Феникс

   Заправившись, я ухожу на позицию. Вообще-то хорошо бы далеко от заправщика не улетать, но тогда была бы толкучка несусветная. Поэтому приходилось удаляться на несколько миль. С этого рубежа в дело шли органопроекции. Если один аппарат подбивали, мгновенно переносишься в другой, который шел за тобой на автопилоте. Несколько раз сряду пересядешь так и - на заправку.

   В очередной раз перемещаюсь сознанием из основного тела в боевой эффектор. Он оформлен мной в виде маленького космического истребителя. Так мне удобнее работать. Впрочем, внешний вид и оснастку вооружения можно менять по ходу дела, буде такая нужда возникнет. В кабине сидит пилот, мое alter ego, телом которого я сейчас владею, чьими глазами в данный момент смотрю на этот задолбаный Судьей мир; чьими руками я расстреливаю этот тщеславный мир, где даже бездушный ящик с кремниевыми мозгами мнит себя повелителем Вселенной.

   Включаю координатную сетку и прием сигналов по принципу "свой-чужой", чтобы в горячке боя не подстрелить друга. Сейчас же на дисплеях там и сям зажигаются красные искорки - отдельные и целыми россыпями. Это противник. К ним подтягиваются зеленые светлячки - это наши. Любого из них я могу выделить и получить о нем информацию: о его эмоциональном и физическом состоянии, узнать, нужна ли ему помощь или нет. Могу вызвать его в эфир и поговорить с ним. Но делается это только когда возникает необходимость. И без того эфир забит сигналами под завязку. Кто-то требует направить дозаправщики в такой-то сектор. Кто-то зовет санитаров, очевидно, там дело дошло уже до прямого столкновения основных тел Странников с механоидами. Это самые неприятные известия. Командиры звеньев отдают приказы, затыкают бреши в наших рядах. Кто-то подбадривает сражающихся на левом фланге, мне показалось, говорил чуть ли не сам главнокомандующий. Мысле-, радио-, теле- и прочие волны пронизывают пространство - оглушают какофонией, если не включать частотный фильтр, то ни до кого не докричишься. Что я и делаю. Теперь слышен только сигнал моего брата. Я вижу его - один светлячок выделен квадратиком. Рядышком, в визуальном режиме, пробегают колонки информации о его физическом и эмоционально-психическом состоянии. С ним пока все хорошо, но в любую минуту боевой его дух может быть сломлен. Я выхожу с ним на связь.

   "Чего тебе?" - недовольным голосом спрашивает брат. Он сопит. Когда он сопит - значит, сосредоточен. Конечно, ведь идет тяжелый бой. Тут расслабляться некогда.

   - Доложи о самочувствии, - требую я. - У тебя все в порядке? Помощь не нужна?

   "Докладываю: подбил 16 механоидов. Прочую мелочь не считал. Сейчас уделаю сем-м-м...надцатого... Ну вот - уделал. Самочувствие отличное. Отвали, братан, не мешай работать. Конец связи".

   Конец, так конец. Я сосредотачиваюсь на противнике. Кучка механоидов приближается слева, но компьютерный компонент моего мозга указывает, что цель неактивна. Их уже подбили. Панцири раздолбаны, раскурочены прямыми попаданиями самонаводящихся снарядов, располосованы лучевым оружием.

   Переключаюсь на активных врагов. Их много, выбирай любого в качестве мишени, пока не выбрали тебя. Поэтому надо крутиться. Уходить от севших тебе на хвост и одновременно идти на перехват противника, делающего боевой маневр. Иногда сталкиваемся лоб в лоб, и тогда в ход идет оружие ближнего боя.

   Легкого кибервоина можно со спокойной душой расстреливать из крупнокалиберного пулемета с разрывными пулями. ЛКВ последнего поколения не имеют силовой защиты корпуса, каковая была у предыдущей серии, и вообще склепаны они на скорую руку. Судья надеется взять количеством в ущерб качеству. Ему некогда оснащать войска как следует. Он спешит. Да и ресурсов не хватает. Вот разобьет непокорных землян, тогда можно будет подумать о перевооружении. Нам такая политика на руку. Мы уже хорошо изучили врага, знаем его уязвимые места и стараемся бить именно туда.

   С механоидами приходится возиться чуть дольше. По сути, это летающий танк. С мощной броней и силовой защитой. Но и у них есть ахиллесова пята. Когда механоид открывает огонь, ему на некоторое время приходится убирать силовой экран. Не весь, конечно, частично, но и этого достаточно, чтобы, улучшив момент, влепить ему горяченького.

   Вот ты попал ему снарядом в стабилизатор или короткое крыло, где висят ракеты. И крыло это надламывается, как у подбитой птицы. Потеряв боковой двигатель, механоид теряет подвижность. При попытке маневрировать, он заваливается набок и начинает беспорядочно вращаться, судорожно дергая манипуляторами, и в это время ты всаживаешь несколько кумулятивных снарядов по корпусу. Панцирь трескается, снаряды прорываются вглубь механической утробы, сокрушая все на своем пути. И вот полыхнуло голубым и красным огнем, разлетается осколками головогрудь металлического чудовища. Следом детонирует боезапас и топливо. На короткое время в космосе расцветает еще один огненный цветок, еще одним грозным врагом стало меньше.

   Бой в трехмерном пространстве - сложное, изматывающее действо. Здесь нет спасительных окопов и траншей, здесь нельзя прислонить спину к надежной защитной стене. Ты открыт со всех сторон. В воздушном, как и в космическом, сражении все зависит от верткости, меткости, интуиции. Интуиция - это, пожалуй, единственное наше преимущество перед кибернетическими механизмами. ЛКВ и механоиды действуют с математической точностью, с учетом многих вариантов. Но против интуитивного маневра они бессильны. Да здравствует живой разум!

   Поджигаю, подбиваю еще одного механоида и уничтожаю сопровождающих его легких кибервоинов. После чего устремляюсь вперед, где, словно густая стая мошкары, вьется клубок сражения. Где свои? где враги? - все смешалось в доме Божьем. Идет Вселенская битва. Армагеддон.

   2

   К полудню условных суток земляки потеряли половину флота, и все равно пришлось отступить. Пока флот перегруппировывался, оборону левого фланга держали креги. Их потери были ужасны, но и они не могли удержать кибер-механических воинов Судьи. Ряды Странников в центре и на правом фланге тоже поредели. Несмотря на почти беспрерывную дозаправку эктоплазмой, в дело пошли основные тела. Повсюду я видел растерзанные, окровавленные их останки, плывущие в ледяной бездонной пустоте.