Инициация

Я ухмыльнулся. Невесело, даже скорее удрученно. Он что, издевается?

– Очень даже неплохо, – сказал я, продолжая ухмыляться. – Даже не думал, что на Отарисе есть такие курорты.

– И все же, я думаю… хотя нет, я уверен, что ты предпочел бы оказаться в другом месте.

Ухмылка моя начала таять, как лед в духовке. Картер медленно моргнул и продолжил:

– Ты отсидел восемь лет из своего пятнадцатилетнего срока. Я думаю, все, что ты должен был осознать, ты осознал. Или я не прав?

– Ну допустим, – кивнул я.

– Превосходно. – Начальник тюрьмы откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.

Дает мне время переварить его слова? Какого черта он вообще затеял этот разговор?

– Господин Картер, я не понимаю, к чему вы клоните, – произнес я спустя паузу. – Я отбыл чуть больше половины срока, и у меня нет права на досрочное освобождение.

– Верно, – кивнул он. Облокотился на столешницу и снова пристально уставился на меня. – А что, если я скажу, что у тебя появился шанс все исправить? Человек твоих способностей не должен попусту терять время в застенках. Ты можешь принести куда больше пользы при иных обстоятельствах.

– Что вы от меня хотите – скажите прямо.

Картер снова выждал паузу, словно что-то обдумывая. И заговорил снова:

– Недавно Совет по безопасности Альрийской Федерации инициировал новую секретную структуру. Я не знаю деталей, потому что мой уровень доступа слишком низок, да и не вхож я в те круги, но мне, как начальнику исправительного учреждения провинившихся государственных служащих было выдано особое поручение – предъявить списки более-менее опытных в военном деле заключенных. Вот я и подумал, не замолвить ли словечко за тебя. Тем более они уже сами навели справки о тебе.

– Секретная государственная структура, говорите? Военная? – спросил я, крепко задумавшись. Не нравилось мне все это.

– Деталей я не знаю, но в общем и целом все так, – пожал плечами начальник тюрьмы.

– На кой черт государственному секретному учреждению понадобились уголовники? Мы же уже переступили черту закона, так с чего бы нам не повторить это вновь? Ведь это риски.

– Я думаю, им нужны опытные военные. У тебя, насколько я знаю, было немало регалий и заслуг. Поэтому ты – идеальный кандидат на эту роль. К тому же, ты будешь восстановлен в звании и должности, а твой срок отсидки обнулится.

– Обнулится, – усмехнулся я. – Но никто не вернет мне восемь лет жизни, уже спущенных в унитаз здесь.

– Прошлое тебе не вернет даже сам Господь Бог, – развел руками Картер.

– Значит, вы предлагаете мне вновь поработать на Федерацию?

– Ну… у тебя есть такой шанс, да, – кивнул начальник тюрьмы. – Но воспользуешься ты им или нет – зависит от тебя.

У меня вновь перед глазами всплыла картина того злосчастного дня, когда меня несправедливо осудили на пятнадцать лет. И теперь мне заново предлагают окунуться в это дерьмо.

– Предложение, конечно, очень заманчивое, но во второй раз наступать на грабли, которые совсем недавно отбили мне лоб, я больше не хочу. Да и если честно, несет дерьмом от этого предложения, как от надзирателя Ллойда. Политиканы опять решили разыграть партию в покер, но теперь им нужны свежие карты. Я свое отыграл, спасибо.

Картер не сводил с меня пристального взгляда, и тут я внезапно понял: он не просто решил сделать мне заманчивое предложение. Его заставили.

– Ты, похоже, кое-чего не понимаешь, Хоксвелл. Неужели восемь лет в застенках выветрили из твоей головы последние остатки здравых мыслей? У тебя есть шанс изменить свою жизнь, понимаешь? С тебя снимут кандалы, обнулят все обвинения, вернут звание и почет. Ты будешь получать ежемесячное жалование, как и полагается военному. Ты задумывался о том, что ждет тебя после тюрьмы? Хоть раз думал об этом?

– Думал. И не раз, – сухо ответил я.

– Замечательно. И какие у тебя перспективы, как ты считаешь?

Я молчал. Картер давил на больные точки. Давил сильно, но я все смогу стерпеть.

