Страница 12 из 15
Когда погода не позволяла много гулять, я укрывалась от дождя на лавочке под раскидистым деревом, напротив почты, и изучала попеременно работников службы и официантов в соседнем ресторане. Кто знает, вдруг мне придется притворяться мужчиной? Им тут живется куда веселее, чем женщинам. Вон, мне даже в кафе нельзя, потому что одна, без сопровождения.
Прошла весна, наступило лето.
Я все не уезжала.
Признаться, мне было страшно, как никогда в жизни. Даже перед выступлениями меня так не трясло от ужаса, как сейчас при мысли, что придется начинать все сначала, искать работу, убеждать кого-то в том, что я отличная служанка… Да и денег у меня не было даже на билет до соседнего городка, не говоря уже о столице. Куда я потащусь?
Так что я все тянула и тянула, успокаивая себя тем, что коплю сбережения для отъезда.
Подошло время выпуска для старшей группы.
В честь отбывающих по домам девочек ежегодно в мэрии организовывали бал.
Вообще, пансион фактически поддерживал жизнь в захолустном Тормоте. Если бы не он, городишко давно растворился бы среди мелких ферм и деревенек. А так – какой-никакой, культурный центр области. Так что местрис Осборн уважали здесь чуть ли не сильнее, чем самого мэра, и каждый норовил пристроить дочку или племянницу на работу в пансион.
Пожалуй, когда буду увольняться, попрошу рекомендательное письмо. Мыла пол в пансионе Тормота, резала лук – с отличием.
А перед самым балом в город заявился проверяющий.
Приехал вместе с почтой, на грузовом дилижансе. Мне уже тогда показалось это подозрительным, но кто будет спрашивать кухонную девчонку?
Я в тот день как раз дежурила на своей неизменной скамеечке. Жара стояла неимоверная, словно не лежали только пару месяцев назад глубокие сугробы. Я изнемогала в трех слоях плотной ткани, но увы – на кружево и шифон денег у меня не было, а раздеваться категорически запрещали правила хорошего тона. Немного спасал зонтик-самоделка. Нитки стоили не так дорого, базу я нашла на чердаке, дырявую и порядком поеденную то ли мышами, то ли мощной молью. Пожелтевший дырявый зонт завалился за один из ларей. Я его вытащила, отреставрировала – считай, связала заново – и получила отличную и прочную защиту от палящих лучей. Не могу сказать, что получилась такая уж безумная красота, потому что из макраме я помнила лишь три вида узлов, но точно лучше, чем прежние дырки.
Втихаря, в качестве практики, я изредка запускала легкий ветерок. Он немного освежал разгоряченный лоб, но под ткань, плотно обматывавшую мою голову, проникнуть не мог, к моему величайшему сожалению.
По дилижансу, подъехавшему к почтовому отделению, я мазнула скучающим взглядом и отвернулась. Процедуры разгрузки и погрузки за эти месяцы заучила наизусть, ничего нового мне не покажут.
Зато когда с подножки спрыгнул солидный усатый джентльмен в длинном пальто – в жару-то! – я им сразу заинтересовалась.
В руках новоприбывший сжимал небольшой компактный чемоданчик. Больше ничего у него с собой не было. «Ненадолго, значит», – сделала я вывод.
Приезжий огляделся и уверенным шагом двинулся по улице. Мне и в голову не пришло, что он направился к пансиону, пока ближе к вечеру я не столкнулась с ним снова – на кухне. Вот уж где не ожидала увидеть постороннего, тем более мужчину!
Он успел за прошедшие часы лишиться пальто и чемодана (оставил в комнате, скорее всего), но пиджак его по-прежнему был застегнут на все пуговицы.
Пошевеливая усами, как заправский таракан, он лез подо все крышки, пока у местрис Рути не закончилось терпение.
– Вы вообще кто такой? – с явным намёком на грядущий скандал поинтересовалась она, многозначительно упирая руки в дородные бока.
Гость не впечатлился.
– Я проверяющий от Министерства образования. Мейстер Ренульф, к вашим услугам, – он запустил руку за пазуху, выудил небольшую книжечку в кожаном переплете, похожую на паспорт, и быстро продемонстрировал разворот кухарке.
