Кость от костей

Мэтти уставилась себе под ноги. Не могла смотреть Си Пи в глаза.

– Мне очень жаль.

Он потянул ее за рукав и заставил взглянуть на него.

– Да нет, послушай. Прости, что я вчера тебе такого наговорил. Правда. Я вел себя как придурок. Если бы Джен не вырубилась, она бы мне влепила за такие слова. Глупо тебя в чем-то винить, и ты была права. Если бы я вышел на улицу, когда Гриффин начал кричать, я бы тоже сейчас висел на этом дереве. Так что спасибо тебе. Ты не дала мне наделать глупостей и спасла мне жизнь.

Мэтти казалось, что Си Пи преувеличивает ее заслуги. Она снова уставилась себе под ноги, на потертые мыски своих тяжелых кожаных ботинок.

– Жизнь я тебе не спасала. Просто не хотела, чтобы ты умер.

– Это и значит спасти жизнь, дурилка, – ответил он и дружески толкнул ее в плечо.

Дурилка. Смешное слово; оно означало, что она глупая. Но он сказал это так ласково и по-доброму, совсем как Джен, когда называла его тупицей. У Мэтти возникло странное чувство, как будто она стала частью их компании. Их подругой.

– Давай достанем еды, – сказала она, не зная, как реагировать на его слова и свыкнуться с мыслью, что, возможно, никакая она не трусишка, а спасительница.

Они вернулись на поляну и подошли к сараю. Мэтти повернула ручку, опасаясь, что сарай все-таки заперт – не верилось, будто Уильям мог так ошибиться. Но ручка легко повернулась, и дверь распахнулась.

– Ого, – ахнул Си Пи. – Сколько тут всего.

В сарае висели туши животных, которых Уильям убил и освежевал. Стояли картонки с яйцами, упаковки молока и сливочного масла, купленного в городе; лежало несколько буханок хлеба и сырных голов. Эти продукты были Мэтти знакомы, потому что именно их Уильям приносил в хижину и давал ей.

Но также целую стену в сарае занимали полки, ломившиеся от готовой еды. Консервированные супы, макароны, соусы, чипсы, газировка, шоколад, крекеры, печенье, пирожные в упаковке. Кое-где на полках виднелись пустые места, то есть Уильям все это ел.

– Он хранил все это здесь? И не говорил мне? – Мэтти услышала изумление в своем голосе.

И не делился с тобой, никогда не приносил тебе ничего, что могло бы напоминать о доме и реальном мире. Он все оставлял себе и ел тайком, потому что не собирался лишать себя маленьких радостей. Это ты должна была вести безрадостную жизнь, не он.

– Слюнки текут при виде всех этих запасов, – признался Си Пи. – Давай возьмем, сколько сможем унести, и пойдем в дом.

– Погоди. – Мэтти остановила Си Пи, который уже был готов хватать все, что попадется под руку. Какой смысл уносить много еды, когда скоро им придется уйти? – Давай возьмем только то, что понадобится для завтрака.

– А как же «Твинки», – разочарованно протянул Си Пи и указал на одну из коробок. – И эти кексы… Едят же кексы на завтрак?

Мэтти даже не помнила, что это такое – кексы. Она уставилась на бело-голубую коробку, на которой была нарисована выпечка, посыпанная песочной крошкой. Ей вдруг захотелось узнать, какие кексы на вкус, почувствовать их на языке.

– Ладно, – сдалась она. – Давай возьмем кексы.

Она взяла упаковку яиц – съем столько, сколько захочу, и Уильям уже мне не помешает, со злорадным удовлетворением подумала она, – шмат бекона и буханку хлеба. Потом заметила в углу небольшую мусорную корзинку, заглянула в нее и увидела, что та полна фантиков и упаковок. Тогда она поняла, что Уильям осторожничал и следил, чтобы жена никогда не видела упаковок от яиц, бекона, хлеба. Все, что он приносил в дом, лежало в корзинке или было завернуто в полотенце; таким образом она теряла все связи с современным миром, из которого он ее забрал.

Мэтти отвернулась от корзинки и увидела нагруженного продуктами Си Пи.

– Я думала, мы возьмем только кексы, – сказала она.

– А вдруг мы опять не сможем выйти из хижины? Мало ли что, – возразил он. – Я тоже хочу убраться отсюда скорее, но вдруг нам придется держать осаду?

– Осаду?

