Страница 37 из 94
– Почему сразу не позвал лекаря? Как ты вообще умудрился дойти до дома?
– После того как меня облили, я схватил пальто и выбежал на улицу. Там мне стало легче, и я передумал обращаться в больницу. Тем более если узнается, что у меня острая аллергия на формальдегид, меня не допустят до врачебной практики и конец карьере.
– Это как? Ты же с живыми собираешься работать, а не с мертвецами.
– Студенты всегда сначала тренируются на трупах, – как-то совсем упадническим голосом просветил меня Ден.
– Ох... Представляю, как ты расстроен. Неужели нельзя ничего придумать? Фильтр-маску какую-нибудь? Пожарники ведь тушат пожары в противогазах. Чем ты хуже?
После моих слов в глазах Дена загорелась надежда:
– Жу, ты чудо!
Глава 22. Судьбоносные встречи
Ден героически отправился в институт после ночки, чуть не ставшей последней в его жизни. Сессия – она такая. Не тётка, как говорится.
А я... Меня потряхивало весь день. Овдоветь второй раз – это уже не смешно. Да, понимаю, что я Дену ещё не жена, но зато любовь уже есть! Да и Акакий Фридрихович толком не побыл моим мужем.
И понесло меня на обеде прогуляться по Торговой улице, на которой расположены центральные городские предприятия от швейных производств до издательств.
На обледеневшей скамейке сидела печальная девушка и неподвижно смотрела в пустоту, хотя по её виду можно было определить: ещё чуть-чуть и превратится из леди в ледяную скульптуру.
Ишь, суицид средь бела дня удумала!
– День добрый, не хотите ли составить мне компанию в кафе? – подкатила я к ней.
– А? – кажется, девица совсем не в порядке, даже не расслышала меня.
– Очень рада, что вы согласны! Идёмте! – я крепко ухватила её за локоток и потащила в ближайшее кафе.
– Куда? – пискнула она.
– Кушать! Чай пить!
И девица позволила себя увести. То ли мой ответ обескуражил её, то ли чай привлекал её куда больше, чем смерть. Да и куда такой каштаноголовой куколке помирать? Богачи охотятся как раз на подобных невинноликих красоток.
– Вас батенька за мной послал, да? Он меня простил? – выдала она, когда мы сели за свободный столик на двоих.
– Нет, меня никто не посылал. Я сама, – и изобразила ободряющую улыбку. – Просто увидела, что у вас случилось что-то плохое, и решила: вдруг смогу помочь?
– Вряд ли... – поникла головой девица.
– А вы поделитесь со мной, и увидим! Да, кстати, мы же ещё не познакомились. Я Жупа.
– Кхе... Как-как?
– Да-да, это моё имя. Жупа. Как «жопа», только с большой буквы и через «у».
– Похоже, вам не повезло ещё больше, чем мне.
– Вовсе нет. Моя судьба достойна стать сюжетом романа. Но это уже совсем другая история...
– А меня Анжелика зовут, – посветлела она лицом, – и я как раз сочиняю романы... – и снова скисла. – Сочиняла, вернее.
– Правда? А почему перестала?
– Всё началось с того, что я отправила свою рукопись папеньке в издательство. Он у меня там главный. Но роман, над которым я трудилась больше года, не приняли! Я... Я была уверена, что мой острый сюжет с доминирующей любовной линей взорвал бы публику и принёс издательству славу!
Ого, амбициозно!
– Ты не сдалась и решила издать его самостоятельно?
– Да! А ты откуда знаешь?
– Я бы на твоём месте поступила так же.
– Ага. Только моя идея была куда масштабнее. Я устроилась уборщицей к отцу. На более ответственную должность меня не пустили. Батенька всегда был невысокого мнения о моих талантах, даже рассказы мои называл испорченной туалетной бумагой.
– Жестоко.
– Я поступила не менее жестоко, поверь. Подменяла наборщикам тексты, чтобы они набирали мою рукопись, а не то, что положено им по заданию. Правда, вскоре подлог вычислили и уничтожили, и я потеряла все наработки. Поэтому я сама научилась работать на станке, набрала текст и прошла все этапы книжной подготовки.
