Странный новый мир

— А сколько нужно знать десантнику, чтобы управлять подобным костюмом? – спросил он.

Перед глазами словно появился экран с перечислением, равно как и то, что не каждый потянул бы по рейтингу (даже сдав экзамены) на скафандр мобильной пехоты. Михаил дернул щекой, окончательно прощаясь с еще одной мечтой, влиться в общество через армию.

Ну да, подумал он с кислым привкусом во рту, мог бы и сам сообразить.

— У вас повысилось давление и участилось сердцебиение.

— Это я нагнетаю в себе кровь и боевую ярость, - пошутил Михаил в ответ.

Голос в голове, вызывала ли манопа расстройства психики? Михаил помотал коротко стриженой, почти лысой головой, и вернулся к самобичеванию. Мог бы и сам сообразить, ведь армия – это общество, а все, что касалось общества, тут проходило по иной планке и категории. В то же время, он смотрел одну из самых удачных записей, не в смысле съемки, конечно, а удачную в том, что транспорт прибыл на выручку почти моментально, и высадившийся взвод десанта как раз проходил учения и так далее.

Когда Таня говорила, что каждый боец и воин, она имела в виду, что каждый умеет стрелять, ну а оружием легко обеспечивали синтезаторы. Где-то дюжину лет назад моханги попытались высадиться, наивно уверенные, что подавят своим зверским (они напоминали внешне медведей) видом, но оказались уничтожены еще до прибытия Мобильной Пехоты.

В этом вопросе Михаил тоже вначале узрел противоречие, но затем запросил справку, почитал и посмотрел, погрузился в записи и вроде бы примерно понял. Земля и другие планеты не держали профессиональной армии, но наличествовали мобильные силы быстрого реагирования. Всегда какая-то малая часть населения проходила в них сборы, тренировки, осваивала скафандры и высадки, что-то да отрабатывала и, при необходимости, реагировала на вызовы и вступала в бой.

Все это вело к еще одной составляющей нового мира, не просто мобильность цифровой связи, но еще и физическая мобильность, высочайшая скорость прибытия, транспортная связность, без которой просто невозможно стало бы расселяться куда-то в космосе. Без подобной связности каждая система была бы сама по себе, а перелеты занимали бы всю жизнь, пусть даже и проведенную в криосне, например.

Также Михаил выяснил, что стал еще одним рекордсменом, хотя, кажется, Таня говорила ему об этом в самом начале, но он тогда пропустил мимо ушей, ошеломленный другими новостями. Самое длительное пребывание в замороженном состоянии и наверняка целая толпа Наакянцев и других старых профессоров уже строчила диссертации, доклады, монографии и прочие научные штуки на эту тему.

Самому Михаилу за все это полагались, как ни странно, не кредиты, а уге, так как он не был – пока – гражданином Земли, но в общем, из центра здоровья вышел бы не с пустыми руками. Уже неплохо, хотя и все равно страшновато, и на ум опять приходили сравнения с «19 веком». Привыкший уворачиваться от лошадей, что он делал бы посреди потока машин?

С другой стороны, парадоксально, но единая транспортная система не дала бы ему погибнуть, по крайней мере попыталась бы. Поток машин (так он представлялся Михаилу) тут же расступился бы или направился в стороны, или еще что. Именно внедрение единой системы и робопилотов, помимо энергония, конечно, привело к популярности всяких там авиеток, одноместных вертолетов, антигравитационных поясов и прочего разнообразного, индивидуального и общественного транспорта.

Не хватало только моментальной телепортации, но и над ней велись работы.

Доступность не просто любых уголков планеты, но и других планет внутри Солнечной системы, и других систем, просто трудись на благо общества, приноси пользу и все у тебя будет. Это была, как понимал Михаил, не просто морковка, а целая морковища, облитая сахаром и сиропом, выкрашенная в яркие цвета с воткнутой сверху зазывающей рекламой.

Вот за что можно было поблагодарить новую сеть, так это за отсутствие назойливой рекламы, лезущей в каждую дырку, подумал Михаил и понял, что его опять понесло. Мысли неслись куда-то вольно, перепрыгивая с темы на тему, словно он разучился концентрироваться или таким образом боролся с избытком нового и ошеломляющего.

