Чернозимье

Никакого текста на дощатой стене действительно не было — только нарисованная углем карта полушарий. Земных. Я осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев, и тут же отдернул, прижав к бедру и чуть не вскрикнув от боли. Ощущение было такое, будто по ладони с силой провели теркой, однако никаких следов на ней не осталось.

— Ну, вот и все, — Андерс кивнул. — Он дал тебе половинку ключа, а теперь у тебя есть вторая, и ее у тебя никто не отнимет, даже твой этот Луциан. Если ты пришел только за этим, то можешь идти.

— Подождите, — я почувствовал, что мне нужно собраться с мыслями. — Но у меня было еще столько вопросов…

— Задавай, — кивнул Андерс. — Времени у меня полно. У тебя, я думаю, меньше, так что в твоих интересах не затягивать.

— Скажите хоть вы мне, — начал я. — Это, все-таки, симуляция или нет? Хоть кто-то, черт возьми, может мне на этот вопрос точно ответить?

— Давай так, — начал Андерс со вздохом. — Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ, иллюзорен ли мир вокруг тебя. Но что тебе даст мой ответ? Он ведь тоже может быть частью иллюзии. А если так, то неважно, что я тебе скажу.

— А что важно?

— Хороший вопрос, — Андерс одобрительно кивнул. — Ты там у себя в университете философию учил? Вот смотри: что угодно вокруг тебя может быть иллюзией, даже вот я, к примеру. А есть что-то, что точно реально? Подумай.

Я стал припоминать. Весенняя аудитория. Скучная лекция, от которой хочется упасть лбом на парту и уснуть. Почему я это все помню, а имена родителей уже забыл⁈

— Иллюзией не могу быть только я сам, — ответил я. — Я мыслю –следовательно, существую. Так?

— Молодец, — важно кивнул Андерс. — А следовательно, что? Ты уже понял ответ на свой вопрос?

— Важно то, что внутри меня, — произнес я. — Как я ко всему этому отношусь и какой выбор делаю.

— Во-от! — Андерс поднял палец вверх. — Важно то, ощущаешь ли ты сам себя человеком, или нет. Рано или поздно ты вернешься отсюда домой. Но сможешь ли ты потом смотреть на себя в зеркало — это от тебя сейчас зависит.

— А я вернусь? — спросил я, почувствовав, как сердце пропустило удар.

— Ну, или не вернешься, — Андерс пожал плечами. — Какая разница?

Мы снова замолчали. Он вернулся к стойке и стал сосредоточенно рубить капусту. Ксай наблюдала за ним, как завороженная.

— Я, вообще, не за философией сюда пришел, — сказал я, собравшись с мыслями. — А за помощью. Я слышал, что Странники всегда помогали, когда была совсем полная задница. Сейчас именно она. Самое время.

— И ты хочешь, чтобы я всех спас? — Андерс поднял на меня глаза. — Или кто?

— А вы можете?

Он снова вздохнул.

— Нет, не могу, — сказал он.

— Почему?

— Ты же слышал тут все эти истории про Мучеников, которые усмирили демонов, — сказал он.

— Да, — ответил я, кивнув. — И я слышал также, что все они на самом деле были Странниками.

— Не все, — Андерс покачал головой. — Но почти. Местным почти невозможно справиться самим с той гадостью, что лезет из других миров. Этот мир очень хрупкий, сюда вечно что-то сваливается, и не поймешь, где вылезет в следующий раз. Ты ведь знаешь, что он намного больше нашего?

— Разве? — спросил я удивленно. Места, в которых мне удалось побывать, все вместе могли бы уместиться в не самой большой земной стране, вроде Германии. Конечно, я знал, что здесь есть еще по меньшей мере один континент, но на о каких-то колоссальных расстояниях не слышал.

— Здесь не меньше пятидесяти материков размером примерно с Африку каждый, — сказал Андерс. — Это из тех, что я знаю. А я знаю здесь не все. Тут огромное количество стран, империй, городов. Чего тут только не было… Неудивительно, что многие из наших, насмотревшись на здешний калейдоскоп, начинали что-то из здешней истории переносить в наш мир.

— Допустим, — ответил я, стараясь переварить эту новость, — но какое отношение это имеет к тому, о чем я сказал?

— Нас мало, — вздохнул Андерс. — Я вот торчу здесь, и хорошо, если раз в несколько месяцев ко мне заглянет кто-то из наших. А ведь нужно еще, чтобы этот кто-то согласился рисковать здесь своей жизнью, а это тоже далеко не всякий готов делать. Многие из наших рассматривают походы в этот мир просто как веселое хобби, а не как тяжелое служение. Вот и Виктор, к примеру, тут, в основном, путешествовал. Впрочем, его можно понять.

— Что вы имеете в виду? — спросил я. — Он мне почти ничего не рассказал о себе.

— Я слышал, в нашем мире он инвалид, — вздохнул Андерс. — Он почти не ходил сюда, пока все у него в жизни было хорошо. А потом попал в автокатастрофу, жена погибла, у него ноги отказали. Сидел целыми днями один дома, делать нечего, только сюда ходить. А теперь еще и без этого мира остался… мда, ситуация.

Он снова тяжело вздохнул и стал собирать нарубленную капусту в миску.

— А если его найти там, в нашем мире? — спросил я. — Он сможет как-то сюда вернуться?

— Вряд ли, — покачал головой Андерс. — Разве что научить других Странников.

— Ну, ладно, решил я вернуться к более насущному вопросу. — А вы? Вы сами пойдете со мной?

— Я не могу, — ответил Андерс и развел руками. — Ты слышал про Мученика Фотия?

— Да, — ответил я, начиная понимать.

История Мученика Фотия считавшегося покровителем монахов-затворников, и в то же время — всех странствующих и путешествующих — была одной из самых мрачных историй из всего местного легендариума — и так-то не очень веселого. И это несмотря на то, что он, в отличие от всех прочих Мучеников, в общем-то, вопреки местной поговорке, не умер.

Демон, которого он победил, был каким-то неприкаянным созданием, бродившим по Монланду и другим землям, сея вокруг себя зло, вражду и горе. Что-то вроде вампира, если я правильно помню. Фотий, простой трактирщик, но в то же время праведник-аскет, обладавший большой духовной силой, заманил злобную сущность в свою харчевню, накормил, уложил спать, а сам запечатал трактир навечно, остановив в нем время и оставшись в нем вместе со своим гостем навсегда. Если верить легендам, они пребывали в своем временном коконе уже не менее восьмисот лет.

Я посмотрел на Андерса по-новому. Вероятно, мой взгляд был слишком выразителен.

— Все так, — Андрес взглянул на меня с немного ироничной улыбкой и развел руками. — Так что, извини, там я тебе не помощник. Ты уж, как-нибудь сам.

— А как же вы… в нашем-то мире? — проговорил я.