Страница 18 из 94
– По острому лезвию ходишь. Стоит оступиться, и тебя разрубит пополам, – пригрозил мой кровожадный лингвист. И дополнил словами своей маменьки: – Все мы под богом ходим. Лучше не наговаривать на Гову во избежание беды.
– А я не наговариваю. Я по факту говорю.
– М-да. Пожалуй, я пересмотрю свою теорию сакральных смыслов, – процедил Аристарх. – Ты способна извратить любые умозаключения.
– Эх, воцИрковлённый мой друг! Церковь – это чистой воды цирк, только на государственном уровне. Гове до наших местечковых страстей и дела нет, а ты боишься ляпнуть лишнего! Сам подумай, стал бы бог терпеть попов-колобков, вещающих горожанам об умеренности желаний? Нет, дружочек мой. Задумайся над этим на досуге. Ограниченность мышления тебя не красит.
– А тебя вообще ничего не красит! Даже рядом стоящий красавчик-блондин! – в сердцах выпалил Аристарх. – Кстати, что-то его не видать. Неужели нашёл более экзотический экземпляр, чем ты?
Оу, а у него тоже зубы имеются! Бьёт словами по больному. З-з-зараза!
– Вот это уже было обидно, – теперь я разозлилась по-настоящему. – Поди-ка ты вон отсюда!
– А что такого я сказал?
– Вон! – указала ему пальцем на дверь.
– Жупа! А как же завтрашний вечер?
– Иди пресмыкайся перед своей Данутой один, а меня больше не смей позорить! – неудовлетворённость прошедшим днём, наконец, выплеснулась наружу, и я постыдно разревелась.
– Эй, ты чего это?
– Вали на фиг!
– А как же помочь мне со стихами?
– Какими к чёрту стихами?! – меня понесло. – В которых ты воспеваешь Дануту и унижаешь меня?
– Это только образы...
Я вооружилась кухонной метлой и треснула гостю по загривку.
– А ну, на выход!
– Ай, совсем сдурела, горбатая? – он встал и ретировался к выходу из кухни.
– Я-то хотя бы горбатая, а ты дуралей! Твоя Данута выбирает богатых, красивых и хорошо одетых мужиков! На тебя она не посмотрит ни-ко-гда! – выпалила я ему в харю.
– Ах, так? Вот и оставайся одна!
До него, наконец, дошло, что пора отчаливать, и он, пятясь спиной вперёд, ушёл.
А я... Вспомнила, что хотела пореветь всласть, с подвываниями и взахлёб. И как пошло-поехало! Я слонялась от стены к стене и звала:
– Де-е-е-ен... На кого же ты меня покинул, белобрысость ты окаянная! У-у-у!
После часа-другого вроде даже полегчало. Во всяком случае, уснула я мгновенно.
Зато утром мне стало стыдно, что прогнала Аристарха. Да, он чудик и порой путает берега, но всё же он мой друг, и другого у меня нет. От его корявеньких стихов мой горб не станет ни больше, ни меньше. Да что со мной вообще станется? Ну, и пусть люди смотрят на меня, как на несчастную влюблённую! В общем-то, так и есть, только объект моих воздыханий другой.
Аристарх был прав: он единственный ровесник, кто общался со мной всю мою жизнь. Мы два отщепенца общества и должны друг друга поддерживать. Поэтому я заявилась на вечер в своём новом шафрановом пальто.
Увиденное повергло меня в шок.
Аристарх переоделся! Я сходу определила закос под ковбоя: ботинки с загнутыми вверх носками а-ля ноги-носороги, потёртая ковбойская шляпа (явно из комиссионки), коричневая рубаха (тоже не новая) с висючками на рукавах и спине, узкие джинсы с большой блестящей пряжкой на ремне. Объёмная рубаха не по размеру и штаны, подчёркивающие немужественную худобу моего друга, делали его похожим на леденец на палочке. Коричневый. Если уж совсем честно, то Аристарх выглядел, как говно на палочке.
– Явилась? – надменно, свысока поглядел он на меня. – Смотри не влюбись... повторно.
Божечки, я сейчас грохнусь в обморок... от такой неземной любви!
Глава 11. Поэтический вечер
Признаюсь, мне даже жаль Аристарха.
«Смотри не влюбись... повторно», – сдался ты мне, как мигающая гирлянда эпилептику!
Я, конечно, та ещё терпила, но чтобы влюбиться в такое... в такого... Смех!
