Монстры под лестницей

– Атта? – позвал я. – У нас так-то серьезный разговор. Не время играть в догонялки.

– По-ка-за-ни-я!

Я аж вздрогнул. Атта словно появился из ниоткуда.

Монстр ухватил меня за руку и потянул к дальней стене, что утопала во мраке. На деревянных панелях висели рамки с гравюрами птиц. В основном, это были врановые, но одна картина выбивалась из серии – на ней было изображено перо. Я даже усомнился, что это рисунок, а не настоящее, и почти что клюнул носом стекло. Но нет! Это был тонкий рисунок неизвестного художника.

Атта вскарабкался на мое плечо, двумя лапами схватился за картину и с силой крутанул ее. Не успел я вскрикнуть, как монстр уже спрыгнул на пол. А деревянная панель, издав стон, поползла в сторону. Атта юркнул в образовавшуюся щель, и я протиснулся следом.

Настоящая потайная комната! Восторг, трепет и предчувствие соприкосновения с тайной так и распирали меня. Вот оно! Вот! То, что я искал! Старые тайны старого дома древнего рода!

За панелью были ступени, что в полной темноте уводили меня в самую глубину дома, к его мрачным и захватывающим тайнам…

С каждым шагом тьма становилась все прозрачнее, и вот я оказался в небольшой комнате. Плотные шторы были раздвинуты, и лучи солнца сонными змеями отдыхали на потрепанной обивке софы, грели пару кресел из красного дерева, скользили по полированной древесине секретера и стекались, пропадая, у большого напольного зеркала. В другой стене была еще одна дверь. И я понял, что это одна из комнат, которые мы так и не открыли. Она не была спальней, но, судя по всему, мумий тут тоже не было. Все волшебство мигом улетучилось, и разочарование вонзило острые коготки в мои глазные яблоки. Быстро сморгнув, я посмотрел на Атту и чуть было не вскрикнул: их было двое! Монстры стояли друг напротив друга. Запоздало я понял, что это всего лишь отражение: Атта в зеркале и перед ним.

Я подошел ближе. Атта оглянулся и приложил передние лапы к поверхности зеркала. Было забавно смотреть, как два одинаковых монстра держатся за руки. Что-то щелкнуло в моем мозгу. Страшная картина зазеркального мира вонзилась острыми иглами, ужас от увиденного Вороньего Погоста по ту сторону реальности впился в позвоночник. Я начал задыхаться, потянул руку к Атте, чтобы отдернуть моего монстра, не дать ему провалиться на ту сторону.

Но, похоже, в этот раз все было иначе. В этот раз я не спал. Чтобы удостовериться, я с силой ущипнул себя за руку, да так, что чуть не взвизгнул. Определенно, это не сон! По крайней мере, не мой! С опаской я перевел взгляд на Атту и его отражение.

Оба монстра зажмурили глаза, опустили уши и что-то бормотали. Конечно же, бормотал мой Атта, а отражение лишь безмолвно двигало губами. Бормотание было похоже на щелчки и свист, в определенной тональности и последовательности – это напомнило мне звуки морских свинок. Или модемов. Однажды на информатике нам показывали эту древность. Тогда казалось, что эти ребята сродни динозаврам. Но звучали они потрясающе, словно иной мир «говорил» с тобой.

Я хотел было уже засмеяться, как зеркало под когтистыми лапами монстра завибрировало, пошло волнами, изображение поплыло, и вот в нем уже не отражается комната, а лишь темная непроглядная мгла. Я замер, не в силах оторвать взгляд от пульсирующей черноты. Вдруг по ту сторону зеркала вспыхнули огоньки. Одна пара, вторая, третья. Все выше и дальше. Как гирлянды или светлячки… или как глаза диких зверей, смотрящих из темной глуши на костер охотников… Фонари глаз загорались все выше, их становилось все больше. Словно вспышка, пришло осознание: я стою в самом низу подвала, а вверх уходят ступени с сидящими на них монстрами.

Я инстинктивно сделал шаг назад и услышал голос Атты:

– Атта сделал дверь. Но они не смогли выйти. Вышел только Атта.

