Страница 39 из 94
– Видимо, да. История рода твоего отца не знает ни одного случая рождения двойни. Из поколения в поколение рождался только один полносильный наследник, – говоря это Ден умопомрачительно приятно жмякал мои телеса, и я балдела.
Но не успела я уплыть в негу, как...
Это заговор!
Так и знала, что нельзя давать резервные ключи от дома маменьке. Видимо, та, не мудрствуя лукаво, поделилась ими с Аристархом, который, будучи ранимым и непризнанным поэтом, и без того повадился без конца таскаться ко мне. То его накорми, то на ночь спать уложи. Неужели переехать ко мне намеревается? Ишь, чего удумал! Мол, я, хоть и юродивая, но слушатель безотказный, к тому же пирожки у меня – пальчики оближешь (что Аристарх и делал, когда последний пирожок исчезал у него во рту).
С этим сыном маминой подруги одни проблемы...
Однако Аристарх считал себя пупом нашей бренной планеты и каждый раз наносил мне визиты с таким видом, словно это он снизошёл до меня, а не я до него. Как будто я забыла, что, помимо декламирования памфлетов (как по мне, форменного издевательства над поэзией) и уничтожения пирожков, этот хлыщ на халяву брал у меня косячки. Ибо под травкой в голове всплывают особенно яркие образы.
Отсюда и пони с розовыми женскими попками, и одноглазые змеи с настоящим(!) глазом, и губастые персики...
Я не шучу. Как-то раз Аристарх прочёл мне своё... даже не знаю, как обозвать это извращение. И самое обидное, что оно мне запомнилось! Навязчивее попсовой песни по радио! Вот, хоть сейчас попроси меня по памяти написать его – и я напишу. А так как я больше не могу носить этот ужас в себе, я сделаю сие грязное дело прямо здесь. Можете закидать меня тапками (только не тухлыми яйцами и помидорами), я их буду выдавать гостям, когда придут. Тапки в хозяйстве пригодятся.
Так вот, в момент, когда в мою спальню ворвались незваные гости, я не к месту вспомнила про тапки и про этот Аристархов опус:
Мой одноглазый змей извивается,
Среди трав и кустов скрывается,
Одиноким и мрачным взглядом ища
Родную нору в зарослях плюща.
Он от внешнего мира скрывается,
И его единственный глаз
Нору, отыщет, он не сломается.
Ещё чуть-чуть... Вот, прям сейчас!
Безысходность всё тянет назад.
Он пойдёт на любые жертвы.
Даже лишится последнего глаза,
Чтоб погрузиться в тепло норы.
Не видать ему больше персика губ,
Розовых попок резвящихся пони,
Может быть, он покажется груб:
Норка стоит того, чтобы биться в агонии.
Пусть же змей мой обрящет любовь!
И счастье придёт к страдальцу вновь!
Да, глаз больше нет, но останется чувство,
Найти свою нору – это искусство!
Искусство это или нет, но сегодня Аристарх нежданно-негаданно явился в мою нору... тьфу, в мой дом, и привёл с собой тяжёлую артиллерию, враждебно настроенную против Дена. То есть свою и мою маму.
Додумался.
Впрочем, чего ещё ожидать от человека, страдающего глубокой центропупностью вкупе со слабоумием?
Ну, не может народ принять, что у меня появился НОРМАЛЬНЫЙ жених! Всем надо подгадить, чтобы я жила так же хреново и одиноко, как они.
Не встретив меня ни во дворе, ни в скромном тесном холле, ни на кухне, гости бесцеремонно поднялись ко мне в спальню, а там я... Расхристанная на кровати лицом вниз и привязанная за руки и за ноги к ножкам. И всё бы ничего, только на мне нет лифа от слова совсем. Из одежды только тоненькие белые панталончики с кокетливыми рюшками и прорезью между ног (надеюсь, она не рассекретила мои самые сокровенные места).
От потрясения шёлковый шейный платочек, прикрывавший мою голую многострадальную спину, вероломно сполз вниз.
Божечки, какой позор! Даже я не хотела бы увидеть себя со стороны, а тут целая компания!
– Какой кошмар! – пробормотал Аристарх.
– Фупотька, потиму у тебя в спальне полуголый мурщина? – раздался визг тётушки. Её голосок с чудовищным шепелявым «фефектом» речи не спутать ни с чем.
