Побег из Атахэйла

– Но, если Имбрас будет ругаться, я скажу, что это ты меня выгнала.

– Да-да, ладно. Только не говори охране.

Нацепив высокие каучуковые сапоги, я стала прибираться в загоне, нарочно растягивая процесс. Овцы постоянно мешались под ногами, что замедляло дело. В другой раз глупые животные получили бы от меня пинка, но сегодня это было очень кстати. Папа рыхлил почву арахиса, а затем должна была последовать прополка. Поэтому я рассчитывала, что без собеседника Солд быстро уберется с острова.

Я почти расслабилась, когда приступала к доению. Погрузившись в работу, не слышала приближения тяжелых шагов. Но ощутила угрюмое присутствие. Обернулась и встретилась с испытующим, полным любопытства взглядом из-под нахмуренных бровей. Мы с Солдом молча смотрели друг на друга несколько мгновений. Ни один из нас не произнес ни слова. Я чувствовала, как вспыхивает моё лицо. Как кровь стучит в висках. Я чувствовала, что он ждёт от меня чего-то, но не намерена была нарушать молчание.

Выдержав ещё минуту, я просто отвернулась и продолжила своё занятие. Он еле слышно хмыкнул. Я ждала, что в любой момент в меня полетят злые слова, угрозы и оскорбления. Но он молчал. Спину прожигал взгляд всё время, что я доила животных.

Несколько вёдер со свежим молоком стояли в ряд. Закончив работу, я встала, взяла вёдра и отправилась в сторону кухни. Шаги направились следом. Мне показалось, что брякнули ручки других вёдер, и я приложила нечеловеческие усилия, чтобы не обернуться.

Когда Эйо уставилась мне за спину огромными глазами, которые не верили сами себе, я невольно посмотрела назад. И едва не выронила свою ношу. За мной стоял Солд и держал еще два ведра.

Я прошла внутрь кухонного стола-кольца и поставила молоко возле большой ёмкости, в которой девушки делали сыр. Эйо схватила пустое ведро, набросила на него марлю и процедила в него молоко. Затем разлила по кружкам и позвала детей.

– Куда поставить? – буркнул Солд.

Эйо показала и вежливо поблагодарила командира.

– Что делаете с молоком? Сыр? Расскажи.

Эйо стала объяснять процесс, а я пошла назад к загону, радуясь, что избавилась от преследования. Однако я не успела дойти. За мной снова раздались быстрые шаги. Я застыла на месте. Шаги остановились очень близко. Я чувствовала тепло человека с высоким ростом. Почти ощущала грубость ткани командирской формы. Дыхание сбилось. Вокруг нас, как вокруг костра, летели искры, разгорался жар. Ноги начали дрожать, желая сделать те самые четверть шага назад, что разделяли меня и человека, стоявшего за мной. Он пыхтел, будто борясь сам с собой, и я кожей чувствовала его внутреннюю борьбу.

Захотелось плакать. Но когда кончиками пальцев Солд коснулся моей руки, я испытала нечто сродни удару. Во мне проснулась небывалая злость. Я отпрыгнула и обернулась. Невольно встала в боевую стойку и дрожащим голосом рявкнула:

– Чего тебе?

Солд будто опешил. Он удивлённо моргнул и нахмурился.

– Меня не встретил никто из лидеров. Решил проверить, чем вы так заняты.

– Отец… – начала я.

– Я знаю, – резко оборвал Солд. – Мне интересны все ваши работы и процессы. Поэтому я пришёл посмотреть.

– Что же не пошёл смотреть на прополку арахиса?

– Мне нужно было у тебя спросить, что делать? – в голосе зазвенела угроза.

– Нет. Просто… почему я?! – выпалила мучивший меня вопрос.

Пожалуй, он был больше адресован мне самой. Почему именно со мной происходило это всё, эти терзания, эти непонимания?

Солд молчал. Стиснул зубы ещё крепче, чем обычно, обострив и без того острые скулы, выпрямился, огляделся по сторонам. И на выдохе шепнул:

– Я не знаю, дикарка.

Настал мой черед удивлённо заткнуться. Я опустила взгляд. Решила увести разговор в более безопасное русло. Мне не хотелось знать истинные мысли Солда, какими бы они ни были. И его лжи мне тоже не хотелось. Вряд ли я смогла бы отличить одно от другого, вряд ли была готова к любому повороту.