Тон его четко говорил, что ни на какие услуги с его стороны лучше не рассчитывать.
Местрис Рути явственно побледнела, но позиции не сдала.
– У нас тут еда готовится, сюда без спецодежды нельзя! – она кивнула в мою сторону.
Я старательно кромсала свежий помидор, делая вид, что не слышу разворачивающейся разборки. Кто бы ни победил в противостоянии, мне бы не хотелось потом попасть под горячую руку проигравшему. Только официальных лиц мне не хватало! Я совершенно не уверена, что работаю здесь легально. Никаких договоров о найме я не подписывала, даже устно ничего не обсуждала. А ну как меня уволят? Точнее, выкинут пинком под зад, безо всяких бумаг. А я-то уже на рекомендательное письмо губу раскатала!
Проверяющий окинул взглядом нас, трех помощниц, оценил хлопковые рабочие фартуки и косынки, поморщился и нехотя кивнул.
– Так и быть, засчитаю вам условно норму. Пока. А на качество еще вечером посмотрю!
С этими словами он удалился, степенно и, кажется, нарочито медленно, чтобы никто не подумал, что он убоялся кухарки.
Мы все переглянулись.
– Работаем, девочки, – подбодрила нас местрис Рути. – Кухня в идеальном состоянии, придраться ему не к чему.
К сожалению, она недооценила въедливость гостя. К следующему утру он успел громогласно отметить – и занести в специальную книжицу:
«Постельное белье было влажным и воняло тухлятиной».
Сестры Мэйми закрылись, рыдая, в комнате и никого не пускали.
«Еда не слишком здоровая, и много опасных для женщин элементов».
На десерт подали молочный пудинг, в который по случаю визита высокого гостя местрис Рути сыпанула щедрой горстью изюма и цукатов. Да, прямо-таки верх сибаритства!
«В углах паутина».
Тут уже ничего не скажу, он прав. С тех пор, как я перестала намывать центральный корпус, там порядком заросло. Точнее, стало как было. На мое бывшее место взяли новенькую из города, и она не слишком-то справлялась. Судя по задумчивым взглядам, которые бросала на меня при наших редких встречах заведующая, она уже жалела, что погорячилась с наградой. В ее глазах явно читалось: «Надо было отсыпать серебрушек, а на другую должность не переводить». Ну да не отыгрывать же обратно!
«Воспитанницы дурно себя ведут, а выпускницы не готовы к выпуску».
Бедняжки чуть ли не впервые оказались в компании чужака, да еще и за обедом. Потому краснели напропалую, отказывались есть, а две самых чувствительных барышни еще и упали в обморок.
А уж когда он узнал, что в стенах до сих пор проживают две незапечатанные магички, да еще и с ведома и разрешения заведующей, мейстер Ренульф вовсе пошел вразнос. Открыто заявил местрис Осборн, что будет жаловаться в столицу и требовать закрытия «вопиюще развратного» заведения. Она едва успела прервать его, попросив – с трудом сдерживаясь – продолжить разговор за закрытыми дверями, в ее кабинете.
Но урон был уже нанесен.
По городу поползли панические слухи о скором закрытии пансиона-кормильца.
Я тоже поддалась всеобщему настроению и собрала так называемый аварийный чемоданчик. Скорее, котомку, потому что на полноценный багаж у меня, как можно догадаться, не было денег. Небольшой мешок, к которому я собственноручно пришила две лямки и вдела веревочку, чтобы затягивать горловину, вмещал мой драгоценный блокнот, собранные за год монеты (не так чтобы много, больше звона чем толку), смену белья, теплую шаль и единственное летнее платье, купленное у старьевщика по очень выгодной цене. Надевать мне его было совершенно некуда, я его берегла на случай поездки в столицу.
Или экстренного отъезда куда глаза глядят, который, учитывая настрой мейстера Ренульфа, становился все более вероятным. Если он и дальше будет так настаивать на запечатывании всех подряд, как бы меня тоже не попытались заклеймить. Чисто за компанию. Вдруг существует способ определять магов? В книгах ничего такого не нашлось, но им же по двести лет. Могли и изобрести за прошедшие годы.
Неудивительно, что от приезда этого человека я не ждала ничего хорошего. И оказалась права.