Почти человек

Сложно оценить время, находясь посреди ничего, хорошо хоть можно отключаться от мыслей и впадать в какой-то транс, который отдаленно напоминает сон. Скука… Поэтому чужой голос, раздавшийся из света, Головин воспринял с оптимизмом.

— Объект, называющий себя Павлом, вы слышите меня?

— С кем имею честь? — мысленно поинтересовался Головин.

— Я начальник станции слежения, находящейся над планетой Эксиола. Можете звать меня Тираем.

— Хорошо. Значит, я прибыл? Когда начнем, а то мне тут жутко скучно.

— Прибыли, — заверил его собеседник. — И надо сказать, мы не ожидали, что Саакс пришлет вас на самом быстром курьерском корабле.

— Для меня это было не слишком быстро. Могли бы хоть какой-нибудь телевизор поставить.

— Сожалею, но это невозможно. То, что вы бы могли увидеть, повлияло бы на ваше восприятие мира, а сейчас это совершенно не нужно, это только усложнило бы вашу задачу. Чем меньше у вас будет новой информации, тем лучше. Тот мир отдаленно похож на ваш, и вам будет проще там освоиться без новой информации. Ведь от этого будет зависеть ваш успех. А насчет вашего вопроса, оболочка уже находится в капсуле, и очень скоро… Поскольку вам невозможно отследить время, примерно, досчитайте до трехсот вот с такими интервалами. Раз… Два… Три…

— Понятно, чуть больше секунды. Хорошо, начинаю отсчет, — согласился Головин, — и вправду недолго. Раз… — мысленно произнес наемник. Потянулись секунды ожидания, — Триста восемнадцать…

Павел уже хотел послать мысль, что пора бы уже, как в этот момент почувствовал, как его тянет куда-то то ли вверх, то ли вниз.

А затем свет резко исчез, и одна пустота сменилась другой. Не успел он подумать, что что-то пошло не так, как из ниоткуда возникла светящаяся нить, не толще волоса, затем еще одна, и еще. Вскоре их стало столько, что он не мог сосчитать, да и сомнительно, что он представлял подобные цифры. Затем они резко рванулись к тому, что он ощущал собой. Хотя, что значит собой? У него же ничего не было — ни тела, ни зрения, только сущность, которая так понадобилась Изначальным. Нити, одна за другой, к чему-то присасывались, сходясь в определенной точке. Некоторые начинали светиться ярче, другие, наоборот, тускнели и исчезали, их место занимали новые.

— Начинаем сопряжение, — раздался голос, и на этот раз он был не повсюду, а пришел издалека, с одной стороны, допустим, это будет гипотетически справа, так что Павел услышал правым ухом чьи-то слова, и это дарило надежду.

— Какая примитивная, простейшая сущность, — брезгливо произнесла женщина, и это пришло с другой стороны, гипотетически слева.

— Пошла ты на хер, тоже мне, пуп галактики, — мысленно послал ее Головин.

— Гилая, а он нас, похоже, уже слышит, — заявил Тирай, — во всяком случае, когда ты ляпнула про него гадость, его мысленный спектр стал коричневым. И тебя явно куда-то послали, — при этом мужчина весело хохотнул.

Женщина это никак не прокомментировала. Какое-то время они работали молча. Павел попытался пошевелиться, но даже пальцем двинуть не смог, зато, наконец-то, появилось обоняние, причем то, что он ощутил, заставило его слегка напрячься, раньше он не мог уловить такой спектр запахов, а теперь он ощущал целых шесть. Пахло какими-то цветами, очень приятный, ненавязчивый запах, еще немного потом, и снова не отталкивающий запах. А вот и что-то кислое, резкое. Остальные были едва уловимые — железо, какая-то резина, причем совсем близко.

— Обоняние активировано, — подтвердила Гилая. — Сейчас снижу параметры, а то он лучше, чем служебный дронг, натасканный на филк, все чует.

Через пару минут и вправду его обоняние пришло в норму, остался только цветочный запах, перемешавшийся с кислым, просто они были самыми мощными.

— Вот, уже лучше, — согласился Тирай, — а то и вправду как дронг.

— Согласна, сейчас зрением займусь, — отозвалась Гилая

Не прошло и пары минут, во всяком, так показалось Павлу по внутренним часам, как вместо темноты начали проступать сначала световые пятна, затем они сменились серым светом. Еще через десяток секунд Головин начал различать какие-то массивные силуэты, наверняка оборудование. С каждой секундой зрение обретало четкость. И вправду, перед ним множество приборов — роботизированные руки, виртуальные дисплеи, и много всякого непонятного. Дальше, метрах в семи, стена стерильно белого цвета, столик, два кресла, дверь, широкая и наверняка раздвижная, несколько шкафов, с десяток не слишком ярких ламп под потолком. Выглядит все новеньким, в общем, приличная дорогая научная лаборатория. Сам он расположен вертикально, притянутый к какому-то ложу, но не ремнями. Если это высокоразвитая цивилизация, может, силовое поле? Головой и ничем другим он ворочать не мог. «Хорошо зафиксированный мужик в предварительных ласках не нуждается», — вспомнил он старую шутку и мысленно рассмеялся.

— Ооо, — протянул Тирай, — а сейчас его что-то развеселило.

Смотреть Ухо мог только прямо перед собой, а оба сотрудника находились с разных сторон и чуть позади него, так что, выяснить, как выглядят люди с далекого края вселенной, он не мог, хотя было очень интересно.

— А у него богатый спектр эмоций, — с удивлением прокомментировала Гилая, — у многих обитателей миров четвертого класса такого нет. Не такой уж он примитивный. Беру свои слова назад.

— Вот спасибо, — мысленно процедил Головин. — Королева изволила похвалить. Да пошла ты, очень мне нужно твое извинение.

— О, какой злой, — восхитился начальник станции. — Слушай, а мне начинает казаться, что это не такая уж и плохая идея. Может, и вправду справится? Выжить на Эксиоле непросто.

— Посмотрим, — буркнула помощница. — Так, зрение в порядке, слух и обоняние тоже. Сейчас начну подключать нервные окончания, двигательные функции и тактильные ощущения.

— Ты про речевой аппарат забыла, — напомнил начальник станции.

— Не забыла, я его последним подключу, иначе он нам работать не даст, будем бесконечно на глупые вопросы отвечать.

— Тоже верно.

— Сука, — мысленно прокомментировал Павел.

И тут же услышал смех Тирая.

Подключение всего перечисленного заняло примерно около двух часов. Где-то на середине этого срока Головин начал ощущать спиной поверхность, к которой был притянут. Она была теплой, слегка пружинила, а потом еще и начала покалывать.

— Так, все в норме, — довольно прокомментировала Гилая. — Остались двигательные функции и речевой аппарат.