Страница 23 из 39
Вообще-то в моих представлениях это я удивляла бы его, полностью взяв всё в свои руки — и презерватив, и его надевание. А получается, что всё под контролем Матвея. Но… Это меня даже заводит. Мне нравится, что он решает. И нравится, как говорит мне об этом. Горячо от в меру властных, настойчивых и в то же время ласковых ноток в его голосе.
Загоняю вглубь обострившееся волнение и опускаюсь перед ним на колени. Его член рядом с моим лицом кажется ещё больше, и вот я уже сомневаюсь, что справлюсь. Но рот у меня своеобразно открыт, пока в нём находится презерватив. А головка члена уже утыкается в него. Мягко толкается… Входит в кольцо латекса: каким-то образом чувствую это чуть ли не до миллиметров, внимаю.
Поднимаю взгляд на Матвея — он кажется сосредоточенным, осторожным. При этом таким серьёзным, что у меня между ног мгновенно становится горячее. Сочетание такого выражения его лица с действиями заводит сильнее, тем более что в потемневших глазах ясно вижу и другое: насколько ему нравится происходящее.
Да и мне тоже…
Смелею, обхватываю его горячий член пальцами, внимая ощущениям. Твёрдый, приятный на ощупь… И хотя касаться его так немного непривычно и более волнительно, чем через одежду — я довольно быстро вхожу во вкус. И вот уже сама раскатываю латекс по органу, помогая себе рукой.
Непередаваемое ощущение: пропускать фактически себе в рот член Матвея чуть ли не по миллиметру, чувствуя, как тот отзывается и слегка подёргивается, ощущать его тяжесть и длину... За всем этим вкус резины толком не чувствую. Сердце зашкаливает по ударам, а взгляд устремляется к Матвею: хочу его реакцию. Боже, какие у него потемневшие глаза. В них настолько безудержное желание, что я даже не представляю, как он сидит на месте, позволяя мне аккуратно действовать, а не перехватывает всё в свои руки.
Конечно, надевать презерватив всё дальше мне даётся сложнее. Получается лишь наполовину, после чего я застываю, сосредоточенно размышляя, как дальше. Большой у него член… Аж глаза сами собой закрываются, стоит только чуть двинуться дальше.
Вздрагиваю от неожиданности, ощутив, как Матвей гладит меня по волосам. Чувствую его взгляд. Лёгкое движение вперёд, чуть глубже у меня во рту... А потом Матвей осторожно убирает член, помогая себе моей рукой, которая, оказывается, ещё там.
— Достаточно, — говорит неузнаваемым сиплым голосом. — Теперь иди ко мне.
Едва поднимаюсь на ослабевших ногах, открывая глаза и улавливая, как Матвей заканчивает с презервативом, поправив его на себе. А потом обхватывает меня сильными руками, чуть поднимая и привлекая к себе.
Тянусь навстречу, отдаюсь его губам, которые не так уж долго на моих орудуют. Очень скоро переходят на шею, грудь, соски…
Выгибаюсь, шумно дышу, плавлюсь в его руках и поцелуях. Меня накрывает желанием — таким же необузданным, которое исходит от Матвея. Хочу ему принадлежать.
Я просто теряюсь — в и ощущениях, и во времени, и в пространстве. Остаётся лишь Матвей. Матвей, который кладёт меня на постель и скользит губами по моему телу всё ниже, прокладывая дорожку поцелуев по всему телу, щекоча пупок языком и потом спускаясь туда, где уже всё изнывает от желания.
Почувствовав влажный язык у себя между ног, я и хочу отстраниться от смущения, и не могу. Всё тело скручивает тёплым спазмом. Такое ощущение, что все нервные окончания сосредотачиваются именно там, где сейчас губы и язык Матвея.
Наслаждение такое острое, что я не могу сдержать стонов. Один перебивает другой, голос срывается, дыхания не хватает… Выгибаюсь, хватаюсь за простыни, а ноги самим собой разъезжаются в стороны. Дают Матвею ещё больший доступ…
Из губ срываются громкие жалобные стоны. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и умру от такого почти болезненного яркого удовольствия.
Губы Матвея как-то особенно чувствительно сжимают мне клитор, и в эту секунду мир вокруг рушится. Исчезает. Остаётся только горячий рот, язык и руки, сжимающие мне попу. А ещё крик. Оглушающий меня саму протяжный стон, срывающийся из моих же губ.
Вот уже второй оргазм. Даже не думала, что смогу испытать его почти сразу вслед за первым. И что он будет таким же взрывным, уносящим и дарящим лёгкость, приятное покалывание по телу и чувство удовлетворённости.
— Какая ты отзывчивая, — шепчет Матвей, нависая надо мной и берясь за мои колени. — Кайф сплошной….