– От меня что-то нужно? У меня много дел.

– Можешь идти.

– Всего хорошего, командир.

– И тебе, дикарка.

Я повернулась и пошла к загону, где остались ещё ведра с молоком. Когда вернулась на кухню, катер уже отплывал от причала. Мне стало горько.

Вечером я достала небрежно спрятанный ловец снов и медленно закончила его. Я решила не отдавать его Солду. Оставила себе как напоминание о нашей разнице. О границе, которую нам нельзя пересекать. Которую нам нельзя желать пересечь. От сегодняшнего прикосновения мне до сих пор было не по себе. Оно давало призрачную надежду, которая могла меня погубить. Амулет я спрятала.

Имани действительно быстро набиралась сил. Ей постоянно хотелось апельсинов, и мы охотно носили ей фрукты из хранилища. Через неделю от болезни не осталось и следа, лишь жуткие воспоминания о том, как мы чуть не потеряли учительницу. Дети радостно визжали, когда она вернулась в школу и продолжила занятия с ними.

Когда всё выровнялось, мне стало легче дышать. На острове не было ничего, что напоминало бы о командире. Казалось, время повернулось вспять, и мы снова вернулись в ту точку, где ещё не было странностей и изменений. Лишь Айко, который со мной не разговаривал, не давал запутаться в выдумке и реальности.

Я поймала себя на том, что скучаю по его присутствию в своей жизни. По взглядам, улыбкам и лишь нам понятным шуткам. Однако я совсем не скучала по его объятиям и поцелуям. Если иногда мне и хотелось предложить перемирие, то плотские желания бывшего жениха останавливали. Я не сомневалась в том, что, едва забыв ссоры, мы снова вернемся к этой теме.

Я очень радовалась тому, что могу не выходить замуж. У меня было право решать самой, и как же я была благодарна Солду за то, что он принёс мне такую новость.

Недели сменяли недели. Катер не приезжал, а мы его и не ждали. Жизнь на острове снова потекла медленно и спокойно. Для меня время будто замерло, но после недавних терзаний меня это устраивало. По крайней мере, пока. Главными темами в поселении снова стали урожай, земля, отара и дети.

Глава 6

Одному из самых тёплых дней в году суждено было стать для нас самым кошмарным за последние два или три десятка лет.

Я сидела на берегу и чинила рыболовную сеть по просьбе Вихо, нашего рыбака. Все мужчины уехали в рощу и на виноградник, большинство женщин возилось с арахисом. В поселении осталось лишь несколько девушек. Некоторые чистили и чинили корзины и мешки для урожая, кто-то перешивал детскую одежду, Адна и Эйо хлопотали по кухне с помощницами.

Девушки пели песню темнокожих народов, и мы невольно погружались всё глубже и глубже в свои мысли, внутрь себя. Руки делали дело будто сами по себе, а сознание летало выше облаков.

Из этой странной, чуть пугающей отрешённости вырвало резкое молчание и последующий вопрос:

– Эйли, это что, охрана?

Я тряхнула головой и глянула в сторону ограды. За участком, который мы считали воротами, действительно стоял катер. Я поднялась на ноги и подошла ближе к воде. Что-то казалось странным.

– Почему они стоят снаружи? – озвучила мои мысли оказавшаяся рядом Эйо.

Мы с девушками встали в ряд вдоль линии берега. Все жались ближе друг к другу, кто-то взял меня за руку.

– Мне кажется, это не катер Солда, – пробормотала я.

– Вроде бы, такой же.

– Вроде бы… но будто другой.

Я пошла к пирсу, чтобы хоть немного уменьшить разделявшее расстояние и разглядеть получше. Остальные потянулись за мной. Катер не двигался с места. Это напрягало.

– Может, что-то с забором? И они просто не могут его открыть? – не очень уверенно, но с большой надеждой в голосе предположила Адна.

Я промолчала, пристально вглядываясь в очертания катера. Мы не слышали небольшого взрыва, который, как оказалось, прозвучал. Но мы увидели даже с нашего места, даже в свете солнечного дня, яркую вспышку, разлетевшуюся на огромный сноп искр.

– Так и должно быть? – в голосе Шэди зазвенел нескрываемый страх.