Чехов

Однако, это была скорее крайняя мера. Потому что такая изоляция могла сказаться на психике подростка. Сделать его овощем. Проще говоря, свести с ума. И получить в наследники семьи дурака никто не хотел. Поэтому зачастую на похождения молодых аристократов закрывали глаза. Проблемы между семьями решали их главы.

Матвей поставил на стойку ещё три бокала, я поднял свой и торжественно объявил:

— Моральная победа тоже может в зачёт. Так что за победу, братья.

И стекло со звоном столкнулось.

Новый дом

— Как бы Минин со товарищи не вернулись, чтобы взять реванш, — отметила Алиса, но Алексей только рукой махнул:

— Чему быть — того не миновать. Встретим их с честью. И победим.

— Или поляжем, — добавила Белова.

— Или по, — согласился Суворов. — Ну а если они и вернутся, наш братец Чехов распугает их своими корягами. Видела, как побледнел Пожарский?

Мы дружно рассмеялись. Коряги, как их назвал Суворов, были тотемами. Источниками силы. У каждой школы магии они были свои. У огневика Пожарского — парящие в воздухе фениксы, которые вбирали силу из окружающего, "перекрашивали" в нужный оттенок и передавали бойцу. У водных мастеров были большие ледяные вихри-элементали. У бойцов света — сотканные из света крылатые ангелы. А у зелёной школы природы — призрачные животные. Чаще всего, медведи или волки. У меня же это были корявые болотные пни с большими горящими багровым огнём глазами и открытыми пастями, полными кривых острых зубов. Такие накопители силы и правда могли напугать неподготовленного противника.

— Ладно, много чести обсуждать всякий сброд. За нас!

Мы снова выпили. А потом ещё раз. И ещё…

Заведение начало постепенно заполняться посетителями. Сюда прибывали выпускники городских школ, гимназий и лицеев, праздношатающиеся гуляки, и люди творческих профессий, которые решили устроить перерыв в работе и пропустить стаканчик — другой. В зале воцарился гомон и смех.

Мы весело болтали, вспоминая минувшие дни. А пустые стаканы сменялись на полные. В голове приятно зашумело, а язык начал заплетаться.

— Мастер Чехов?

Я отвлекся от беседы и взглянул на Матвея.

— Простите, что отвлекаю, но моя сестра только что написала, что дом ещё не сдан.

— Когда можно посмотреть? — оживился я.

— Да хоть сегодня.

Я задумался. Студенческий городок с сегодняшнего дня был для меня закрыт. Потому что лицеистом я больше не являлся. Я ещё вчера отправил курьерской службой все вещи бабушке. А ключ от комнаты сдал вахтеру, решив переночевать в поместье у родни. Так что ночевать в городе мне было негде. Нет, можно поехать к бабуле, но тогда придется умеренно пить. Расстраивать бабулю своим пьяным видом мне не хотелось. Для нее я был и остаюсь примерным внуком. Да и тогда появилась бы возможность, что она захочет оставить меня погостить и съехать потом станет неудобным. Можно, конечно, снять номер в гостинице…

Ситуацию разрешил Суворов. Парень хлопнул ладонью по столешнице, поднялся со стула и решительно заявил:

— Нельзя откладывать на завтра то, что можно выпить… сделать сегодня.

— Значит, едем, — согласился я.

— Было бы неплохо, если бы мой дражайший братец нашел дом. Да, ночевать, скорее всего, мы будем в участке, но все же. Матвей! Давай адрес. И счёт!

— Будет сделано, мастер Суворов, — коротко ответил бармен, пряча улыбку.

Через минуту на стойке уже лежала небольшая кожаная папка. И Суворов полез в карман за бумажником:

— Я сегодня щедр, — объявил он нам. — Я кутила и мот. Так что плачу за всю нашу честную компанию. И без возражений.

Возражать мы с Алисой не стали. Суворов отличался на редкость упёртым характером. И если уж он что-то решил — переубедить его не было никакой возможности. Поэтому я просто взял из руки бармена сложенный листок в клетку, вырванный из блокнота, на котором была схема проезда:

— Спасибо, Матвей. Ты очень меня выручил.

