Страница 93 из 95
Бандит крепко схватил ее за плечо, притянул к себе. Даниэль рванулась, но безуспешно, вцепилась ему ногтями в лицо. Враг замахнулся тесаком, чародейка перехватила руку, удерживая на расстоянии, но опять же без особого успеха — острие приближалось, метило ей в грудь. Бандит ревел и хрипел от боли и бешенства, вырвал руку из хватки Даниэль, размахнулся и ударил ее рукоятью по уху. Чародейка взвизгнула и вдруг впилась ему зубами в ладонь, сжала что было силы челюсти, прокусывая кожу до крови, лягнула бандита коленом в пах, хоть не попала. Тот не выдержал, оттолкнул кусачую стерву, слепо размахнувшись тесаком. Даниэль отскочила, подняла руки со змеями шипящих и трескающих молний и спустила их. Гораздо больше и дольше, чем требовалось. Мерзость с жадностью приникла уродливой пастью к каплям чужой боли, принялась их лакать, обливаясь голодной слюной.
Даниэль остановилась, тяжело дыша. Глянула на обгоревшее тело. Во рту стоял привкус крови. Чародейка утерла ладонью губы, сплюнула. Ее передернуло от омерзения.
Она услышала удаляющиеся шаги, обернулась на звук и увидела, как извозчик, хромая и переваливаясь, удирает с улицы за поворот. Чародейку охватила злая дрожь.
Да, хозяйка. Разозлись хорошенько… Накорми нас, зашипела скользкими голосами мерзость. Тебе будет приятно, хозяйка. Мы любим, когда тебе приятно…
Даниэль занесла руку. В ладонь по плечу сбежала агрессивно щелкающая молния. Мерзость заскребла когтями по низу живота.
Чародейка задавила молнию в кулаке.
— Не дождешься, — бросила она и снова сплюнула.
Мерзость хныкнула. Свернулась противным липким клубком и недовольно заворчала.
Глава 30
То, что Ротерблиц жив, Гаспар понял еще до того, как разобрал его силуэт в темноте. Пиромант ругался редко, но если такое случалось, то ругался на зависть Эндерну. Ротерблиц лежал на дороге и выводил трехэтажные конструкции не совсем понятно в чей адрес. Гаспар расслышал пару имен, но счел, что это кто-то другой.
Менталист подошел, помог ему встать. Ротерблиц оперся о его плечо, взялся за помятые ребра.
— Скотство, — пробормотал он. — Скотство, холера, сифилис, чума и блядство! Они знали! Это была ловушка…
— Кто бы подумал, — равнодушно отметил Гаспар, ведя хромающего пироманта.
— Все так хорошо, кхм, начиналось, — пожаловался Ротерблиц. — Пол-Анрии проехали без приключений на жопу, а потом… Напье, — он повернул на менталиста голову, — их кто-то навел! Они прицепились в паре кварталов отсюда. Выскочили, как, хм, знали, за кем гнаться и когда. Будто ждали…
— Эндерн все проверил несколько раз, — холодно сказал Гаспар. — Все было чисто.
— А ты ему, хм, доверяешь?
Менталист раздумывал не больше секунды.
— Да, — твердо произнес он. — Более чем. Не ищи крайних, Ротерблиц. Я тебе сразу сказал, что все слишком хорошо, чтобы не быть ловушкой.
— Знаю, — раздраженно бросил Ротерблиц. — Но почему они появились так близко к месту, хм, рандеву? Кто, кроме вас троих и меня, об этом знал?
— Никто.
Позади сильно грохнуло — Даниэль встретила погоню.
— Давай разберемся с этим, когда выберемся отсюда, — предложил Гаспар.
Эндерн остановил карету в сотне ярдов от того места, где лежал Ротерблиц. Лошади нервно переступали с ноги на ногу, стуча копытами, хрипели и фыркали.
Гаспар подвел пироманта к карете. Чародей оперся о стенку, тяжело дыша и ощупывая ребра. Менталист достал из кармана осветительный кристалл, работающий неисправно, постоянно гаснущий и дающий слишком мало света. Гаспар заглянул в кабину кареты, посветив кристаллом. Сидевший на сиденье мужчина вжался в стену, часто моргая и заслоняя ладонью лицо. Гаспар никогда не видел Жана Морэ и представлял себе великого революционера совершенно иначе. Перепуганный человек с болезненным лицом, в старомодном кафтане и с заметно дрожащей рукой несколько разочаровал.
