Страница 17 из 87
— Вот, тоже приехал по путёвке, немного подлечиться, — сказал Судоплатов, с каким-то виноватым видом разведя руки в стороны. — Оказывается, и вы здесь. Теперь будем дружить домами… Вернее, корпусами.
И негромко рассмеялся, вызвав у Полины ответную улыбку. Для неё он по-прежнему оставался чиновником от Госкомспорта СССР.
Павел Анатольевич расположился рядом с нами. Фильм был длинный, хронометраж больше 3 часов, однако никто из зрителей не ушёл — слишком уж захватило всех происходящее на экране. Хотя наверняка если не все, то многие уже видели эту картину, когда она шла в советском прокате.
На следующий день после процедур отправились с Полиной к подножию Машука, на место дуэли Лермонтова. Давно собирались, наконец-то выбрались. Я и фотоаппарат захвачу, поснимаю жёнушку в красивых позах на фоне красивых пейзажей. Никаких экскурсий, сами по себе, дикарями. Сфотографировались возле обелиска поодиночке и вместе, попросив щёлкнуть нас мужчину из проходившей мимо туристической группы.
— Хорошо здесь, — мечтательно произнесла Полина, глядя на расстилавшийся перед нами пейзаж. — Я бы даже не отказалась переехать в Пятигорск. Тихо, спокойно, никто никуда не торопится, а от такого чистого воздуха даже голова кругом идёт.
— Если хочешь — давай переедем в Пятигорск, — пожал я плечами. — Не знаю, правда, есть ли тут политех, куда я мог бы перевестись на заочное, да и тебе доучиваться надо — без диплома нынче никуда. Насчёт музучилища я тоже не уверен, нужно узнавать.
Мы раньше говорили об этом, но как-то вскользь.
— Ты серьёзно? Ну, насчёт переезда?
— Ради тебя — хоть на край света! А в Москву не хочешь перебраться?
— В Москву? Честно говоря, пока что-то не тянет. Не так часто мне там выступать приходится и репетировать, чтобы из-за этого менять Свердловск на Москву. Да и у тебя в Свердловске всё налажено, а там таких, как мы — пруд пруди.
— Ну не пруд, конечно, — немного обиделся я за нас, — но в целом я с тобой солидарен.
Мы спустились вниз, заглянув в дом-музей Лермонтова, а затем нам на глаза попалось кафе под названием «Радуга». Имелась тут открытая площадка, под навесом, благо погода располагала, в Пятигорск в середине октября пришло самое настоящее бабье лето, мне даже жарковато стало. Из посетителей на веранде только трое парней за одним из столиков, по виду явные мажоры. Во всяком случае одеты модно, все в расклешённой джинсе, двое в джинсовых же куртках, а один — высокий блондин — в короткой кожаной на молниях. Ещё и шампанское пили средь белого дня, может, отмечают какой-то событие, не моё это дело.
— Может, здесь и пообедаем? — предложил я. — А то от санаторной еды мне уже не по себе. Да и обед через час закончится, поспешат придётся.
— А, давай, — после некоторого раздумья махнула рукой Полина.
Мы заняли дальний столик на веранде. По совету официантки заказали на аперитив по бокалу полусладкого «Орджалеши», а из еды — витаминный салат, куриную суп-лапшу, вредные, но выглядевшие аппетитными пельмени со сметаной. На десерт выбрали по чашке кофе со сливками и выпечкой в виде яблочного штруделя.
Парни тем временем вели себя очень уж вызывающе. Травили скабрезные анекдоты, рассказывали не менее скабрезные байки о своих сексуальных похождениях, а затем блондин и вовсе ущипнул молоденькую официантку за попку, отчего та под хохот парней взвизгнула, но не более того. Мои брови непроизвольно сдвинулись к переносице, и Полина, заметив мою реакцию, накрыла мою ладонь своей:
— Женя, не надо.
Стиснув зубы, я подчинился просьбе. В конце концов, ситуация не настолько критична, чтобы ставить на место этих оболтусов, может, девушка уже привыкла к таким шлепкам, хотя по выражению её лица я бы на этом настаивать не решился.
Мы допили кофе, доели штрудели, поблагодарили официантку, которой я на чай оставил целый рупь сверху, в том числе немного компенсировав её моральные страдания после шлепка по довольно-таки упругой, я бы сказал, попке.
Мы почти добрались до выхода, когда я услышал в спину:
— Э, смотри, Серый, какая тёлочка.
Стоп! Я замер на месте и медленно обернулся назад. Парни весело скалились. На вид были моими ровесниками. По габаритам никто из них до моих не дотягивал, так что я не сильно-то и волновался насчёт исхода возможной потасовки.
— Ну чё уставился? — дёрнув тщательно выбритым подбородком, спросил блондин, и по голосу стало понятно, что и первая фраза принадлежала ему. — Где такую тёлочку отхватил? Может, поделишься?
И они снова заржали. Не говоря ни слова, я положил на стоявший рядом столик зачехлённый фотоаппарат.
— А ну-ка извинись перед моей женой.
Тот переглянулся с дружками, не убирая с лица наглой ухмылки.
— А если не извинюсь, то что?
— Тогда пеняй на себя.
— Слыхали, парни? — он снова глянул на дружков, а затем перевёл взгляд на меня, и прищурился. — Да ты хоть знаешь, с кем связался?
— Мне плевать, кто ты сам и кто твои родители, если ты это имеешь в виду, — процедил я. — Итак?
Я подошёл, взял его за воротник кожаной куртки и приподнял.
— Ты чё, падла⁈
Он решил лягнуть меня коленом в пах, только я предполагал такое развитие событий и вывернул бедро, заслоняя им травмоопасную зону. Тоже больно, но не так, как могло бы быть, попади этот ублюдок по яйцам. А затем влепил ему такую оплеуху открытой ладонью, что он мог бы отлететь, если бы я его не держал.
Правда, выпустить пришлось, и он тут же плюхнулся на стул, а я отвлёкся на его дружков, которые решили заступиться за товарища. По лицу я не бил, одного остановил ударом в «солнышко», а второму пробил в печень.
— Кто-нибудь, вызовите милицию! — услышал я крик Полины.
Наверное, обращалась она к официантке, чьё испуганное лицо белело в окошке здания кафе.
— Не надо, — громко возразил я, глядя на притихших оппонентов. — Без милиции разберёмся.
Блондин держался за горящую огнём щёку и хлопал глазами. Я навис над ним, и он испуганно отпрянул, насколько позволяла спинка стула.
— А теперь давай проси прощения у моей жены, если не хочешь получить для симметрии по второй щеке. Ну! — прикрикнул я и сделал вид, что замахиваюсь уже слева.
— Не надо!
Парень снова испуганно отшатнулся, съёживаясь и закрываясь руками. Страшно? Правильно, а чем ты думал, когда мою жену тёлочкой называл? Вот теперь испытай миг унижения.
— Долго ждать? — нахмурился я.