Новый порядок 2

Машиах снова приблизился, по-дружески обнял сигийца за плечи.

— Сейчас я спас тебя от самого себя, — сказал он. — Когда я уйду, у тебя останется смысл дальнейшего существования. Потому что я желаю тебе лишь блага. Ну хорошо, тут есть и эгоистичный интерес. Хоть я и твой создатель, но и ты создал меня. Мы создали друг друга. Ты, и я имею в виду всех тебя, были целью моей жизни. Я грезил вами десятки лет, а потом осуществил свою мечту, достиг цели, выполнил все задачи. И знаешь, что я почувствовал, когда у меня все получилось? А ничего. Пустоту. Горький привкус разочарования. Но потом я узнал, что ты жив, а это значило, что мне еще есть к чему стремиться. Пока ты существуешь, существую я. Именно поэтому я и не могу тебя убить. Не хочу. И не стану.

Ощущение чужого касания исчезло.

— Но я все же не оставлю тебя с пустыми руками, — сказал Машиах, возникнув перед сигийцем в новом воплощении. — Ты кое-что обещал кое-кому, и я помогу тебе выполнить обещание. Ты же места себе не найдешь, если тебя не направить, не указать цель, к которой двигаться. К тому же, не только ты должен получить то, что тебе хотелось.

Он наклонился и сказал. Тихо, осторожно, как будто кто-то мог их подслушать.

— Ну а теперь прощай, сын мой. Может быть, когда-нибудь мы еще встретимся, но я бы на твоем месте на это не рассчитывал. Хотя, с другой стороны, на что еще тебе рассчитывать, как не на нашу следующую встречу?

И он растворился в тумане. А вместе с ним исчезла и та сила, которая держала сигийца.

— И ты ему поверил? — фыркнула Аврора. — Сбежал, четыре месяца прятался в вонючих выгребных ямах, дожидаясь, когда вернется Ванденхоуф, только потому, что так тебе сказал какой-то психопат-шизофреник?

Сигиец не стал отвечать.

— А что теперь? — не отставала чародейка. — Ну скажи мне, пожалуйста. Твоя выходка кое-кому ой как не понравилась. Ты убил Максимилиана Ванденхоуфа, а его должны были судить. Ложа не любит, когда у нее отнимают ее любимое развлечение — игру в правосудие. Теперь тебя из-под земли достанут… если, конечно, допустить, что тебе каким-то чудом удастся перебить пару дюжин чародеев Ложи и опять сбежать. Но не удастся. Знаешь, почему?

Аврора легонько пнула камень носком сапога.

— Я должна помешать тебе, — сказала она. — Остановить тебя и бессмысленное кровопролитие. Любым способом. Не смотри на меня так. Я же знаю, что ты меня насквозь видишь.

Блестящие синевой в свете кристалла глаза неотрывно следили за чародейкой. Авроре делалось не по себе, но она и не думала отступать.

— Я хочу тебе помочь. Я могу тебе помочь. Тебе нужно только довериться мне.

Чародейке показалось, что серебряные бельма как-то подозрительно блеснули, а на обычно безразличной ко всему физиономии проступило нечто такое, что можно было бы принять за эмоцию. Во всяком случае Авроре показалось, что синюшные тонкие губы сигийца скривило в чем-то похожем на ухмылку. Всего лишь на секунду, но эта неопределенность вывела чародейку из себя.

— Не смотри на меня так, паршивец! — повторила она со злостью. — Я тебя еще ни разу не обманула и не предала, в отличие от некоторых. Я вообще не понимаю, зачем и почему согласилась рискнуть шеей и прийти сюда, чтобы упрашивать тебя, но вот пришла и упрашиваю. А ты, как пень, молчишь. В отличие от моего терпения время у тебя не бесконечное. Штурм этих развалин отложили на четверть часа. Десять минут мы уже потратили.

Сигиец несколько секунд молча на нее смотрел и наконец сказал:

— Зачем?

— Что «зачем»? — насторожилась Аврора.

— Зачем помогать мне?

— Не знаю, — пожала она плечами, ковыряя носком сапога еще один камушек на полу, — спроси что полегче.

— Как?

Чародейка улыбнулась.

— Не так быстро, удивительный мой, — ласково и чуть насмешливо проговорила она. — Сперва тебе придется сказать «да» или «нет».

Сигиец больше не раздумывал.

— Да.