— Доброй ночи, мсье Морэ, — сказал он прежде, чем осветительный кристалл погас. — Эндерн! — окрикнул он. Оборотень свесился с козел. — Почему ты еще не отправил его?
Эндерн невразумительно огрызнулся и спрыгнул на землю.
— Отправил? В каком, хм, смысле отправил? — насторожился Ротерблиц, подняв голову.
— Увидишь. Мсье Морэ, будьте любезны.
Морэ пошевелился в темноте, забиваясь в угол. Гаспар тяжело вздохнул, коснулся виска, посылая ему сигнал. Морэ замер в смятении, покряхтел и покорно переполз на сиденье к выходу из кабины, с трудом поднялся, неуклюже шагнул, слепо шаря трясущимися руками, за что бы ухватиться. Он подошел к проему с отсутствующей дверью, несмело выглянул на улицу.
Эндерн бесцеремонно взялся за его руку. Гаспар — за другую, выволакивая упирающегося революционера из кареты. Тот был маленький и легкий, особых проблем с ним не возникло.
Полиморф распахнул куртку, выудил из-под рубашки талисман возврата.
— Напье, мы так не договаривались!
Глаза пироманта сияли в темноте.
— У тебя есть предложения получше? — спокойно спросил Гаспар. — Даниэль задержит погоню, но где гарантии, что не появятся еще?
— Почему ты ничего мне не сказал?
— Потому что…
…ты много чего недоговаривал. У меня были и есть причины опасаться и не доверять.
— Потому что не сунулся бы в западню, не имея хотя бы одного козыря, — произнес он вслух. — Не переживай, он будет в надежном месте. Когда мы уберемся отсюда, сразу же отправимся к нему и обо всем поговорим. Верно, мсье Морэ? — Гаспар взглянул на взволнованного и перепуганного революционера. Тот ничего не ответил.
Эндерн снял с шеи талисман, потряс им перед лицом Морэ.
— Это твой билет в счастливую жизнь, дядя, — сказал он. Морэ особо счастливым не выглядел, лишь непонимающе таращился на медную бляшку и прятал трясущуюся руку.
Гаспар опустил на плечо Ротерблица ладонь, мягко подтолкнул его.
— Наши руководства в любом случае передерутся из-за Морэ, а нам ссориться ни к чему, — проговорил менталист. — Ты выполнил свою часть плана, теперь мы выполним свою.
Он отвел пироманта на пару десятков шагов. Эндерн одел на шею потерянного, вяло сопротивляющегося Морэ талисман. От удачного завершения этой ночи отделяло всего одно слово. Гаспар даже почти поверил, что Эндерн успеет его произнести.
Преждевременно. Как оно обычно и бывало, когда Гаспар де Напье во что-то верил.
Он почувствовал чье-то присутствие.
Менталист ощущал пару взволнованных лошадей, мечущиеся в них животные инстинкты. Холодное спокойствие рассудка Эндерна. Возмущенное сознание Ротерблица, пульсирующее недоверием, вспыхивающие в нем подозрительные мысли. И вдруг появилось что-то еще. Что-то, подкравшееся незаметно и тихо, усыпляя бдительность и настороженность. Что-то двигалось, приближалось, пряча свои мысли.
Гаспар остановился, придерживая рукой Ротерблица, сосредоточился, приложив к виску пальцы, определяя расстояние, направление движения чужого разума.
— Эндерн, сзади! — рявкнул менталист, разворачиваясь на пятках и кидаясь к карете.
Полиморф среагировал мгновенно, но все же чуть позже, чем следовало. Жан Морэ охнул, привалился к борту кареты, недоверчиво глянул вниз — из груди торчала рукоять ножа.
Лошади заржали и помчались, карета толкнула великого революционера на дорогу, лишь чудом не переехав его колесами.
Эндерн схватил пустоту, оказавшуюся на удивление плотной и материальной. Гаспар подбежал, откидывая полу сюртука, где на поясе качались, тихо звеня цепочкой, матовые браслеты обструкторов. Пустота зарябила, помутнела, проявляя на миг человеческую фигуру. Эндерн вновь среагировал молниеносно, определив, где у фигуры шея, схватился левой рукой за одежду. В рукаве щелкнул механизм, выбрасывая лезвие меча. Гаспар оказался совсем рядом. Гасящее магию артефактов излучение обструкторов вынудило невидимку замерцать, и маскировка окончательно слетела, проявляя Гирта ван Бледа во всем своем растерянном и потрясенном великолепии.