Черноводье

Я даже подпрыгнул на месте от неожиданности, едва не ударившись головой о низкий потолок. Вскочив, я схватился за прутья решетки и выглянул наружу.

В скудном свете факела я едва рассмотрел человека, выглядывавшего из окошка противоположной камеры. Кажется, ему было уже за сорок, его круглое, давно не бритое лицо с жесткой складкой рта выглядело измученным и осунувшимся.

— Вы кто? — спросил я.

— Никто, — ответил он. — В этом мире — никто.

В этом мире? Мне стало интересно, был ли мой собеседник егерем, как и я. Я вгляделся, пытаясь рассмотреть метку на его лбу, но из-за слипшихся отросших волос и темноты не смог понять, есть ли она у него.

— А в другом мире? — уточнил я.

— Там тоже ничего особенного, — вздохнул он. — А тебя за что сюда? Ты же один из них, верно?

Я призадумался. Вопрос о том, являюсь ли я теперь «одним из них», был не из легких.

— Ну, ведь у тебя тоже есть эта штука на лбу, — он кивнул куда-то вверх. Я невольно потрогал свой лоб.

— Как вы оказались здесь? — спросил я.

— Можно сказать, сам пришел, — ответил мой собеседник. — Мне давно хотелось узнать, кто вы такие и откуда беретесь.

— И как, узнали?

— Более или менее, — ответил он. — Странная история. Можно сказать, страшноватая. Вас правда сюда заманили обманом?

— Было дело, — я кивнул. — А в тюрьму вас за что?

— Решили, что я шпион от этого вашего Грановского, — мой собеседник усмехнулся. — А я про него только ведь от них же и узнал. Такая вот ирония.

— Подождите, — у меня дрогнули пальцы, уцепившиеся за ржавые прутья решетки. — То есть, вы попали сюда без помощи Грановского? Сами? Когда?

— Да я здесь лет с шестнадцати бываю, — ответил он.

— Как такое возможно? — я уставился на него, словно на призрак.

— Стало быть, возможно, — он снова усмехнулся. Усмешка у него была какая-то усталая и невеселая. Впрочем, учитывая обстоятельства, это было неудивительно.

— Я ничего не понимаю, — я покачал головой.

— Ты ничего не понимаешь, — согласно кивнул он. — А тебя-то они за что сюда?

— Я должен был открыть то, что заключено в пирамиду, — ответил я. — И не смог. Или не захотел. Долго объяснять.

— Серьезно? — впервые за время нашего разговора в голосе собеседника прозвучал неподдельный интерес. — Ты залез в эту штуку? Зачем?

— Чтобы она разрушила симуляцию, — ответил я.

— Какую, нахрен, симуляцию?

— Ту, в которой мы находимся. Это же все игра, созданная Грановским.

Судя по звуку, мой собеседник ударил себя ладонью по лицу.

— Мой отец в эту игру играл, когда твой Грановский еще на свет не родился, — произнес он. — Симуляция. Выдумают же, анацефалы.

Он нервно побарабанил пальцами по стальному пруту.

— Ладно, пойдем, покажешь мне, что вы там устроили, — решительно сказал он, и протянул ко мне руку через решетку.

— В смысле, «пойдем»? — я вздрогнул. — Кто нас отсюда выпустит?

— Я сам себя могу отсюда выпустить в любой момент, — ответил он, с кряхтением протягивая руку сильнее, так что она дотянулась уже почти до самой середины узкого коридора. — Мне только проснуться надо.

— То есть, как? — переспросил я.

— Некогда объяснять, — он поморщился. — Бери руку. Только бы дотянуться.

Я вытянул руку в его сторону, стараясь соприкоснуться с ним пальцами.

Мне это почти удалось, но в итоге наши пальцы замерли в каком-то сантиметре друг от друга. На секунду мне показалось забавным то, как сильно это похоже на фреску из Сикстинской капеллы.

Я буквально вжался всем телом в дверь. Кто это человек? Откуда он взялся? Каким образом он может помочь мне и Ксай?

Раздумывать было некогда. Он — мой последний шанс.

Еще немного, еще одно последнее движение. Нет, не получится.

На лестнице раздались торопливые шаги и возбужденные голоса. Не меньше трех пар ног быстро семенили вниз, готовые вот-вот появиться в коридоре.

Я изо всех сил налег на пахнущую сырым деревом и ржавчиной дверь и выбросил руку вперед. Ее пронзила острая боль — мне показалось, что я вывихнул плечевой сустав.

Секунду спустя мои пальцы коснулись грубой кожи на пальцах моего товарища по заключению. И мир вокруг перестал существовать.