Плебейка

И тут колесница исчезла. Просто была и вдруг ее не стало. Словно провалилась сквозь землю. Я растерянно остановилась и сказала об этом Горцеву.

– Иди вперед и ищи, куда она делась, – его глаза загорелись азартным огнем.

Я подошла к тому месту, где видела ее в последний раз и увидела тоннель, резко уходящий под землю. В нашем мире на этом месте росли деревья. Действительно – провалилась сквозь землю.

– Ладно, разберемся потом, – Горцев отметил на карте координаты, – давай обратно в машину.

Неделю мы летали над Московской областью, постепенно расширяя круг. На севере было пусто, а вот на юге жизнь попадалась все чаще. Мы пролетали над множеством подобных Московским городами и поселками с низкими аккуратными домиками. Даже в правой части я увидела небольшую деревеньку, чистенькую, игрушечную, как с картинки. Спустившись на землю, я поняла, что в ней нет ничего примечательного. Добротные, в основном деревянные дома, скотные дворы, минимум механических приспособлений. Почти что натуральное хозяйство.

– Не будем терять время, – буркнул Горцев в ответ на мой рассказ и загнал обратно в вертолет, – похоже этот мир отсталый.

– Ну, мы увидели только первое поселение, – мягко возразил Николай Ильич. Я помалкивала. И так пару раз уже сцепилась с надзирателем. Я хотела домой, к родителям, а мне дали лишь позвонить пару раз. Мобильные телефоны нас заставили сдать еще при посадке в вертолет. Ночевали мы в каких-то заброшенных пансионатах, где из еды были только каши и сухие пайки.

Если это все моя дальнейшая жизнь, то на фиг такую работу.

Мы долетели на вертолете до Курска, где пересели на самолет и полетели в Краснодарский край. Горцев решил продолжить с юга. Я напомнила, что моя командировка должна была длиться две недели. На что мне была дана рекомендация заткнуться и выполнять свои обязанности. Да и еще таким тоном, что отпало всякое желание возражать. Николай Ильич и Елена сидели тихонько и не возмущались. Скорее всего, дольше работали и привыкли к такому хамскому отношению.

На юге стало гораздо веселее.

У моря мы, наконец, увидели большой красивый город в левом мире, с заводами, учебными заведениями, библиотеками и театрами. А еще – я разобралась, откуда у них берется энергия! На территории одного из предприятий находились десятки огромных антенн, похожие на воронки, расширяющиеся к небу. Из воронок вылетали небольшие серебристые облачка, они уходили вверх и распределялись на высоте около двухсот – трехсот метров от земли. Единственное правильное объяснение было – здесь, в левом мире, электричество передается по воздуху. Металлические антенны на каждом доме, которые я заметила еще в Москве, это магнитные улавливатели. Они концентрируют и берут энергию сколько нужно для быта прямо из воздуха. Поэтому я и не заметила в левом мире никаких летающих повозок.

Наблюдая за городом с высоты птичьего полета, да и прохаживаясь по улицам, я не могла понять, что меня коробит. Было какое-то несоответствие во всей городской архитектуре. И даже смысл не в том, что дома были низкими, по сравнению с нашими городами, не в том, что отсутствовали линии электропередач и привычные мне шоссе и улицы. Через время я догадалась – в городе не было ни единой церкви. Не было куполов, луковок, синагог, пагод и прочего. Неужели в этом мире не верят в богов? Или я просто не замечаю этих зданий?

А однажды я увидела совершенно поразительное явление. В левом мире начался дождь, и над моей головой расцвела бесподобная красота, что-то типа северного сияния. Почему я этого не замечала в Москве? Неужели там ни разу не было дождя? Куда я смотрела?

Конечно, были и казусы. Попасть в университет у меня не получилось. На его месте в Краснодаре стоял здоровенный жилой дом. Лишь краем я прошлась по читальному залу и позаглядывала в учебники, которые могла видеть с лестничных площадок. В квартиры решили пока не заходить, Горцев сказал, что выбьет разрешение, если найдем что-нибудь важное. Буквы оказались знакомыми. Даже очень. Два года подряд, на третьем и четвертом курсе, я ходила на факультатив по латинскому языку. Не то, что бы я хотела читать Спинозу и Плутарха в оригинале, но не пожалела о потраченном времени. Латинский язык – предтеча всему. Основание, базис для чуть ли не всех языков мира.

