Чехов

Кандидатка кивнула. Очевидно, она не была готова к столь короткому собеседованию. Она наверняка репетировала перед зеркалом, отрабатывала ответы на вопросы, которые я мог задать. Но играть в большого начальника и уточнять, кем видит себя Арина Родионовна через пять лет, мне не хотелось. Сегодня я слишком устал.

— Ну, если согласны, тогда поздравляю, вы приняты. Договор составим на днях. Пока мне не на чем его составить. Могу только дать слово дворянина, что вы будете приняты на должность официально. По закону.

— Когда можно приступать к работе? — деловито осведомилась Арина и прищурилась, словно забыла до того надеть очки для чтения.

— Палата поставила нам первое дежурство на послезавтра, — ответил я. — Вряд ли будет много народа, но…

— Хорошо. Тогда до встречи послезавтра, Павел Филиппович?

— Точно так, Арина Родионовна, — улыбнулся я. — Как раз обзаведусь мебелью.

Арина кивнула, подарила мне неожиданную сияющую улыбку и покинула помещение. Я подумал, что пожалуй стоит начать верить в чудеса, потому как девушка произвела на меня хорошее впечатление. Оставалось надеяться, что она впишется в маленький коллектив нашего агентства и не сбежит после первой же смены.

Потом я закрыл дверь, поднялся на второй этаж. Прошел на кухню, поставил чайник на варочную панель.

— Вернулся! — послышался за спиной голос Любови Федоровны.

— Ага, — не оборачиваясь, ответил я. — И предупреждаю сразу: я очень устал. И сейчас мне точно не до фокусов с хлопающими дверьми и летающей посудой.

— Да ладно, не буду я тебя стращать, — сменила гнев на милость хозяйка. — Предлагаю мировую.

Я только хмыкнул:

— Стращать меня бы не вышло. Я вижу тебя и понимаю, на что способен призрак твоего класса. Поэтому твои фокусы на меня не подействуют.

Чайник закипел. Я снял его с плиты, и засыпал в заварник свежего чая. Забрал чайник и кружку, прошёл мимо призрака и вышел в гостиную.

— Подслушала я, во что ты решил превратить мой дом. Ничего так. Лучше бы ты, конечно, открыл проститутошную…Я тяжело вздохнул и сел в кресло:

— Увы, проститутошная может кинуть тень на семью и опорочить фамилию дворянина.

— Ой да ладно, — отмахнулась призрак. — Сыну директора Имперской Механической Академии ничего не мешало устроить здесь плантацию по выращиванию одной запрещённой… специи. А сыну судьи продавать эту специю среди однокурсников.

Я налил себе чай, сделал глоток и обернулся к призраку:

— И где они сейчас?

— Известно где, — вздохнула Любовь Федоровна. — В остроге.

— А родители покинули занимаемые посты, — добавил я. — Так что…

— Так и скажи: боишься, что отец тебя за такое прибьет.

— Очень боюсь, — вздохнув, честно признался я. — Поэтому выбрал легальный путь. И послезавтра первый рабочий день. Кстати, Любовь Федоровна, к слову о работе. А чем вы занимались, пока были живы?

Женщина уселась в пустое кресло и задумалась:

— Ну, это долгая история.

— Никуда не тороплюсь, — пожал плечами я.

И призрак начала рассказывать. И я с удивлением отметил, что у тетки Матвея и Дарьи была весьма насыщенная жизнь.

Любовь Федоровна относилась к так называемым дельцам старой формации. Авантюристкой, которая не брезговала нарушить закон, если на кону стояла хорошая прибыль. В начале междуцарствия Демидовых, Любовь Федоровна открыла ломбард, в котором за копейки скупала все подряд. В том числе и краденые вещи, для которых потом сама делала поддельные сертификаты. Пока Любовь в красках расписывала истории из своей жизни, я начал понимать, на какие деньги Матвей приобрел бар в центре города, а у Дарьи появился дом под аренду. Тетушка, у которой не было собственных детей, души не чаяла в племянниках, и все, что было нажито непосильным трудом, было завещано брату с сестрой.

Разговор прервал стук в дверь. А затем в кармане пискнул телефон. Я достал аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивалось сообщение от Алексея:

"Братец, ты дома? Открывай! Принимай гостей"!

