Страница 25 из 36
- Граф Парис очень милый и…
Я замешкалась, подбирая ещё одно вежливо-нейтральное определение человеку, которого даже не помнила. Мужественный? А у него разве была возможность это самое мужество продемонстрировать? Обаятельный? Угу, именно поэтому он стал для меня почётным пустым местом. Привлекательный? В принципе, отвращения он у меня не вызвал, так что комплимент подойдёт. Тем более что сам Парис нас сейчас всё равно не слышит, а при необходимости и личной встрече синьора Капулетти наверняка компенсирует мою сдержанность своими пышными славословиями.
- Привлекательный.
Синьора Капулетти от этих слов заметно расслабилась, опять дёрнула уголками губ и даже позволила себе слегка обмякнуть на стуле.
- Рада, что твой жених тебе понравился. А то, признаюсь честно, мне показалось, что Тибальт вызвал у тебя гораздо больший интерес.
Я почувствовала, что помимо воли начинаю краснеть от такой неуместной в данный момент проницательности. Вот только этого мне сейчас не хватало!
- Ну что вы, матушка…
- Тибальт хорош собой и по части женщин у него большой опыт, - в голосе синьоры Капулетти неожиданно скользнуло что-то такое непонятное и весьма личное. – Вскружить голову юной девушке ему не составит труда.
Ой-ёй-ёй, что-то синьора сегодня проницательна, как никогда. Пора пускать в ход главный контраргумент.
- Матушка, он ведь мой брат!
Синьора Капулетти отмахнулась от моих возражений, словно от докучливой мухи:
- Только двоюродный, для распалённой страстью девицы это преградой не станет.
А не проговорилась ли сейчас почтенная синьора о своём давнем, тщательно оберегаемом в глубине сердца, секрете?
- Так вот, - синьора Капулетти болезненно поморщилась и выпрямилась на стуле, словно проглоченный ею кол вдруг весь покрылся ржавыми гвоздями, раздирающими внутренности, - мой супруг решил отправить Тибальта в Мантую. Довольно ему тут устраивать ссоры и смущать покой невинных девиц.
Что?! Я с трудом удержалась от того, чтобы вскочить со стула и забегать по комнате, а то и по потолку. Такого в трагедии Шекспира точно не было, я протестую против столь вольной трактовки классики! Синьора Капулетти вперила в меня ледяной взгляд, не хуже взора Медузы Горгоны превращающий всё живое в камень:
- Надеюсь, пока Тибальт не уехал, ты не забудешь, чему я тебя учила.
Вы, синьора, к моему искреннему счастью, не учили меня ничему, иначе я имела бы все шансы стать такой же ледяной спесивицей, считающей звонкий смех преступлением, а нежный взгляд распущенностью. Однако синьора Капулетти продолжала буравить меня тяжёлым взглядом, очевидно, в ожидании подтверждения своих последних слов. Что ж, мне не привыкать играть в паре, поддерживая партнёра нужными репликами, поэтому я почтительно склонила голову и прошелестела:
- Да, матушка.
- Умница, - в устах синьоры Капулетти даже похвала звучала приговором без права на обжалование и помилование. – Пусть кормилица поможет тебе одеться к завтраку, у нас будет гость.
Что-то мне подсказывает, что имя гостя я угадаю без особого труда. А ещё я твёрдо убеждена, что именно этого гостя видеть не желаю.
- Граф Парис?
- Именно, - синьора Капулетти легко коснулась моей щеки своей тонкой холодной рукой. – Надеюсь, ты будешь приветлива с ним.
Несомненно. От моего обаяния у графа сто процентов начнётся энурез, заикание, нервный тик и ночные кошмары.
- И помни, моя милая, - голос синьоры Капулетти и так-то не блещущий теплом, окончательно заледенел, уподобившись арктическому ветру, - твой отец и я рассчитываем на твоё благоразумие. Не разочаруй нас, иначе… - дама вздохнула, выразительно поджимая губы, - твой отец будет очень разгневан. И у меня ты тоже поддержки и защиты не найдёшь.
Можно подумать, раньше моя несравненная матушка поддерживала меня в любом начинании! Как говорил конь Юлий из горячо любимой моей сестрой серии мультфильмов про богатырей: «Не смешите мои подковы». Я потупилась и даже дыхание задержала, чтобы ни вздохом, ни взглядом не выдать своих мыслей. Синьора Капулетти уже доказала, что она достаточно проницательна, когда не нужно, а потому нужно каждый миг в её обществе помнить об осторожности.
