Плебейка

И цветы, море цветов. Причудливые клумбы вдоль дома, целые поля роз, уходящие за горизонт, вазоны с грамотно подобранными букетами стояли на ступеньках широких лестниц. Скорее всего, постарался профессиональный флорист. Безумно красиво, безумно роскошно и безумно расточительно.

Во всем этом великолепии был один ощутимый минус – на территории дома не работала связь. Мы несколько раз пытались по трансу связаться с Просперусами. Увы. Слуги на наши вопросы ответили, что новый хозяин сейчас меняет старое оборудование на новое и связи некоторое время не будет. Неделю или две. Что ж, придется потерпеть.

Жаль, но в этом мире транс был проводным и напоминал наш стационарный телефон. Рамка «оживала» лишь с соприкосновением к магнитной антенне, встроенной в каждом доме. Мгновенной передачи информации по воздуху здесь еще не придумали. Это мундорете и пассим наполнялись электой, не транс. Увы, что-то в их мире было более продвинутым, что-то менее.

Мы присели за одним из столиков у ближайшего бассейна и принялись изучать карту. Как и обещал Фабий, поместье Гликериев соседствовало с нашим и находилось на севере. До границы было около десяти километров. Пешком дойти сложно, пригодились бы скисы. Решили спросить у управляющего, где они лежат, а после обеда отправиться на разведку.

В глазах Авроры, наконец, появился блеск. Она загорелась, изнутри наполнилась светом и энергией. Сказала, что сама найдет скисы, а меня попросила распорядиться насчет обеда. Чем быстрее мы поедим, тем быстрее начнем искать поместье Гликериев.

Сначала я опять хотела попросить принести обед в наши комнаты, но увидев насмешливое выражение лица управляющего, передумала. Наверное, он считает, что нам неудобно и страшно, что мы неотесанные плебейки, не умеющие вести себя за столом. Поэтому попросила накрыть через час в главной столовой и пригласить господина Таллана. Если я правильно поняла, он остался дожидаться своего работодателя на острове.

На самом деле, если мне и было боязно, то лишь немного. Я боялась не опозориться, а банально что-нибудь случайно разбить. Бокалы были из тонкого хрусталя, столовые приборы из серебра, а посуда из такого хрупкого фарфора, что через пустую тарелку я могла рассмотреть узоры на скатерти. Подобную керамику я видела лишь в музеях под стеклом. Я привыкла дома к толстостенным крепким чашкам, а эту я опасалась брать в руки, такая она была невесомая. А скатерть? Это же издевательство! Да ее хоть сейчас можно обернуть вокруг тела и выйти на подиум, поразить всех замысловатой вышивкой золотыми нитями на ослепительно белом кружеве.

Я даже руку старалась лишний раз на нее не класть, а не то, что капнуть сока или чая. Все в доме от самой незначительной мелочи, вроде платков или зубных щеток, до мебели, ковров, люстр дышало уж совсем чрезмерной роскошью. Это угнетало.

Проходя мимо окон, я заметила на причале пришвартовавшуюся ладью, похожую на ту, в которой мы прибыли. Неужели Фабий пожаловал? Стало одновременно и тревожно, и любопытно. Но через мгновенье настроение кардинально поменялось – я увидела выходящего из лифта Растуса.

– А где Фабий? – вырвалось у меня, прежде чем я сообразила, что к чему.

– Быстро он тебя… – насмешливо произнес неудавшийся насильник, – собачонка прибежала встречать хозяина?

Кровь ударила в виски и потемнело в глазах. Я скрипнула зубами, но промолчала – оправдываться и доказывать, что я не бежала встречать домина, а шла из столовой, было ниже моего достоинства.

– Не переживай, – бросил он, обходя меня по широкой дуге, словно ему было неприятно ко мне приближаться, – братец скоро прибудет. Возникли кое-какие трудности с оборудованием.

– Каким оборудованием?

– Для зачатия, – и видя мое непонимание, пояснил, – или ты рассчитывала на традиционный способ?

На самом деле я вообще ни на что не рассчитывала, а тем более на какое-то там зачатие, традиционное или не очень. Но, вероятно, моего согласия никто спрашивать не собирался. Кольнуло беспокойство. Неужели меня пригласили на остров не просто так? И не сделала ли я глупость, приехав сюда.