— Что думаешь, Иска, сдам я экзамен? – спросил он вслух.

— Вероятность сдачи экзамена по минимуму – семьдесят три процента, - откликнулась та нарочито звякающим, «роботизированным голосом».

— Три из четырех, - выдохнул Михаил, - да я гигант!

Нарочито выпятил грудь, напряг мышцы, картинно рассматривая себя в появившееся зеркало. Впрочем, следовало признать, что он и правда стал выглядеть лучше. Ему не слепили нового тела, но исправили многое, рассчитали питание и нагрузки, не говоря уже о том, что в прежней жизни сам Михаил никогда столько не занимался.

Работа, дом, отдых, развлечения, какие тут еще тренировки? Рано еще, ведь он так молод и надо все успеть, да и денег не хватало, и так далее. Рассматривая себя, Михаил вдруг подумал, что сейчас все стройные и подтянутые, этим Таню не взять, и вообще, сколько можно уже учиться в теории, не пора ли перейти к практике?

Экзамен, как и все прочие его собратья в это время, включал в себя теоретическую и практическую часть. Не просто зубрежка билетов, с забыванием всего при выходе из аудитории, нет, ему предстояло пройти по новому миру, попасть в ряд ситуаций, общаться и может быть даже работать, взаимодействовать. За экзаменом наблюдали ИП, вроде Иски, и они же создавали ситуации, о которых экзаменуемый не знал и не мог знать заранее.

В этом, собственно, и заключалась суть, настоящая проверка на деле, не формальная, с настоящими, беспристрастными оценками от неподкупных судей. Михаил даже как-то размышлял над этим и уже сам, без помощи Иски, придумал аналогию, это, как если бы к нему пришел кто-то проситься в напарники – электрики, а он дал бы практическое задание. Посмотрев на то, как работает будущий напарник, Михаил сразу бы понял, чего от него ждать в профессиональном плане, ну а личное общение оценил бы уже потом, скажем, в ходе испытательного срока. Поработали бы бок о бок пару недель и опять же, все стало бы понятно.

Здесь, в новом мире, все это сжали в экзамен и, пожалуй, стоило взять пример с Тани и не обманывать себя, после экзамена все продолжится. Наблюдение, оценки, выводы, если не эксперименты.

— И что такого? – изумилась Таня, с которой Михаил поделился своими мыслями.

Она сидела, поджав ноги, держа в руке бокал чего-то вроде красного вина, и мысли Михаила невольно начали сворачивать не туда. Таня отпила гранатового сока и продолжила, небрежно поводя левой рукой.

— За нами всеми наблюдают всю жизнь, оценивают и записывают, наоборот, ты, можно сказать, станешь частью коллектива.

— Так я на это еще не смотрел, - признался Михаил.

Ему остро хотелось выпить и Татьяну, но он сдерживался.

— Скажу прямо, Михаил, шансы твои не слишком высоки, тебе бы подучиться еще полгода, а то и вовсе принять участие в персональной программе адаптации.

— Ну вот опять! – воскликнул он. – Так взяли бы и заманили меня туда обманом, как и в прочие эксперименты!

— Персональные программы так не работают. Там нужно добровольное согласие и полное осознание происходящего, - Таня поднесла к губам бокал, словно пила кровь. – Почему-то разговоры с тобой прямо провоцируют меня что-то пить или есть, наверное, чтобы ты не так напрягался?

— Я бы не так напрягался, если бы ты говорила меньше правды!

— Да, не всем это по душе, - согласилась Таня с легкой улыбкой. – Думаю, полжисты охотно примут тебя в свои ряды.

— Кто?

Михаил чуть не прикусил предавший его язык, современный житель просто тут же запросил бы манопу и через нее сеть.

— Полжисты, те, кто считают, что жить надо по лжи, - пояснила Таня. – Мол, ложь выделила человека над остальными, ложь о лучшем мире вела его вперед и выше, ложь заставляла сдерживаться и улыбаться другим, хотя кто-то неполживый просто дал бы выход ярости и убил мешающих соседей. Соответственно, они говорят, что надо продолжать этот путь, который завел человечество так далеко, просто улучшить, чтобы избежать новых мировых войн и все будет в порядке.