Страница 1 из 3

Очерк истории Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года

Митрошенкова Лада

Лада Митрошенкова, Сергей Львов

Высочайше утвержденный Особый комитет по устройству в Москве Музея 1812 года1 (далее – ОК) был тем учреждением, которому, по мысли организаторов, надлежало создать центр хранения, изучения и популяризации памятников Эпохи 1812 года, а также любой информации, имеющей к ней отношение.

В данной работе на основе анализа опубликованных и неопубликованных протоколов заседаний ОК и его комиссий излагается динамика его деятельности, выявляются ее главные направления и наиболее значимые проблемы. В результате появляется возможность в самом общем виде оценить деятельность ОК за 10 лет его существования. Это, в свою очередь, может стать основой для дальнейшего подробного изучения различных аспектов, направлений и отдельных хронологических периодов истории масштабного, но так и нереализованного проекта – Музея 1812 года.

История создания ОК довольно подробно описана в «Кратком очерке возникновения Музея Отечественной войны 1812 года в Москве», опубликованном во втором годовом отчете2. Приведем основные даты.

Еще в 1902 году по высочайше утвержденному докладу военного министра генерал-адъютанта А.Н. Куропаткина была создана комиссия под председательством генерала Н.Н. Обручева по разработке вопроса об образовании в память войны 1812 года военного музея. Комиссия разработала и опубликовала развернутую программу будущего музея, которая предусматривала собирание и экспонирование материалов с древнейших времен и до современности.3

Первый денежный взнос в размере 50000 рублей на создание Музея 1812 года (точнее – «зала 1812 года», а также «приюта для детей офицеров тех частей Московского гарнизона, кои принимали участие в Отечественной войне») был сделан коммерции советником Иваном Андреевичем Колесниковым 19 марта 1903 года во время инвалидного концерта по случаю годовщины взятия Парижа, проходившего в Москве, в Большом театре.

Безвременная кончина генерала Обручева, а затем война с Японией и события 1905–1906 годов на время приостановили реализацию задуманного проекта. Но, как пишет А.М. Разгон, «причины, породившие самую идею создания музея, не перестали существовать, и в 1907 году снова была предпринята попытка гальванизировать забытые проекты»4. 25 января 1907 года полковник генерального штаба Владимир Александрович Афанасьев отправил в редакцию «Русского Инвалида» письмо о необходимости устройства Музея 1812 года. Письмо не было опубликовано, но инициировало «в высших установлениях» возобновление интереса к созданию Музея 1812 года, и в том же году, указом от 30 июня, был создан Комитет по подготовке Русского военно-исторического музея под руководством члена Государственного совета генерала от кавалерии Н.Н. Сухотина. Комитет подготовил развернутые «Соображения по сооружению Русского военно-исторического музея», вызвавшие оживленную дискуссию в прессе, но далее этого продвинуться не смог. 5

В августе 1907 года в газете «Голос Москвы» появилось несколько статей о необходимости создания Музея 1812 года в первопрестольной столице. Гласный Н.А. Шамин внес в Московскую городскую управу 27 августа заявление о желательности устройства такого музея на средства города. Причем, «более подходящим местом» для него Шамин считал «ближайшее к станции «Кутузово» московской Окружной железной дороги, где невдалеке находится известная историческая изба, в которой происходил под председательством фельдмаршала Кутузова военный совет 1812 года»6. Уже 4 сентября Московская городская дума постановила «возбудить ходатайство о том, чтобы музей в память Отечественной войны 1812 года был воздвигнут именно в Москве». Особенно активно эту мысль развивал полковник Афанасьев. В начале сентября была опубликована его известная брошюра «Где быть Музею 1812 года?»7. 23 сентября он произнес посвященную этому вопросу речь на торжественном открытии Московского археологического института. 30 сентября с подобной речью он выступал уже в Санкт-Петербурге на открытии Императорского русского военно-исторического общества. 22 октября Афанасьев делал доклад об основаниях сооружения Музея 1812 года в присутствии Совета Московского археологического института, офицеров генерального штаба и другой публики.