Аристарх держался с достоинством ощипанного петуха, то есть подбородок задран, а в глазах отчаяние. Ибо Данута смотрела только на Ладимира Зарницына, который нежно наглаживал ручку черноокой кучерявой южанке.
Надо сказать, музу Зарницын выбрал себе шикарную: смело одетую, в меру весёлую и загадочную. Хороша! Красивая, юная, но уже достаточно созревшая, чтобы не вести себя, как дура. Тонкая и одновременно фигуристая. Идеал мужчины.
Будь я мужиком, я бы тоже в такую влюбилась.
Зато лицо Дануты побелело, губы сжались, а пальцы намертво вцепились в ремешок сумочки. Держу пари, что на месте ремешка Данута представляла шею черноокой прелестницы своего не завоёванного возлюбленного.
Интересно, чем Ладимиру не угодила наша мадам Шёлкина?
– Кхе-кхем! – прочистил горло Аристирх и натурально петушиной походкой подошёл к своей зазнобе. – Прекрасный сегодня день. Не так ли?
Да уж, прекрасней некуда. Данута только что узнала, что у мужика её мечты другая муза. Весь её мирок только что рухнул. А тут какой-то дебил пищит о прекрасном.
Мда.
Как называется чувство, когда косячит кто-то другой, а стыдно мне?
Я прикрыла лицо ладонью. Всё. Вырубайте свет, распускайте гостей. Это провал.
Данута скривила бледное личико, будто съела кислую виноградину, и изрекла глубокомысленное:
– Да ну...
– Вы моя муза, Данута, – не понял намёка Аристарх. – Ваш облик отпечатан на сердце моём...
– Пф! – тут я засомневалась, умеет ли наша мадам Шёлкина членораздельно говорить?
Пока что я стояла в сторонке, не спеша снимать с себя яркое солнечное пальто, и просто наблюдала.
Тем временем к парочке присоединилось третье действующее лицо мужского пола. Это был невысокий, но хорошо сложенный, по-пижонски одетый мужичок лет тридцати пяти. Весь его вид говорил, что он гуру в общении с дамами.
– Вижу, прекрасной леди докучают надоедливые насекомые? – обратился мужик к Дануте, и та мгновенно убрала с личика кислую мину и расцвела. – Разрешите представиться: Ипатий.
Аристарх раскрыл рот, но не проронил ни звука, даже не застрекотал, как это делают некоторые насекомые.
А события набирали оборот:
– Ипатий... – сладко повторила наша белокурая прелестница.
– Ипатий Вагин. Искатель и открыватель юных дарований.
«А ещё откупориватель кой-чего другого», – усмехнулась Вторая и оказалась права.
Данута поглядела на нового знакомца, как на богоявление, готовая прям тут открыться Ипатию и отдаться без остатка.
– Могу я узнать ваше имя, прекрасное создание? – любезно поинтересовался Ипатий.
– Данута...
– Да-ну-та, – он просмаковал каждый слог. – Чудесно! Разрешите мне занять место рядом с вами?
– С удовольствием... – кажется, наш сахарок начал подтаивать.
Аристарх завис и стоял как вкопанный, пока сладкая парочка не прошествовала к своим местам в зрительном зале.
– Не переживай. У тебя ещё осталась я, – поддержала я его в трудную минуту, но он неоценил.
– Она не дала мне даже шанса... – скис он.
– Зато она выбрала козла, который в её вкусе. Идём. Сейчас всё начнётся.
– Если Данута хочет, чтобы я был козлом, то я буду козлом! – заявил друг, и сумасшедший огонёк в его глазах мне сильно не понравился.
Как я и ожидала, бить морды Аристарх не пошёл. Чинно сел на четвёртый ряд с краю, специально выбрал место, где я не смогу подсесть к нему.
Что ж, да начнётся цирк!
Первым на сцену вышел почётный гость Ладимир Зарницын, сопровождаемый несмолкающими аплодисментами. Не похоже, чтобы люди хлопали из-под палки.
– Сегодня я прочту свежее стихотворение, родившееся благодаря моей музе:
Я твой змей-искуситель.
Я твой ангел-хранитель
Я твоё наважденье в ночи.
Я экстаз, исступленье,
И я райское пенье,
Раскалённые угли в печи...
Он с чувством, с толком, с расстановкой прочёл наизусть три своих творения, и после каждого зал взрывался овациями, хотя, будем честны: до бессмертных классиков ему, как младенцу до доктора наук. То есть, вполне возможно, но впереди поле непаханое.