ивановича[402]. В 1389–1392 гг. в Новгороде пребывает князь Семен (Лугвень) Ольгердович[403]. Когда он появляется здесь вторично в 1407 г., «даша ему Новгородчи пригороды, которыи былѣ преже сего за ним»[404], т. е. и Семен сидел не в самом Новгороде, а в «пригородах» — городах, находящихся под новгородской властью.
377
РИБ. Т. 6. Приложение. Стб. 266, 278.
378
В докончании Дмитрия Ивановича с его двоюродным братом Серпуховским князем Владимиром Андреевичем имеется формулировка «пожалует нас богъ, наидем тобѣ, князю великому, великое (княжение)» (ДДГ. № 7. С. 23), т. е. Дмитрий, не имея, согласно тексту, в данный момент под своей властью великого княжества Владимирского, остается тем не менее великим князем Но здесь речь идет о ситуации, когда Дмитрий боролся с Михаилом Александровичем Тверским за владимирское великое княжение (около 1372 г.) и часть великокняжеских территорий оставалась за ним (см.: Кучкин В.А. Формирование… С. 253–254); поэтому именование Дмитрия великим князем могло подразумевать не только московское, но и владимирское великое княжение.
379
РИБ. т. 6. Стб. 147 (послание к Михаилу Ярославичу константинопольского патриарха Нифонта); Дьяконов М.А. Кто был первый великий князь «всея Руси» // Библиограф. 1889 год. СПб., 1890. № 1.; Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. С. 261; Клюг Э. Указ. соч. С. 103, 137, прим. 131.
380
ГВНП. № 84, 86. С. 142–143 (Иван Данилович Калита). № 16. С. 31 (Дмитрий Иванович); Орешников А.В. Материалы к русской сфрагистике // Труды Московского нумизматического общества. М., 1903. Т. 3. Вып. 1. Табл. 1, 3 (Семен Иванович), 6 (Дмитрий Иванович); ДДГ. № 2. С. 11 (Семен Иванович); ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 44, 52–53, 62–63, 68 (Иван Данилович Калита, Семен Иванович, Иван Иванович, Дмитрий Иванович); Т. 18. С. 90, 93 (Иван Данилович, Дмитрий Иванович); Приселков М.Л. Троицкая летопись. С. 359, 364 (Иван Данилович, Семен Иванович); НIЛ. С. 363 (Семен Иванович).
381
Дьяконов М.А. Указ. соч. С. 12–17. О митрополичьих титулах см.: Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. С. 81–82.
382
См.: Флоря Б.Н. Исторические судьбы Руси и этническое самосознание восточных славян в XII–XV веках (К вопросу о зарождении восточнославянских народностей) // Славяноведение. 1993. № 2. С. 53–55. К примерам, приведенным Б.Н. Флорей, следует добавить еще два. В 1358 г. великий князь Иван Иванович не впустил находившегося в Рязанском княжестве ханского посла царевича Мамат-Хожу «во свою очину въ Руськую землю» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 67; ср.: Т. 18. С. 100); под «Русской землей» имеется в виду территория, подвластная великому князю владимирскому. В 1348 г. великий князь Семен Иванович жаловался хану Джанибеку на великого князя литовского Ольгерда, что тот «съ своею братию царевъ улусъ, а князя великаго отчину, испустошилъ» (Приселков М.Д. Троицкая летопись. С. 369). Речь могла идти только о нападении Ольгерда с братьями в 1346 г. на новгородские владения (НIЛ. С. 358–359). Таким образом, вырисовывается синонимический ряд: отчина великого князя = Северо-Восточная Русь + Новгородская земля (признающая сюзеренитет великого князя) = Русская земля.
383
Ранее определение «всея Руси» по отношению к князю встречается всего четырежды, и всякий раз речь идет о киевском князе: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 289 (Владимир Мономах); РИБ. Т. 6. Стб. 66 (Ростислав Мстиславич в послании константинопольского патриарха Луки Хрисоверга Андрею Боголюбскому); ПСРЛ. Т. 1. Стб. 436 (Юрий Долгорукий в сообщении о смерти его сына Всеволода Большое Гнездо); Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 1981. С. 74 (Мстислав Романович в житии Авраамия Смоленского).
384
См.: Флоря Б.Н. Борьба московских князей… и ниже параграфы «Рязанская земля» и «Муромская земля».
385
См.: Кучкин В.А. Русские княжества… С. 57–62, 79–83, 98–103.
386
НIЛ. С. 379; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 339.
387
См.: Черепнин Л.В. Образование… С. 648–650.
388
О подготовке Тохтамыша к войне с Тимуром в 1382–1384 гг. см.: Егоров В.Л. Указ. соч. С. 218–219.
389
Кучкин В.А. Формирование… С. 144, 316.
390
ДДГ. № 6, 9, 12. С. 22, 26–28, 34.
391
См.: Флоря Б.Н. Борьба московских князей…; Горский А.А. Политическая борьба…
392
Кучкин В.А. Формирование… С. 316–317.
393
Там же. С. 197–198, 206–211, 217–218, 230–231, 244–256, 262–263, 271, 283, 301–309.
394
Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 165–175.
395
Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 95.
396
О кормлениях литовских и иных служилых князей в Новгородской земле см.: Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина (историко-генеалогическое исследование). М., 1981. С. 213–228.
397
НIЛ. С. 346. Ошибочны поэтому утверждения И.Б. Грекова, что Наримант был наместником Великого княжества Литовского в Новгороде, что он заменил в Новгороде московского князя (Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. С. 44; Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории: Русские земли в XIII–XV веках. М., 1988. С. 127).
398
В 1338 г. он уже в Литве и вывел из Орехового своего сына Александра (НIЛ. С. 349).
399
Там же. С. 375.
400
Там же. С. 379. Вторично он появляется в Новгороде в 1397 г. (Там же. С. 389).
401
Там же. С. 379. И.Б. Греков, не учитывая эти прямые указания источников, пишет, что Юрий и Патрикий были литовскими наместниками в самом Новгороде (Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Указ. соч. С. 207, 214).
402
ПСРЛ. Л., 1925. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 349; Т. 5. С. 241.
403
НIЛ. С. 383, 385.
404
Там же. С. 400.