Другой альтернативой были – факультативы по археологии, программированию, музыкальный. Были еще спортивные кружки, но спорт я ненавидела еще больше, чем пианино.

«Вот и пригодился мой латинский», – подумала мрачно я, размышляя сообщить о своем знании Горцеву или придержать? А если узнает? Думаю, в моем личном деле не осталось белых пятен. Решила сказать. И так отношения между нами были напряженными, незачем портить их там, где нет смысла.

– Отлично, – потер он руки, – переводи.

Получилось не очень. Я спотыкалась на каждом предложении, понимая лишь общий смысл. Похоже книга была научной тематики. Буквы были похожие, но многие слова, скорее всего технические термины, вводили в ступор. Я записала несколько бессмысленных абзацев, пока была открыта книга, затем парень ее закрыл и мне пришлось оставить эту затею.

Язык же в правой части был не знаком совершенно. На юге деревень было больше, они кучковались вокруг огромного собора, более похожего на монастырь, так как мужчины, которых я заметила, носили длинные светлые рясы. Письменность напоминала узор – странную вязь с черточками и закорючками. Я переписала несколько слов, вырезанных над входом в один из домов. Горцев сказал, что отдаст в Москве языковедам.

Мы, наконец, засобирались домой. Нужно было рассортировать записи, перевести, то, что я записала, да и Горцеву дали отмашку, что по его координатам закончили рыть котлован. Это значит, мы увидим вход в тоннель. Он чуть ли не приплясывал от радости. Сведений мы собрали столько, что начальство будет довольно. Горцев повеселел и даже соизволил объяснить, что наша поездка была обзорной, более предметно мы будем работать после того, как обследуем хотя бы европейскую часть континента.

Я устала, словно месяц пахала в поле. Николай Ильич все время что-то черкал в блокноте, вырисовывая схемы, Лена сидела в наушниках, стенографируя с диктофона мои записи.

– Заметила, что архитектура очень схожа с греческой или римской? – профессор сел в самолете рядом со мной. Я кивнула, – все эти своды, пилястры, арки, что ты описывала. Латинский язык, юлианский календарь… Ты написала… – он ткнул пальцем в блокнот, – это не арабские цифры. Римляне использовали заглавные буквы для обозначения миллионов и тысяч. Скорее всего, они усовершенствовали шкалу, но что-то осталось с древности. Вот, смотри! Это же сегодняшняя дата – пятнадцатое октября две тысячи двадцать второго года. Дата со дня сотворения Рима, 753 г. до нашей эры плюс 2022. – Я нахмурилась. А ведь правда, получается 2775 год. – Так вот, у меня предположение. Твой левый мир – это мир, где до сих пор правит Римская империя. Или не правит, а оказывает большое влияние. Чтобы все прояснить нужно попасть на Апеннинский полуостров.

– Наверное, – я безразлично пожала плечами. От усталости слипались глаза. Я жутко хотела домой, в свою любимую комнатку, в любимую кроватку, в объятия мамы и папы. Никогда так долго я не отсутствовала дома. И пусть мне двадцать три, очень не хотелось становиться взрослой и самостоятельной.

– Спи, деточка, – Николай Ильич ласково похлопал меня по руке, – а я еще поработаю.

Я положила под голову свернутую в комок кофту и задумалась, воскрешая в памяти слова профессора. Но кто или что, интересно, оказался тем ключевым элементом в истории, из-за которого она пошла другим путем? Этот кто-то должен быть из древнего Рима, скорее всего. Юлий Цезарь? Нерон, Калигула? Или тот, кого мы не знаем?

Я всегда восхищалась Римом. Поэтому косвенно и пошла на факультатив. Римская цивилизация положила начало тому современному обществу, которое мы знаем. Календари, дни недели, названия месяцев. Юриспруденция, система пенсионных поощрений, зарплат. Образование, право, архитектура, театры, медицина, большинство пословиц, поговорок и многое другое – все оттуда.