В штабе Московского военного округа 5-го ноября состоялось заседание Особой комиссии под председательством генерала от инфантерии В.Г. Глазова. Была заслушана записка В.А. Афанасьева о Музее 1812 года, и решено представить ее государю императору, приложив для наглядности эскизный рисунок возможного здания на фоне храма Христа Спасителя, выполненный архитектором этого храма И.И. Поздеевым. Записка и эскиз, поданные московским генерал-губернатором и командующим войсками генерал-лейтенантом С.К. Гершельманом, удостоились одобрения Николая II. И уже 26 января 1908 года состоялось высочайшее повеление об учреждении Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года под председательством В.Г. Глазова. Стать членами Комитета были приглашены лица, «известные своими трудами по истории 1812 года», представители от войск, города, земства, дворянства, министерства Императорского двора, Румянцевского и Исторического музеев, архивов министерства иностранных дел и юстиции, Археологического института, Императорского русского военно-исторического общества – то есть те, чей опыт, знания и служебное положение могли реально быть использованы в деле создания музея.

Всю работу по ведению делопроизводства возложил на себя В.А. Афанасьев. С начала марта в его частной квартире в вечерние часы активно проводилась подготовка к первому заседанию ОК, которое и состоялось 19 марта 1908 года в здании штаба Московского военного округа.

Первоначально к работе в ОК было приглашено 19 человек, но к концу года его состав расширился до 27 членов, а в последующие годы – до 38. Официально были утверждены 3 иностранных корреспондента (во Франции – барон де Бай (1908), в Голландии – Ван Зон (1909), в Германии – Отто Кунке (1911) 8) и уполномоченный в Москве – гласный Московской городской думы Н.А. Шамин (1913). По разным причинам несколько членов прекратили свою работу в ОК еще до его закрытия, но официально процедура исключения прописана не была. Реально в каждом заседании Комитета участвовало не более 15-16 человек, а в годы войны – по 7-12 человек. Причем, Председатель – генерал Глазов – лишь первое время (до своего переезда по делам службы в Санкт-Петербург в марте 1909 г.), участвовал в заседаниях ОК регулярно. Позднее он приезжал лишь в случаях, настоятельно требовавших его присутствия, а после начала войны не приезжал ни разу. Большинство членов ОК служили в различных государственных учреждениях, и участие в работе по созданию Музея 1812 года было для них дополнительной (иногда обременительной) обязанностью.

Основные вопросы своей деятельности ОК решал на общих заседаниях. Повседневной организационной работой занимался Секретарь, которым на первом же собрании (без баллотировки) был избран В.А. Афанасьев. Он же руководил канцелярией, в которой первоначально трудился всего один делопроизводитель. В обязанности делопроизводителя входило ведение протоколов заседаний и переписки Комитета, количество которой так быстро росло, что вскоре были наняты несколько письмоводителей.

Процедура составления протоколов, насколько можно видеть из сохранившихся документов, была такова. Во время заседания делопроизводитель вел записи всех выступлений, которые затем переписывал, правил и отдавал на проверку Секретарю. В.А. Афанасьев внимательно прочитывал черновой вариант и тщательно его редактировал. Причем, вносил не только стилистическую правку, но иногда (и даже довольно часто) существенно исправлял тексты выступлений, касавшихся наиболее важных вопросов. Не меняя видимо их содержание, он добивался сглаживания или подчеркивания тех или иных принципиальных моментов (в особенности – в спорах относительно здания будущего Музея). Уже в первый год деятельности ОК было принято решение о публикации журналов его заседаний и протоколов заседаний Исполнительной комиссии (далее – ИК). Но полковник Афанасьев и его сотрудники и до этого отчетливо сознавали, что заняты делом, имеющим историческую значимость, и ответственны перед потомками за все принятые и не принятые решения. После правки Афанасьева протоколы перепечатывались. Их зачитывали и утверждали на последующих заседаниях. Иногда при этом в протоколы вносили дополнения или изменения. Все означенные выводы сделаны по наблюдениям над сохранившимися черновыми вариантами протоколов и при сопоставлении их с текстами, опубликованными в годовых отчетах Музея.

Именно такое название было принято для себя Комитетом 9 апреля 1908 г.

Годовой отчет высочайше утвержденного Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года за второй 1909–10 год. М., 1910. С. 1–8.

Подробнее об этом см.: Разгон А.М. Указ. соч. С. 166–167.

Разгон А.М. Указ. соч. С. 168.

См. об этом подробнее: там же. С. 169–170.

Государственный Исторический Музей. Отдел письменных источников (Далее – ОПИ ГИМ). Ф. 160. Оп.1. Д.1. Л.646.

Афанасьев В.А. Где быть Музею 1812 года? М., 1907.

От услуг последнего Комитет официально отказался в августе 1914 года (См.: Годовой отчет высочайше утвержденного Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года за седьмой 1914–15 год. М., 1915. Стр. 15)