Страница 49 из 75
На выходе из ворот я приостановился и невольно окинул взглядом громаду завода. Здесь, либо поблизости есть смысл ставить корпуса станкостроения. Степан меня со свету сживёт, ведь управляться со столь отдаленными производствами тяжко даже в моё время, при стремительном транспорте и надёжной связи, а тут, с кристадинами да телегами...
Кристадин в Тульской конторе РАК имеется. Вот только чем больше станций слышно в эфире, тем сильнее они мешают друг другу. Пока не появятся надёжные усилители сигнала, кристадины исчерпали свои резервы. Значит, требуется срочно протянуть сюда дальнописную линию.
На обратном пути погода пришла в климатическую норму, зарядили осенние дожди. Со-товарищи сидели понурый. Мои мысли сами собой вяло перетекли к дубу-порталу: "Может, следовало на сей раз там остаться, да попробовать вернуться в свой мир? Ну и что, что не знаю получится или нет. Всё-равно рано или поздно придётся рискнуть-таки. Да и сделал я тут практически всё задуманное: Резанова от преждевременной гибели уберёг, с Кончитой обвенчал. Он теперь счастливый муж и отец, а я? Как там моя Машка с пацанами? А ребята из моей группы?" Тоска сжала сердце и я едва не впал в уныние. Благо, со-владелец тела, почувствовал неладное и участливо спросил: "Савелий, здоров ли ты?" - "Здоров, Вашбродь, - отвечаю встрепенувшись, - от безделья захандрил". А сам думаю: "Тютя! Да что бы Машка или согруппники сказали, узнай они, что я на полдороги дело бросил!? А что, если я теперь смоюсь, а тут, как следует не закрепленное, всё назад откатится!?" Окинул взглядом словно пришибленные хмарью окрестности.
Нет, в Европе тоже грязь конечно. Но, какая-то лилипутская по сравнению с Российской распутицей. Почва, истощенная столетиями земледелия... Бледненькая грязь, на фоне наших жирных суглинков, да тучных черноземов. У них извазякаться по щиколотку - О-го-го! А у нас, Уж если вбухался, так вбухался! Только и остаётся, что руками разводить, Да в затылке чесать. Телега стоит: чуть ли через борта дорожная жижа не переваливается, ни конца, ни краю ей не видать, как не видать и ближайшего жилья, хоть какой-никакой избы или хатёнки...
Нееет, железной дороге быть! А землемерные изыскания провести заодно с телеграфом-дальнописцем. Достал блокнот, записал в неотложные задачи выспросить у Карташева для сего дела про его университетских однокашников.
Глава 15: Царскосельская чугунка
в которой Савелий ставит Российскую Империю на рельсы
Кулибинский теодолит привёл Карташева в благоговейный трепет. Он с сожалением распрямился, отодвинулся от стола, откинулся на спинку стула и расстроено взглянул на меня: - Нее, я такой себе позволить не могу. Вряд ли мне хватит денег приобрести его. У нас, на Вышневолоцком водном переходе из Волги в Неву теодолит был лишь у начальника, Франца де Воллана. Да и то английский. Мне только пару раз под присмотром владельца удалось попользоваться им.
- Артемий Николаевич, - вздохнул я, - Посмотрите договор, который Вы подписывали с Российскими Императорскими железными дорогами. Дочерней русско-американской компании.
Я открыл папку, достал свой экземпляр, ткнул пальцем: - Чёрным по белому написано, что Российская Императорская железная дорога, со своей стороны, обязуется предоставить Вам, инженеру по возведению магистрали, все необходимые, все потребные приборы и материалы. А Вы, в свою очередь, обязуетесь содержать в исправности приборы и беречь от порчи. Так вот, теодолит это один из тех самых приборов, насколько я понимаю. Я правильно понимаю?
- Да-да, - закивал головой часто-часто, соглашаясь, собеседник.
- Ну вот, - продолжил я, - Подпись Ваша?
- Моя, - растерянно молвил гость бросив взгляд на росчерк.
- Ну, так берите, - подпустил я в голос раздражения.
Инженер зачем-то обтёр ладони о сюртук, Хотя они чище, чем у младенца при рождении, и двумя руками, Осторожно подвинул к себе деревянный футляр теодолита, открыл и, аккуратно поднимая детали, и бережно ложа их обратно в обитые бархатом гнёзда, словно Скупой рыцарь сокровища, погрузился в созерцание.