– Но как? Тебе разрешили пользоваться техникой?
– Как бы не так! – горько усмехнулась она. – В восемь вечера, когда работники покидали зал набора, я садилась за станок. На этот раз была умнее, и каждый день меняла машину, чтобы не вызвать подозрений. За полгода я набрала книгу.
– Даже представить боюсь, как это сложно. Это не только подобрать каждый знак, но и соблюсти правила грамматики и пунктуации. Титанический труд!
– Это ещё не всё! – воскликнула Анжелика. – Дальше было сложнее. Мне пришлось подсунуть свои оттиски вместо чужих и потом незаметно изъять отпечатанные блоки и приклеить к ним свои обложки, которые я тоже получила путём подлога. Ох, и понервничала я тогда! Чуть не поседела!
– Да, это было очень смело! – отозвалась я, понимая, что передо мной сидит отъявленная мошенница.
– Когда сто томиков с моим романом разошлись по магазинам, я была на седьмом небе от счастья! Казалось, вот он, успех! Я была уверена, что люди, прочитав мой роман, запросят ещё, и тогда меня за лапочки примет любое издательство!
– Что было дальше?
– А дальше... – её глаза наполнились слезами. – Читатели вернули мои книги магазину с жалобами на вопиющую безграмотность.
– О... – я не знала, чем утешить визави, но на задворках моего сознания мелькнула мысль, что Лика Виновная тоже не ахти какая грамотная.
– Магазины вернули большую часть тиража в издательство моего папы с предупреждением, что ещё один некачественный товар – и они откажутся от сотрудничества. В наказание они повысили процент своего роялти.
– Что стало с книгами?
– Их сожгли. Работников, которые участвовали в выходе моей книги, уволили и в ходе расследования вышли на меня...
– Поэтому ты мёрзла на скамейке?
– Да. Отец выгнал меня с работы и сказал, что я ему больше не дочь. А я... Я умереть хочу! Всё случилось, потому что папа не дал мне шанса! – она отхлебнула чаю из чашечки. – Нет больше Лики Виновной!
– Что? Лика Виновная – это ты? – теперь картинка в моей голове сложилась.
– Ну, я. Да какая теперь разница...
– Я читала твою книгу «В объятиях льва», – говорю. – Если её хорошенько вычитать и отредактировать, читатели будут в восторге!
– Правда? – судя по блаженному выражению на лице, Лика мгновенно обрела смысл жить.
– Правда.
– Но... Теперь у меня нет ни работы, ни денег. Дома меня доже лишили содержания, – ух, как же быстро меняются эмоции на прелестном личике!
– К сожалению, деньгами помочь не могу, но работу можно найти где угодно, – на входной двери прямо перед моим взором висел плакат, где крупными буквами было накарябано: требуется подавальщица. – Вот, например, за твоей спиной объявление.
Она оглянулась и повернулась обратно ко мне с кислым личиком.
– Это же кошмар, а не работа! Я не создана для такого. Между прочим, у меня с детства была гувернантка!
– Чему она тебя учила?
– Всему! Но меня наука не интересовала, я пропускала нравоучения мимо ушей. Я уже с детства мечтала стать выдающимся писателем.
– Ты же работала уборщицей у отца.
– Работала. Там помимо меня было ещё три сотрудницы. Я только подметала иногда. Изредка.
Понятно. Избалованная девица.
– А что ещё ты умеешь?
– Больше ничего. Только сочинять. Мне батенька с детства говорил: «Хорошая ты девка, но тупа-а-ая!» – довольно качественно спародировала она своего отца. Артистизма и выразительности ей не занимать.
Я так и представила этого мужика, чья дочь не оправдала родительских ожиданий. Может, оттого и выросла изворотливой выдумщицей
Грубо. Собственную дочь девкой обозвать! Ужас.
Как говорила наша почтенная декан факультета культурологии Марго Санна: «Я своих девок никогда девками не называю!» Мировая была женщина, облака ей периной.
– Знаешь, есть у меня на примете один лингвист, который мог бы вычитать твою книгу за небольшую цену. А там, может, ещё какое-нибудь издательство примет твою рукопись в печать.
– Сейчас у меня нет денег даже на пирожное в этом кафе.