От его действий в сочетании со словами и совсем уже тёмным взглядом у меня всё внутри сжимается тягуче. Затапливает сладким предвкушением, и я расслабляю ноги, отдаваясь всему, что со мной делает Матвей. Ведь прекрасно понимаю, зачем он это делает… Мы переходим к основному. А он всё ещё не кончал. Как только держится? Вижу же, что не терпится.
Его горячее и в меру мощное тело оказывается сверху, а я задыхаюсь от ощущений. Он ведь везде, окутывает собой, вытесняет весь остальной мир. Да что там — даже голову мне опустошает. Его губы настойчиво и властно покоряют мой рот, а руки уверенно движутся по телу, в то время как крупный чуть пульсирующий член упирается мне куда-то в пупок.
Его палец проникает в меня, отчего немного непривычно и не по себе. Он растягивает, двигается, распирает всё внутри. Немного даже больно, но совсем отголосками. Весь дискомфорт почти стирается из-за головокружительных ощущений. Ведь другие пальцы этой его руки ласкают клитор и вокруг, а губы продолжают меня целовать. Снова, снова, ещё раз… Теряюсь во всём происходящем, растворяюсь опять.
Чуть прихожу в себя только когда чувствую, как твёрдая большая головка слегка давит у входа, толкается внутрь. Подаюсь навстречу, шире раздвигаю ноги — даю понять, что готова. Толчок, ещё один… И вот уже проникновение. Уверенное, хоть и неспешно осторожное. Смотрю на Матвея, смакуя момент: он во мне, мы вместе… И взгляд у него такой жаркий и ласковый, что сердце пропускает удар.
Я ведь не переставала его любить. И что бы ни было дальше, эта ночь всегда останется со мной. Как и эти чувства, затапливающие меня и явно накрывающие его. В глазах Матвея непередаваемая нежность, наполняющая меня уверенностью: я не только первой шевелюсь так, чтобы он оказался во мне до конца, но и говорю чуть сорвано:
— Я люблю тебя…
Матвей обнимает меня так крепко и почти отчаянно, что мне, пожалуй, и не нужны ответные признания. Хочется, конечно, но не ради них сказала. Просто не могла уже молчать, это разрывает…
Некоторое время мы словно замираем так: обнявшись, пока он во мне. А потом Матвей начинает двигаться, так ничего и не сказав. Но мне по-прежнему не слишком нужны слова, я прислушиваюсь к ощущениям. Это не так уж больно, вернее, даже почти не больно совсем. Лишь лёгкое жжение и покалывающие ощущения можно назвать дискомфортными, и то с натяжкой. Потому что куда больше окутывают близость Матвея, его ласковые поцелуи мне по лицу, наше обоюдное желание, любовь… Пусть даже только моя — всего этого слишком много, достаточно, чтобы вытеснить не только какой-либо дискомфорт, но и вообще весь мир.
Эмоции затапливают, хочется быть ещё ближе — хотя куда уж сильнее? Его член во мне уже полностью, между нами почти нет пространства: Матвей облокачивается совсем чуть-чуть, больше соприкасаясь со мной. И нам хорошо. Мне уж точно, да и ему явно тоже, хотя иногда мне кажется, что он всё равно сосредоточен. Смотрит на меня горящими, но внимательными глазами, явно не желающими пропускать ни проблеска моей реакции.
— Всё хорошо? — шепчет, когда наши взгляды сталкиваются.
Всё просто отлично, конечно же. Не считая того, что Матвей всё-таки заговаривает после моего признания, только вот не ответом на него. Ну да ладно... Мне и без того достаточно новых головокружительных ощущений, а признается потом. Это я его слишком давно люблю, и ничего, что Матвей только начал испытывать подобное.
Только вот просто ответить на его вопрос не получается: губы не слушаются. Только и киваю, а потом, повинуясь инстинктам, чуть толкаю его в грудь, давая понять, что хочу быть сверху. И неважно, что у меня опыта совсем нет, а стеснение облажаться ещё давит страхом. Матвей помогает мне усесться, сжимая ладонями попу и глядя на меня с таким восхищением, что большего поощрения и не требуется. С самого начала двигаюсь довольно уверенно, превозмогая боль, которая в этой позе всё-таки сильнее чувствуется. Но всё больше отголосками, а потому скоро я забываю обо всём. Остаётся только Матвей, жадно следящий за моими движениями и периодически помогающий мне то сильными руками, то движениями бёдер. И, конечно, я. Вернее, разгорающееся всё сильнее пламя во мне, потому что оно словно сжигает дотла, заставляет исчезнуть в очередной вспышке оргазма. Пусть и не своего: первым кончает Матвей, в презерватив и будучи во мне, а потом от его пульсации во мне улетаю и я. Захлёбываюсь в этой буре, разделённой на двоих.