— Не за что, мастер Чехов. Я позвоню сестре и предупрежу ее, что вы скоро прибудете смотреть дом.

Суворов тем временем достал из бумажника несколько купюр, положил их в папку и хлопнул меня по плечу:

— Идём, братец.

И мы направились к выходу.

Пока мы отмечали окончание учебы, выясняли отношения с Мининым и праздновали победу, погода на улице сменилась. Солнце скрылось за облаками, подул свежий ветерок и стало чуточку прохладнее.

У тротуара были припаркованы несколько машин с желтыми шашечками на борту. Алексей взял у меня листок, подошёл к одному из авто, открыл пассажирскую дверь и перемолвиться о чем-то с извозчиком. Затем обернулся к нам, махнул рукой:

— Едем, друзья.

Водитель терпеливо ждал, пока мы шумно грузились в такси. Он понимал, что в этот день молодежь позволяет себе немного расслабиться и потому уточнил:

— Музыка нужна?

— Только классическая, — растягивая слоги заявила Белова, а потом хихикнула. — Или романсы.

Девушка положила мне голову на плечо и мечтательно добавила:

— Медведи, цыгане и шампанское — что может быть лучше для отдыха?

— Только быстрая езда, — гордо произнес Суворов и приказал, — Гони, ямщик.

Машина двинулась в путь. И скорость на самом деле была чуть выше разрешенной.

Нужный нам адрес располагался в Пекарском переулке. В старом городе, недалеко от центральной площади Трёх Императоров. Многие дома в том районе были построены ещё во времена основания города, который недавно торжественно отметил трехсотлетие. Главной достопримечательностью района был Павловский острог. Крепость на острове, которая позже сперва стала тюрьмой, а после революции — памятником истории. В основном потому, что через казематы Павловского Острога прошли многие видные деятели искусства, которые принимали участие в революциях 1905 и 1907 годов. Они привели на трон династию Демидовых, коих продвигали к власти промышленники и капиталисты. Правда, с первого раза у них ничего не вышло, и дом Романовых, которых поддерживала старая аристократия, устоял. Но со второго раза Михаил II все же уступил трон и отрекся от престола в пользу Временного собрания, которое и выбрало императором Демидова. И одному Искупителю известно, что удержало Империю от многолетней смуты и кровопролитной Гражданской войны. Впрочем, у многих были мысли на этот счёт. Что промышленники смогли подкупить влиятельные дворянские семьи, и тем самым переманить их на свою сторону. Впрочем, потом власть снова сменилась, и на трон вернулись представители старого дворянства. И новый правитель взял курс на реформы.

Машина пересекла Императорский мост и въехала на набережную Декабристов. За спиной осталась площадь трёх императоров, на которой высилась громада Николаевского Собора, у которого красовалась статуя последнего из рода Романовых, Михаила II. Грозный император сидел в седле и строго взирал на северные рубежи Империи.

За окном замелькали невысокие двух-трёх этажные дома, первые этажи которых в основном были арендованы под кафе, булочные, питейные и сувенирные магазины. А впереди заблестел шпиль Павловского острога.

Машина проехала вдоль набережной и свернула к одной из арок и остановилась.

— Прибыли, господа, — сообщил извозчик, оборачиваясь к нам. — С вас гривенник.

Я полез было за бумажником, но Алексей снова меня опередил. Достал из кармана рубль и протянул купюру водителю:

— Спасибо, уважаемый. Сдачи не надо.

— Премного благодарен, — угодливо ответил ямщик, но Суворов только махнул рукой:

— Мелочи. Идёмте, господа.

Он открыл дверь и вышел.

— Эдак я с тобой не расплачусь, братец, — заметил я, но приятель хлопнул меня по плечу:

— Пустое. У тебя впереди несколько лет безденежья и труда на репутацию. Не каждый на такое отважится. Пока не заработаешь себе имя, конечно. А уж потом пойдут тысячные гонорары. И полосы в заголовках всех газет.

Я криво усмехнулся, но не ответил. Ворота в арку были приоткрыты. Дорожка была выложена камнем. Лишь у широкого крыльца кустился шиповник. Соседние дома смотрели во двор глухими стенами. Я оценил, что свидетелей у моей жизни здесь будет немного.