Я вздохнул и встал с кресла:

— Простите, дражайшая Любовь Федоровна, но нам придется прервать нашу беседу. Ко мне пришли гости. С радостью послушаю ваши истории позже. Дюже уж они интересные.

— Понимаю, Павел Филиппович, — ответила женщина. — Ладно, не буду вам мешать. И кстати, Фома тут будет работать? Вы в нем уверены?

— Да. И прошу не кошмарить беднягу. Не хочется в дом звать случайных электриков и плотников.

Призрак встал из-за стола, прошёл сквозь стену и исчез в гостевой комнате. Даже с призраком можно договориться. Если, конечно, начать беседу по-человечески.

Фома вернулся, когда мы с Суворовым пили пенное. Я коротко представил его и повел на первый этаж, желая показать комнату.

— Я все же хочу починить лампу, — заупрямился он. — Нехорошо, что моргает. А вдруг как пожар случится? Да и другие проверить надобно. Не переживайте, барин, я ничего не испорчу и все сделаю как положено.

Спорить не хотелось, и я вернулся к другу.

Только к часу ночи мне удалось выпроводить засидевшегося товарища, сославшись на то, что завтра мне придётся рано вставать. Мне показалось, что старый знакомец, охочий до выпивки, затаил на меня обиду. Но все же откланялся, вызвал такси и отбыл домой.

— Как наши дела? — спросил я у Фомы, который сидел прямо на полу в окружении проводов. — А это откуда?

— Я купил, — он довольно обвел богатство рукой. — Решил, что надо сменить проводку.

— Ты потратил свои деньги? — нахмурился я.

— Вы же возместите, — беззаботно отозвался Фома.

— Вот потому тебя и обманул бригадир, — я покачал головой. — Ты доверяешь людям.

— Что поделать, — вздохнул мужчина и посмотрел на меня снизу вверх. — Вы вот тоже у меня даже документов не спросили. А ежели я душегубец?

Я развеселился от этого предположения, а потом подумал, что Фома прав.

— А почему Питерский?

— Так я первый, кто из нашей деревни приехел в Питербург. Я здесь документы справил и фамилию сменил.

— А какая была раньше?

— Непутевым звали, — вздохнул работник и шмыгнул носом.

— Почему?

— Потому что пути у меня своего нету. Меня колдовка прокляла, когда я ребенком был.

— Хорошо, что в городе проклятья не работают.

— Правда? — с подозрением уточнил Фома.

— Здесь же рек много и потому проклятья не ложатся, — придумал я на ходу.

— И бабка моя так же говорила, — удивил меня мужчина.

— А сколько тебе лет? — на всякий случай спросил я.

— Почитай двадцать годков, — печально вздохнул Питерский.

— Тебе надо побрить бороду, — сурово приказал я. — И сменить одежду.

— Как скажете, барин, — он сунул в карман руку и вынул оставшуюся купюру. — Тут хватит…

— Гардероб и парикмахер за мой счет, — отмахнулся я. — Пойдем осматривать твои апартаменты.

Комната оказалась довольно просторной, с высокими потолками и аркой— окном, закрытым жалюзи. Кровать стояла на боку, прислоненная к стене. Рядом был свернутый в рулон матрас, запанный в пленку. Потрепанное кресло привлекло внимание Фомы. Он погладил спинку широкой ладонью и глухо спросил:

— Это все для меня?

— Еще прикупим шкаф, стол. И… сам реши, что тебе еще надо.

— Сам? — почти прошептал работник и опустил лохматую голову.

— Все хорошо? — озаботился я.

— Спасибо вам, барин. Я вам служить буду верой и правдой.

— А я платить стану честно и вовремя, — ответил я и хлопнул его по плечу. — Туалет проверь сам. Если он не работает, то наверху есть другой. С вещами решим завтра. А сейчас я спать.

— Спасибо, — повторил Фома и снова погладил кресло, словно оно было произведением искусства.

Я же добрёл до своей комнаты, разделся, рухнул в кровать и тут же провалился в глубокий сон.

В магазине

Утром я проснулся от приглушенного зона посуды. Не сразу понял, кто может издавать эти звуки. Но потом услышал бормотание Фомы.