Каблучки застучали по паркету. Да ёжки ж макарошки! Она ещё и в спальню ко мне вошла?! Как и посмела! И, похоже, не только она! А-а-а! Не спальня, а проходной двор!
– Жупочка, ты, что, живёшь во грехе? – ошеломлённо выдала мама.
«Да, мам, а ещё я курю травку. И мне нравится», – но вслух не ответила, только закатила глаза (сама для себя, потому что моей страдальческой мины не видел никто).
Ден встал с кровати и поистине властным голосом заявил:
– А вы знали, что невежливо врываться в чужой дом и чужую спальню? Уходите немедленно и закройте дверь!
Моя маман интеллигентно промолчала и попятилась назад в коридор, зато тётя Галя решила высказаться:
– Невефливо?! К ней свататься прифли, а она с другим муфыком! – визжала она в праведном (нет) гневе. – Посор!
Э-э... В смысле свататься? Кто? Петушок наш щипанный?
– Мама! – простонал Аристарх.
– Фто мама? Я ф тебе ховорила, и с хорбом мофно смириться. Фупотька, вон, и пирохи петёт. А хто тебя в старости накормит? Вот, помру я, а ты с хастритом своим окаянным загнёфся! Тьфу! – она замолчала, но только чтобы отдышаться перед новой тирадой. – А вот ховорила я тебе: сри в корень! А ты: «Да она и так в меня влюблена». А это хто?! Хто, я тебя спрафываю?
«Ето принц», – чуть было не ответила я в тон ей, но решила, что это будет совсем уж издевательство.
Ну, всё, пора прекращать этот спектакль. Чую, Ден уже готов применить магию, чтобы вымести отсюда непрошенных гостей.
Не тут-то было!
– Фупотька, мы, так уф и быть, готовы простить тебе это недорасумение, – она украдкой махнула рукой в сторону Дена. – Вы с моим Арсюфей совданы друг для друга. Никому, кроме тебя, я не доверю своё тсядуфко.
– Мама, я же просил называть меня Аристархом! – простонал друг.
– Ой, да ну тя!
– Жу, если они сейчас же не уйдут, мне придётся выгнать их силой, – от голоса Дена веяло уже не просто холодом, а леденящей душу угрозой.
Страшно...
Надо предпринять что-то решительное.
– Все вон из моей спальни! Я хочу, чтобы вы вышли отсюда! – завопила я не своим голосом, что аж стены задрожали. – Живо!
«Фьюить!» – просвистело облачко, и моё желание тут же исполнилось.
«Хлоп!» – это дверь возвестила об уходе гостей. К сожалению, ушли они недалеко, всего лишь на кухню.
– Развяжи меня, я спущусь и выпровожу их, – попросила я Дена.
– Жу, ты понимаешь, что все кому не лень нарушают твои границы? – он отвязал мою левую ногу и принялся за левую руку. – Сейчас нужно дать им понять, чтобы без приглашения даже не думали соваться к тебе.
– Я поняла, – ответила я не очень уверенно.
– Я понимаю, что ты привыкла быть удобной для всех, как бы стараясь компенсировать свои изъяны, но запомни раз и навсегда: ты не ущербная и ничем не хуже их!
– Ну... – по правде говоря, я только в своих грёзах чувствую себя прекрасной и всеми любимой, а в реальности кажусь себе уродиной.
– Жу! – Ден освободил меня и теперь смотрел требовательно.
– Хорошо, я постараюсь...
– Не волнуйся, я спущусь с тобой и поддержу тебя.
– Спасибо, – я села на постели и поморщилась от странных ощущений в теле. Не то чтобы меня ломало или было больно, но присутствовал какой-то дискомфорт, как будто мне вживили дополнительную кость.
– Если тебе некомфортно, это нормально. Скоро организм перестроится и станет лучше. Но сейчас, чтобы закрепить результат, наденем корректор осанки без утяжки, чтобы не мешать кровообращению во внутренних органах. Я помогу тебе одеться.
Я только сейчас обратила внимание, что беззастенчиво сижу с голой грудью перед Деном. И мне не стыдно! То есть я нахожу это естественным и вполне нормальным! Когда это я успела стать такой раскрепощённой?
А позволить мужчине поухаживать за мной – это ещё одно моё женское удовольствие. Я ведь этого достойна! Я нормальная женщина!