Любопытство перебороло страх, и я дотронулся до зеркала. Легкое покалывание прошло по пальцам. Я помнил это чувство. Я приложил ладонь, и вот уже до самого локтя руку охватили мурашки, как бывает, когда отсидел ногу. Я попробовал надавить, и субстанция, подобно желе, вобрала в себя мою ладонь. Вместе с тем покалывания усилились, и я уже чувствовал, как импульсы ползут до самого плеча. А затем я услышал звук, словно гудение ламп, где-то на краю восприятия, больше уловив волны, распространяемые им, чем мелодию.

Неожиданно я почувствовал, как нечто коснулось моей руки по ту сторону. Что-то теплое и шершавое. Инстинктивно я отдернул руку, звук стал затухать, а по ту сторону зеркала из клубов мрака на меня смотрело странное существо: землисто-серое, чуть ниже меня ростом, покрытое то ли комьями грязи, то ли свалявшейся шерстью, а может просто состоящее из камней и почвы. Глаза монстра горели четырьмя желтыми кругляшками. Пальцы лапы скользили по зеркалу, но не могли пройти сквозь него. И заглянув в эти огоньки, я ощутил печаль. Такую сильную, такую всепоглощающую, что в единый миг в мире не осталось ни грамма радости.

Ленивые змеи-лучи нашего мира заползли в зеркало и упали на лестницу. Теперь я мог разглядеть и других обитателей подвала за синей дверью. Каждый занимал свою ступеньку, как курицы на жердочках. Землистый Печалень был ближе всего ко мне, а дальше были тонкие, как палочники, сотканные из частей зверей, не виданных мною ранее, сплетенные из самых безумных фантазий монстры.

Атта стоял рядом со мной, но, казалось, все монстры смотрят только на меня.

– Братья. Семья, – пояснил Атта, хотя это было лишним. – По-ка-за-ни-я. Теперь Макс верить Атта?

– Ага, – сглотнул я и помахал рукой монстрам.

Печалень помахал мне в ответ коротким тюленьим плавником, от которого тут же отпал комок грязи. Я пытался установить контакт с монстрами до самого вечера. Но никто из них не сдвинулся со своей «жердочки» ни на йоту! Они лишь крутили головами или тем, что у них было вместо голов. Словно приросли!

Вот уже в комнате на нашей стороне поселился полумрак, смешался с тьмой по ту сторону. И я словно сидел в одном подвале с монстрами. Будто и для меня нашлась ступенька в самом основании их лестницы.

Тут раздался щелчок, еще один, и я огляделся, испугавшись, что это Кэр ищет меня. Но нет! Звук явно шел из зеркала. Я плюхнулся плашмя на пыльный старый ковер и попытался заглянуть на самый верх лестницы. Подвальная дверь заскрипела. Я так явственно услышал это, словно реально перенесся на ту сторону Амбертона, на каменный пол подвала Паучихи. Вот уже на лестницу с монстрами упала полинявшая лимонная дорожка света. И в проеме открытой двери черным пауком застыл силуэт хозяйки зловещего особняка.

Все монстры, и я вместе с ними, разом вжались в стены, в ступеньки и плечи (если они имелись). Я порадовался тому, что так и не включил свет в комнате. И не зная, видно ли меня, на всякий случай затаился. Я слышал в шорохе юбок старухи шепот призраков, а в каждом ударе каблуков ее туфель о камень – клацанье чудовищных зубов.

– Время ужина, – произнесла Паучиха, но прозвучало это как приговор. – Агулс, подай ужин нашим гостям.

«Агулс?» – удивился я. В доме, значит, еще кто-то есть. Надо это учесть.

Длинные белые пальцы Паучихи нетерпеливо перебирали синий ключик. Показался Агулс, я узнал в нем Корва, он поставил на верхнюю площадку лестницы ящик с бутылками молока, как те, что я видел у входа.

Монстры начали передавать бутылки и возвращать пустые обратно. Казалось, они даже не успевают к тем прикоснуться, как белая жидкость со странным голубым мерцанием исчезает. До меня запоздало дошло, что молоко не может испускать свечение, и что такие экзотичные существа явно питаются чем-то не менее экзотичным. Когда последняя, двенадцатая бутылка пустой вернулась обратно, а тринадцатая так и осталась нетронутой, Корв-Агулс забрал ящик. Дверь закрылась, и ключик совершил два оборота в замке.

Выждав немного, я шепотом спросил вжавшегося в мой бок Атту:

– А что в бутылках?

Атта посмотрел на меня с удивлением.

– Еда.

– Ну да, действительно, сам бы я не догадался, – проворчал я и, поднявшись, зажег свет.