– Не мечтай, – Растус весело рассмеялся, – Фаб уже забыл, как это делается в свои то девяносто.

Пока я приходила в себя от озвученной цифры возраста Фабия, мерзавец подошел ближе. Склонился к моему лицу, шумно вдохнул воздух у моего виска и прошептал низким хрипловатым голосом, – а я еще помню. Могу показать.

– Спасибо, уже показал, – я резко отшатнулась, – мне не понравилось.

Домин хмыкнул и выгнул бровь. Стоило признать, парень был поразительно красив. Сейчас вблизи я, наконец, его полностью рассмотрела и оценила скульптурные черты узкого хищного лица. Он был очень похож на брата, такой же темноволосый, кареглазый, с оливковой кожей, острыми скулами и немного крючковатым носом, как его называли – истинно римским. По отдельности – не очень, но вместе впечатление было сногсшибательным. Портили лишь насмешливо изогнутые губы и выражение глаз. Этакое лениво-покровительственное и немного брезгливое.

Растус поднял голову, осмотрел холл и бросил недовольно:

– И нужно было покупать эту халупу? Нищета…

Это он так шутит? Страшно представить, что тогда у них на Эбусусе, то есть Ибице, если это поместье он посчитал нищенским. Или я ничего не понимаю в роскоши.

– Я нашла скисы, их тут целая куча в подвале, – в комнату вбежала Аврора, – мы можем… – ее радостный голос резко оборвался. Я удивленно обернулась и увидела застывшую в поклоне фигуру девушки. – Господин… – пролепетала она.

За спиной Авроры показался управляющий. Он поклонился еще ниже, чуть ли не до пола. Домин небрежно кивнул, повернулся ко мне и многозначительно подмигнул, словно говоря – вот так нужно приветствовать хозяина. Руки зачесались от дикого желания залепить пощечину. За тот темный коридор в клубе, где я испытала жуткий страх перед насилием, за Аврору, которая сейчас унижается перед этим мерзавцем. И вообще, что за плебейские привычки?

Я отвернулась от домины, подошла к Авроре и взяла ее за руку и потянула на себя, заставляя встать прямо.

– Пойдем, нам нужно переодеться перед обедом, – и заодно поговорю о мнимой субординации. За какие такие подвиги нужно кланяться доминам? Только потому, что они родственники императора?

Оказалось, что Аврора чуть ли не автоматически сгибает спину.

– Так все делают, – ответила она на мое негодование, – с давних времен. Мой дед и его дед и так далее. Меня словно подталкивают. Я сама хочу поклониться.

Нейролингвистическое программирование? Или скорее условный рефлекс, заложенный в гены тысячи лет назад.

– А могут ли домины как-то влиять на сознание? – меня давно мучал этот вопрос.

Аврора пожала плечами.

– Вряд ли, – ответила задумчиво, – дед говорит, что способности домин связаны только с их телом и не выходят за его пределы. А вообще, кто знает…

Девушка весело улыбнулась и побежала переодеваться в свою комнату. Она вообще не воспринимала поклоны, как что-то унизительное или ненормальное. Я же зверела, глядя на склоненную спину.

Обед прошел в злобно-напряженной обстановке. Поверенный семьи Лукрециев молча сидел и цедил вино, Аврора тоже не отсвечивала, глядя строго в тарелку. Зато мы с Растусом развлекли всех – шипели друг на друга как кошка с собакой. Сам виноват. Вот зачем было так нагло отвечать на мой безобидный вопросик: «Каким ветром занесло такого важного гостя на этот убогий остров?»

– Решил проинспектировать новую семейную собственность, – ответил младший Лукреций, развалившись в кресле, – узнать с какой стати брату понадобилось это завалящее поместье. Стоит оно недешево даже исходя из того, что остров действительно, как ты говоришь, убогий.

Если он называет меня на «ты», то и я не буду стесняться. Против Фабия, к которому я испытывала уважение, почтительность из-за его возраста, опыта, положения или чего-то другого, этот недонасильник вызывал у меня лишь раздражение и желание уколоть больнее.

– У тебя странный акцент, – продолжил допрашивать домин, – такое ощущение, что ты говоришь на латинском недавно. Откуда ты?