– Максимум, на что ты можешь рассчитывать – это третьесортное наемничество. Сам знаешь, какие там риски и какой заработок. Ну, возможно, еще пойдешь по криминалу, но там вероятность успешного исхода еще меньше. Ты станешь разменной монетой, Хоксвелл. Биомусором.

– Именно таковым меня и сделало ваше правительство. А вы предлагаете вновь упасть к нему в ноги и вымаливать подачку. Не будет этого. Я спокойно отсижу оставшиеся семь лет и пойду своей дорогой. Ни с армией, ни с какими бы то ни было государственными службами я связываться больше не намерен. Они не ценят простых солдат, так почему же простые солдаты должны ценить их?

Начальник тюрьмы моргнул, наверное, впервые с начала разговора. Потом он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул, и во вздохе этом отразилась вселенская печаль. Похоже, мое согласие на эту сомнительную работу ему было жизненно необходимо выбить из меня. Помолчав с четверть минуты, он заговорил снова, но теперь его голос звучал тихо и почти безжизненно:

– Беннер будет участвовать в этом проекте. Он уже подписал контракт.

– Бен? Ваш брат? – спросил я, искренне удивившись.

Джозеф Картер кивнул, став мрачнее грозовой тучи.

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Теперь мне все стало ясно.

– С этого и надо было начинать, господин Картер, – произнес я. – Ваш брат, как всегда, полез в пекло, и вам теперь нужен кто-нибудь, кто смог бы присмотреть за ним.

Начальник тюрьмы болезненно сморщился и снова тяжело вздохнул.

– При всем уважении к нему… но я не нянька-андроид, чтобы подтирать ему зад. Однажды я спас ему жизнь, потому что должен был. Бен – славный парень, но ему не достает хватки. Неужели за то время, что я пробыл на курорте, он так ничему и не научился? Он ведь всего на четыре года младше меня, если я не ошибаюсь.

– Научился. И многому, – кивнул начальник тюрьмы, подался вперед, положив локти на стол и уставившись в меня неморгающим взглядом, в глубине которого прослеживалась немая мольба. – Но… понимаешь, Хоксвелл, я за него беспокоюсь. Чуть больше чем через месяц, как тебя отправили к нам, уже в самом конце войны, он получил легкое ранение. Его перевели в тыл. Хотели вообще списать со службы, но он отказался. Через несколько лет его повысили в звании, а недавно он получил старшего лейтенанта. Сидел бы себе и дальше, но нет, зуд в заднице не дает ему покоя. Сожалеет, что не успел, как он любит выражаться «внести свой вклад в победу». А когда правительство инициировало этот проект, он сразу же загорелся желанием поучаствовать.

– Победу, – хмыкнул я. – Неужели он это так называет? Просто у обеих сторон кончились ресурсы, вот они и решили завершить войну.

– Формально победившая сторона – Альрийская Федерация. Да и какое это имеет значение в нашем разговоре?

– Никакого, – покачал головой я.

Повисло молчание.

– Ну так что? – спросил Картер.

– Что? – повел бровью я.

– Не строй из себя идиота, Хоксвелл. Не заставляй тебя умолять.

– А что… было бы забавно. Зайдет внезапно Носорог или другой вертухай, а вы на коленях передо мной стоите, а слезы из глаз так и льют, так и льют. Зрелище запоминающееся.

– Не забывай о субординации, заключенный номер одиннадцать-сто четырнадцать, – чуть похолодевшим голосом произнес начальник и опять моргнул. – Молить, разумеется, я тебя не стану. Пока что только прошу. По-человечески. Все эти годы, что ты провел здесь, я создавал для тебя приемлемые для нормальной жизни условия. Я ничего не просил взамен. Я был благодарен тебе за Беннера. Всегда. Да и он отзывался о тебе только в положительном ключе. Теперь же пришло время платить, Хоксвелл. Тем более, что плата для тебя вполне подъемная. В плюсе останутся все: тебя, как я и сказал, восстановят в звании и должности, а мой брат окажется под твоим надежным прикрытием. Все честно.

– Если бы все всегда было честно, я бы вообще не сидел здесь, – произнес я.

– Вполне возможно, – пожал плечами начальник тюрьмы и уныло усмехнулся. – В таком случае и меня бы здесь не было. Если все честны, то тюрьмы не нужны. Но мы здесь и работаем с тем, что имеем. И… Хоксвелл, прекрати уводить тему разговора.