С того дня на трассировке местности без треноги с теодолитом на плече Карташев Не появлялся и как грибы росли столбики да пикетные Вешки, размечающие трассу и радиусы поворотов.
А я вспомнил, как всё начиналось...
"Нееет, железной дороге быть! Строить "железку", и немедленно!" - Уж если раньше какие-то сомнения и были, мол "металла пока не хватает, да где взять народ насыпь строить, Да рабочих", то теперь они кажутся какими-то бледными. По сравнению с впечатлениями, которые я получил по дороге при поездке из Санкт-Петербурга в Тулу: дорога по осени прочищает мозги замечательно!
В Европах-то и расстояния детские по сравнению с русскими необъятными просторами. Ну что там: не успел выехать, двое суток - Вот ты и на месте. У нас - Эээ! - неделя не срок.
Участок прокладки Царскосельской железной дороги
В среду я, объезжая фронт работ, имел неосторожность полюбопытствовать, хорош ли теодолит и инженер с жаром полчаса растолковывал мне куда глядеть, и как "вооон ту пимпочку подкрутить, покуда вот сия риска не совместится с той вон меткой". И прочая, и прочая. Я уже с тоской оглядывался куда бы улизнуть и тут, на мое счастье - услышал-таки меня ангел-хранитель! - увидел в окуляре знакомую коляску. Остановив бурные объяснения Карташева, я кивнул: - Артемий Николаевич, к нам пожаловал важный посетитель, пойдёмте, представлю, - и поволок смущенного инженера к экипажу:
- Здравствуйте, Егор Францевич. - Обратился я к бойкому сухопарому старикану, пробирающемуся по стройке, словно брезгливый кот по слякоти, высоко поднимая жилистые ноги в панталонах, - Позвольте представить лучшего инженера-путейца. Карташев Артемий Николаевич.
- Очень рад знакомству, Артемий Николаевич. А я Канкрин Егор Францевич, - и гость, взобравшись на настил-тротуар, крепко пожал сухой ладонью руку пунцового от восторга Карташева. А затем поздоровался и со мною.
Когда инженер, милостиво отпущенный приезжим начальством, где быстрым шагом, а то и переходя на перебежки, вернулся к сиротливому теодолиту, Министр финансов Российской Империи повернулся ко мне, очищая налипшую на штиблеты грязь о край доски и недоверчиво поводя головой: - А ведь юноше работа куда милее придворных речей.
- Да, тут нам повезло, - улыбнулся я.
Канкрин бросил на меня проницательный взгляд водянистых, как у многих его соплеменников-немцев, глаз: - Вот, ехал на дачу в Павловск, гляжу: вавилонское столпотворение! Две недели тому назад тут же не было ничего. Только столбы дальнописца к даче Сперанского подбегали.
- Не было, - подтвердил я, - но мы сейчас по двести - двести пятьдесят саженей в день проходим, вот и добрались досюда, - я топнул ногой.
- Знаете, а ведь там, на заседании Госсовета, я Вам не поверил. - Задумчиво молвил гость, - Думал, что и Вы в сладкоголосые казнокрады подались, - он Недоверчиво покачал головой, - а теперь вижу, что ошибся. - Пристально взглянул на меня, ожидая, не скажу ли чего. Но я только с уважением рассматривал этого легендарного немца на службе России. Он смущенно продолжил: - Я, перед тем как заявиться сюда, проштудировал Ваши бухгалтерские отчёты, переговорил с ревизорами, мммдааа! - он обескуражено развёл руками: - Не только хищений нет, но экономия разительная проглядывается! А накануне пришла вторая экспедиция с золотом с Желтуги. Побольше бы России-матушке таких строек... Вы не в обиде на меня, старика, Николай Петрович?
- Господь с Вами, Егор Францевич! - откровенно изумился я, - Обиды - привилегия сирых. А мне обижаться когда? - я обвел рукой, указывая окрест, охватывая линию дальнописца, насыпь, по которой деловитыми муравьями сновали и копошились люди и лошади с телегами, Карташева с теодолитом, навес временной столовой, жилой городок и прочие объекты гигантского строительства. - Признаться, я Вам даже благодарен.