Страница 54 из 75
Гаврилу-землекопа я увидел в вагон-школе, на возведении Санкт-Петербургского вокзала в месте, где в моем мире стоял Московский вокзал, чего мудрить. И о сем молодом крепостном мужике стоит, пожалуй, рассказать особо.
Впервые моё внимание на него обратил Карташев: "Николай Петрович, гляньте на вооон того землекопа. Втрое против среднего норму выдаёт!" - я прищурился, глядя против солнца, ничего особенного, обычный крестьянин лет двадцати пяти, под метр семьдесят, русоволосый, в кости средний. Разве что, как и я, левша, вон как среди других хватом выделяется. Но из-под его лопаты грунт вылетает как из землечерпалки моего мира! Подошел ближе: ба! - Да у него и лопата непривычная, особенная. Как раз в этот момент телега заполнилась и, пока другой возница подгонял следующую, инженер по моей просьбе окликнул "стахановца":
- Гавриил, здравствуй.
Мужик в рубахе навыпуск тряпицей отирал потеки пота, стоя к нам спиной, обернулся белозубо скалясь: - Здрав будь и ты, Артемий Николаевич. И Ты, Твоя Светлость.
Я протянул парню руку, представляясь: - Николай Петрович. А справная у тебя лопата.
- Гавриил, - степенно отвечал землекоп, крепко пожимая мою руку заскорузлой, гладкой, словно полированной, как черенок его лопаты, ладонью, - и с гордостью ласково погладил снаряд: - Нищево струмент, барин.
- Позволь глянуть, - я протянул руку.
- Изволь, Твоя Светлость Николай Петрович.
Как будто лопата как лопата, ан не совсем. Штык формы средней между штыковой и совковой, да и размером малость крупнее. Материал не простое железо, как у остальных работяг, а неплохая сталь, отчего и заточку держит: полдня минуло, а затупилась лишь чуток. И черенок формы замысловатой. Видно сук подходящий подобрал. Вершина раздвоена, мы такие в детстве на рогатки пускали, и рогульки соединены перекладинкой, очень ухватисто. А где-то посредине, ближе к штыку, изгиб как раз под хватку второй рукой, что-то наподобие пистолетной рукоятки на добром ружейном ложе. А ведь и в рукопашном бою весьма прикладистой должна оказаться! Я побалансировал "оружием" землекопа, лопата словно сама в дело просилась и я не стал противиться, спрыгнул в выемку и с удовольствием вонзил острие в плотную глину, легко выбросил с десяток мер грунта в подошедшую телегу. Выпрыгнул, протянул инструмент опешившему хозяину: - Хорррошша! Но, гляжу, не казённая.
- Неее, Николай Петрович, не казённая. Черенок сам сробил, а за штык кузнецу покланился.
- И во сколько ж встал?
- Полтора целковых, - вздохнул парень, - дюже жалеза накладная вышла.
- Ого! - неподдельно изумился я. Наши-то, казённые, лопаты стоили полкопейки. А тут целое состояние для крестьянина.
- А ловко ты, Твоя Светлость, с струментом управляешься, - уважительно качнул головой новый знакомец.
- Ну, до тебя, Гавриил, мне далековато, - похлопал я его по плечу, - А вот скажи-ка, сможешь своих товарищей так обучить? Если подобные лопаты и им справим.
- А чего ж, коли лениться не станут, в два счёта навострятся, - пожал собеседник плечами, - тут главное кураж поймать, а там дело пустяшное.
В тот же день я заказал стальные лопаты и особые черенки, ибо экономия на инструменте слишком дорого обходится. А вот теперь, 14 декабря, встретил Гаврилу-землекопа в школе.
Снега подвалило изрядно, да и морозец подпирает, а тут печка-буржуйка, заходишь словно в натопленную хату, артельщики опекают свою учительницу как дочку. Пахнет хорошо выделанной овчиной от развешанных полушубков великовозрастных учеников, над которым неуловимо витает аромат фиалок духов барышни.
Высунув язык от усердия первокласник-переросток Гавриил неуклюже зажав в щепоть грифель, с напряженной аккуратностью выводил черточки и крючечки на доске-планшете. Первый месяц недешевую бумагу таким не давали.
- Здравствуй, брат Гавриил, - протянул я руку, - Подучиться решил? Доброе дело.