- Да, матушка.
- Превосходно, - синьора Капулетти приподняла уголки губ, обозначая улыбку, - рада, что мы поговорили по душам без… - дама неопределённо пошевелила пальчиками в воздухе, - без лишних ушей.
Мне страшно хотелось спросить имя того, чьё исчезновение превратило синьору Капулетти в ледяную статую, чопорную и холодную. А может, её слишком рано выдали замуж, и сердце просто не успело проснуться для любви? Всё может быть, пока ясно лишь одно: нужно всеми силами не допустить отъезда Ярополка в Мантую.
Синьора Капулетти слегка коснулась кончиками пальцев моей щеки и, тем самым окончательно исполнив свой материнский долг, удалилась. Я облегчённо вздохнула и тут же едва не подавилась воздухом, услышав вкрадчивое:
- А неслабо так переводчики над оригиналом поглумились. Лично мне всегда казалось, что в Мантую сослали Ромео, а не Тибальта.
Ф-фух, Опалов, балбес мохнатый, подкрался бесшумно, благо, коты это умеют и самым наглым образом подслушал весь разговор. А теперь развалился рядом с сундуком с видом заправского театрального критика и комментирует то, что для его ушей не предназначалось от слова совсем. Впрочем, не время сейчас метать друг в друга шпильки и тапочки (а жаль, у меня рука сама собой к домашней туфельке потянулась), есть дела поважнее, не терпящие отлагательств.
- Яру нельзя никуда уезжать, тем более в Мантую.
Александр сощурил глаза, в кошачьем облике ставшие ещё более наглыми и самодовольными потянулся, выпуская и тут же пряча острые коготки:
- Вообще-то, для твоего ненаглядного сейчас самое разумное как раз свалить куда-нибудь подальше, да подольше.
Это ещё что за новости? Вот только кошачьих угроз мне для полного счастья и не хватало! Пульверизатор любимый, которым я цветы опрыскиваю, дома остался, но полагаю для это наглой рыжей морды сгодится и вода из кувшина. Нехорошо, конечно, питьевую воду разбазаривать, но для пользы дела один раз не повредит.
- Да нужен мне твой полюбовник тысячу лет в субботу, - презрительно наморщил нос Опалов, сердито шмякнув кончиком хвоста по полу. – Ему жизнь испортить и без меня желающих уже можно в очередь выстраивать и талончики, как в поликлинике выдавать. А если сделать процедуру уничтожения твоего хахаля платной, то большие деньги можно срубить.
- Сейчас я тебе сама что-нибудь срублю, - я всё-таки сняла туфельку и выразительно покачала её в руке, - как в песенке новогодней поётся, под самый корешок.
- Чем, домашней туфлей? – не проникся важностью момента Опалов. – Не смеши меня, девочка. И не зли, потому как я, вполне возможно, единственный, кто может твоему хахалю помочь.
Что-то в голосе Александра заставило меня насторожиться и временно отодвинуть в сторону кровожадную мечту об избиении несчастного пушистого котика домашней туфлей. Может, редкие, а потому особенно непривычные горьковато-серьёзные нотки?
- Что с Ярополком?
Я честно старалась, чтобы голос меня не выдал, но Александр тоже был актёром, причём, стоит признать, довольно неплохим, а потому моим притворным равнодушием не обманулся. Перекатился на бок, потом на спинку, открыв беззащитное и довольно упитанное пузико и спросил с наглой ухмылкой:
- А животик почешешь?
А вот провоцировать и загонять в угол меня не надо, я от этого становлюсь только сильнее и, как ни странно, спокойнее.
- Да запросто. У меня как раз тут щётка была такая ядрёная, она враз тебе живот сделает голым да гладким, словно у младенчика. До последней шерстинки всё выдерет.
Опалов сердито фыркнул, опять хвостом по полу шмякнул и буркнул:
- Злая ты, Юлька. Котиков не любишь.
- Не люблю, - охотно согласилась я и тут же вернулась к самому животрепещущему для меня вопросу. – Так что там с Яром?
Александр сел, обвив хвост вокруг лапок и застыв элегантной статуэткой.