Аврора сдвинула шапку ближе к затылку и, несколько осмелев, подступила к Райнхарду почти вплотную. От него пахло кровью и сырой одеждой, но это были практически единственные запахи, которые улавливал чуткий нос чародейки.

— Все очень просто, — сказала она, глядя сигийцу в глаза. — Тебе нужно меня поцеловать.

— Зачем?

— Затем, что я так хочу, — недовольно поджала губы и нахмурилась Аврора. — Считай, это плата за мою помощь.

Он настороженно замер, сверля взглядом исподлобья. Аврора вздохнула, вспоминая подвал Геллера, где уже безрезультатно пыталась добиться от него чего-то подобного. Тогда она просто не поняла, что он вообще не понимает, что от него нужно.

— Хочешь чего-то — возьми сама, да? — усмехнулась Аврора, пряча в карман полушубка кристалл.

Уже в темноте она протянула к сигийцу руки. Осторожно опустила ладонь на его правое плечо, правую поднесла к лицу и коснулась щеки, оглаживая бороду. Затем привстала на цыпочки и потянулась губами к его губам.

Они оказались едва теплыми и почти неподвижными. Добиться ответа снова не получилось. С тем же успехом Аврора могла бы поцеловать статую. Да еще и с противной жесткой бородой, лезущей в рот и мерзко щекочущей лицо. Но чародейка не была особо брезгливой и привередливой в этом плане — и не такое приходилось терпеть.

Шапка съехала набекрень и под собственной тяжестью начала падать. Аврора подхватила ее, удержала на голове. Сигиец напрягся, но не почувствовал никакой угрозы.

Чародейка обняла его за шею свободной рукой, продолжая держать шапку, крепче впилась в губы сигийца, полностью отдалась этому странному недопоцелую. И в какой-то момент вроде бы даже добилась чего-то похожего на ответ. Во всяком случае, Райнхард расслабил напряженные губы, приоткрыл рот. Аврора воодушевилась, осторожно прижалась к нему, чувствуя тело. Поправила шапку, освобождая правую руку.

Сигиец успел отреагировать, но левая рука слушалась слишком плохо и лишь беспомощно дернулась. А Аврора всадила ему в шею тонкую иголку и надавила на поршень хитро смастеренного узкого шприца.

Райнхард оттолкнул ее, выдернул шприц. Аврора устояла на ногах, смахнула шапку и снова кинулась вперед, выдернув из волос иглу-шпильку. Чародейка почувствовала легкий толчок в грудь, но ее это не остановило. Парализующий яд очень плохо, но все-таки подействовал на сигийца, хоть и потребовалась чудовищная доза в невероятной концентрации. Аврора подскочила к Райнхарду, занесла иглу. Он перехватил ее руку своей слабеющей рукой. Чародейка высвободилась, увернулась от вялого, размашистого удара. Сигийца повело по стене. Он упал на колено. Аврора подхватила его, не дала упасть. Райнхард, кривя от усилия лицо, потянулся к ней, коснулся ледяными пальцами горячей шеи под воротом полушубка, но тут рука почти совсем ослабла.

— Ну хватит, глупый! — прошипела в ухо чародейка. — Не упрямься. Это сильнее тебя! Даже ты не переваришь!

Его пальцы разжались, рука бессильно повисла. Райнхард навалился на чародейку всем весом, и Аврора едва удержалась сама. Яд, несмотря даже на яростное сопротивление организма сигийца, действовал и неумолимо подбирался к сердцу. Аврора напряглась, толкнула Райнхарда на стену, зажала иглу зубами и рванула на его груди мокрую куртку. На ощупь в темноте отыскала, где спазматически толкающее отравленную кровь сердце, и, зажмурив предательски повлажневшие глаза, воткнула в него иглу. Она не промахивалась в потемках — имелся богатый опыт.

Райнхард и сейчас держался пугающе долго, боролся с ядом, который убивал за секунду, бесконечных полминуты. Аврора даже похолодела от страха, чувствуя пальцами его дрожь, спазмы и судороги. Ей даже показалось, что сигиец переборет отраву, как тогда, когда ведьма напоила его мерзостью.

Но все-таки Райнхард затих, в последний раз страшно вздрогнув.

Аврора посидела над ним еще некоторое время. Услышала, как где-то внизу что-то хлопнуло, загремели тяжелые шаги, — начался штурм.

Когда группа бойцов Ложи, светя себе огнем в ладонях, добралась до раскуроченной квартиры, то обнаружила лишь холодный труп неизвестного.