- Здравствуй, Твоя Светлость Николай Петрович, - ответил на мое рукопожатие молодой мужик, с видимым облегчением распрямляя затекшую спину: - Да вот, вишь ли, обчество выбрало десятником, а я только крестиком расписываться могу. - Он поднял, показывая, грифель и сокрушенно добавил: - Лопатой махать куда сподручнее.
- Ничего, брат Гавриил, - ободряюще кивнул я, - тут ведь тоже как кураж поймаешь, так и попрёт.
- Эх, Твоя Светлость Николай Петрович, Твои бы слова да Богу в уши, - с веселой искринкой в глазах откликнулся парень, - Да вот и Алла Николаевна грозится подучить.
Молоденькая миловидная блондинка, выпускница Смольного, карими глазками поедала землекопа влюблённым взглядом.
Глава 17: ПравСоМол и РИМоС
в которой Савелий объединяет молодёжь
Из леса, метрах в пятидесяти от насыпи выкатился парень и, на ходу подтягивая штаны, завопил: Мужикиии! Атааас! Караууул! Жжооопаа! Исправник, - он рукой махнул за спину, - а с им казаки! Закружаюють! Ухооодииим! - и, высоко вскидывая валенки, утопая почти по колено в снегу, бросился наискосок между толпой деревенских и кучей Строителей железной дороги.
Непримиримые селяне, Вооруженные кольями, а кое у кого за поясом торчали и топоры, и работяги с более серьёзным оружием, привычными лопатами, до того подстегивали себя бранью. Но в этот момент все притихли и повернули головы к бежавшему. А он продолжал махать руками и невнятно матерясь, скакал что есть силы.
Из задних рядов местной молодежи кто-то не выдержал, бросил дрын и попятился к спасительным деревьям. От полосы рабочих сзади тоже некоторые отступили, бормоча, мол "если что, вернёмся", послышался скрип по деревянному настилу, который в строительном городке исполнял роль тротуаров. Это движение, раз начавшись, потянуло за собой остальных. И, когда деревенских осталось всего ничего, их предводитель смачно сплюнул и, потрясая колом, процедил сквозь зубы: "Ну, чугунки, ишшо сощтёмси!" - повернулся и потрусил по натоптанной тропе. Следом за ним в лес потянулись и его дружки.
Спустя полминуты поле несостоявшийся битвы опустело. А когда народ понял, что никаких казаков, исправников нет, пыл уже подостыл и возвращаться не стали. Да и собирать оказалось некого, парни потихоньку утекли по домам.
Картографы и землемеры разметили трассу железной дороги сначала от Санкт-Петербурга до Москвы, а там и до Владивостока. Якоби прокинул дальнописную линию дальше, соединил через мыс Дежнева и Берингов пролив на Аляску и потянул через форт Росс в Галичье. Карташев разбил будущую трассу на перегоны станциями, которые и принялись возводить. Сначала самые крупные, в городах, в которые завозили стройматериалы для промежуточных, помельче. И, сформировав по регионам 19 строительных участков, навалились одновременно возводить насыпи навстречу друг другу.
На совещание у Александра I, на которое Император собирал всех, заинтересованных в строительстве железной дороги в России, я прибыл за полчаса и в приемной застал несколько человек.
- О, Николай Петрович! - навстречу поднялся элегантно одетый мужчина, гладко выбритый по американской моде и протянул руку: - Всех крестьян от меня увёл.
- Да ладно Вам, Александр Петрович, - удрученно ответил я на рукопожатие, - сам не знаю, что с ними делать.
- Знаю-знаю, засмеялся Оболенский, сенатор и Калужский губернатор, - сам виноват. Надо было им лучше условия создавать, чем у вас, на железной дороге. Ну да, буду впредь умнее, "Юрьевых дней" ещё много, глядишь вернуться.
Таких, как Оболенский, прогрессивных помещиков, несмотря на наши с Императором, Сперанским и Аракчеевым опасения, оказалось не так уж и мало. Да, конечно меньше, чем других. Но основная масса из оставшихся пока ещё не понимала сути грядущих перемен и потому не спешила действовать. Однако были такие, которые подавали гневные петиции Императору. К нашему счастью, "ядовитые зубы" в виде организующей силы из английского посольства, мы у этой части дворян вырвали.