– Ну да. Зверь может вернуться. Или тот мужик. Мы же его тела так и не нашли.

Он был прав. Мэтти и забыла, что пошла в лес в поисках доказательства смерти Уильяма. Увидев Гриффина на дереве, она забыла обо всем.

А Уильям – жив ли он? И если жив, почему не вернулся за мной? Может, зверь утащил его в пещеру?

Она очень хотела, чтобы это было так, хотела, чтобы зверь вырвал у Уильяма все внутренности, пока тот кричал, как она кричала когда-то от боли и горя.

Мэтти вышла из сарая. Си Пи шел следом.

– Крепко закрой дверь, а то медведь заберется внутрь, – попросила она.

– Думаешь, тут еще остались медведи, когда такой огромный зверь бродит в окру́ге?

Мэтти об этом уже думала. Они с Уильямом обратили внимание, что в последний месяц животных в окру́ге стало меньше. Узнав о звере, она решила, что тот убил их и съел. Но, возможно, она ошиблась. Некоторые животные могли просто уйти, уступить свою территорию новому, более могущественному хищнику.

– Может, и остались, – сказала она. – От медведей всякого можно ждать. Но в последнее время я не видела их следов, да и Уильям тоже. Он охотится, ему лучше знать.

Мэтти проверила, не погас ли огонь в очаге, и начала готовить завтрак, как делала всегда. Это уже стало ее второй натурой; она все делала автоматически.

– Давай я помогу, – предложил Си Пи.

Мэтти резала хлеб, когда он это сказал, и его предложение потрясло ее до такой степени, что она чуть не отрезала себе полпальца.

– Поможешь?

– Ну да. Могу накрыть на стол, поджарить хлеб на сковородке, ну или… что скажешь.

Он хотел ей помочь. Уильям никогда не помогал. Готовка – женская работа. Женщины готовят еду, мужчины охотятся. Так было заведено.

Но он же не всю еду добывал на охоте. Он ездил в супермаркет, покупал продукты, приносил их домой и вынуждал тебя благодарить его за это.

– Могу поджарить хлеб на вилке, – продолжал Си Пи. – У меня хорошо получается. В походе мы всегда так делаем на костре.

Мэтти никогда не поджаривала хлеб. Уильям не любил тосты.

– Да, отлично, – ответила она. – Только оставь мне местечко, я пожарю бекон.

Вскоре они сели завтракать; хижину наполнили ароматы пищи и горящих дров, и Мэтти почувствовала себя уютно и в безопасности. С Уильямом она никогда себя так не чувствовала, даже когда потрескивал огонь в том же очаге и на столе стояла та же еда.

Си Пи уминал за обе щеки.

– Как же я проголодался. Казалось бы, с чего: Гриффина больше нет, Джен без сознания, а что нас ждет снаружи, одному богу известно. Но я хочу есть, и точка.

Мэтти смотрела, как он подбирает желток куском поджаренного хлеба. Она так никогда не делала. Повторив за ним, она откусила кусочек тоста и обнаружила, что ей нравится.

«Я как звереныш, все повторяю за матерью и заново познаю мир, – подумала Мэтти. – Уильям так много у меня отнял».

– Ну так что будем делать? – наконец спросил Си Пи. – Наши рюкзаки остались где-то там, в лесу. О чем я только думал, когда решил их оставить. Я даже не знаю, сможем ли мы теперь их найти, но они нам нужны, потому что одну ночь точно придется провести под открытым небом. Джен ходить не может, и надо придумать, как ее тащить. Сделать волокуши или нечто подобное.

– Волокуши?

– Как санки, но тащат их не за веревку, а за длинные палки.

– Санки! – воскликнула Мэтти. – Я совсем забыла. Уильям купил сани, чтобы притащить медвежий капкан из города. Надо бы их найти. Вчера утром я сама их видела.

– За домом их не было, – сказал Си Пи. – Я бы заметил.

– Может, он их за сарай отнес, – предположила она.

– Я поищу, но сначала выпью эликсир из волшебных бобов.

– Волшебных бобов?

– Кофе, – пояснил Си Пи.

– Ты так странно говоришь, – сказала Мэтти и зажала рот рукой, испугавшись, что произнесла это вслух. – Прости. Это было невежливо.

– Брось, – ответил Си Пи. – Тебе, наверно, многое кажется странным. Ты прожила здесь столько лет, а тут ни телевизора нет, ни радио. Я даже книг не вижу.