Хозяйка бобового стебля

— Не знаю… — тянет он, и правда задумавшись. — Тут и деревья такие, что рубить не станешь, вроде. Может, мусор какой выбросить решил? Но и это странно, ты ведь видела, чистота какая… Испортит, прибью, — обещает он мрачно, и также мрачно добавляет: — Поедем ко мне пока. Ты ведь не против? Только… куры у меня водятся, может, отпустишь здесь лису?

— Я же сказала, что он человек, — хмыкает она. — Он не откажется от человеческой еды. Горячей и солёной. Правда, Джек?

— Ещё бы! — облизывается он.

— А кем был этот человек раньше, до того, как шкуру на себя натянул?

— Каким-то мужиком по имени Джек, — решает она не то чтобы соврать — скорее недоговорить. — Думаешь, люди не начнут ничего говорить, если увидят нас вместе? В твоём доме.

Ей давно так не было плевать на мнение окружающих, вопрос скорее для отвлечения внимания.

Или заигрывания ради.

Что-то такое.

Но Карсон отвечает на это с пугающей серьёзностью:

— Будут, им только повод дай. А ещё удивятся. Я обычно… гостей, — выбирает он именно это слово, зачем-то решая не выделять, кого именно, — не вожу. Но забор у меня высокий, главное доехать без лишнего внимания.

Дорога становится шире, деревья по сторонам — реже. Небо над головой чище. И Ада замедляет бег, словно решая прогуляться спокойным шагом.

— А почему ты не женат?

Женя вспоминает, как плясала вокруг него мать Джилл. Да и без этого не трудно понять — такого с руками и ногами должны были давно оторвать.

Сон передёргивает плечом и направляет лошадь к ближайшему повороту, за котором открывается вид на добротные, крепкие дома.

— Работа напряжённая у меня, дел много, — отвечает он. — Да и… — усмехается, бросая на Женю лукавый взгляд, — ту самую найти хочу.

Она фыркает:

— Такого не бывает.

— Той самой не бывает? — уточняет он с искренней заинтересованностью и останавливается у высоких тяжёлых врат.

— Неа, скорее мужчин, которые так говорят. Или даже думают. Мы приехали? Прискакали?

— Да, — спешивается он и тянет к ней руки, чтобы помочь слезть на землю. — Только, когда войдём, не кричи…

Глава 20. Невероятная истина, или «Да не старая я!»

— А… почему это я должна кричать? — Женя выгибает бровь.

— Просто не пугайся, и лису держи крепче, — предупреждает Сон и отворяет врата. — Иначе встревожишь их.

Во дворе, у высокого крыльца его крепкого, тёплого дома, тут же подскакивают собаки. Чёрные, с блестящей и нагретой на солнце шерстью, со сверкающими глазами, они принимаются оглушительно лаять и скалиться. Такие и медведя завалят, если бросятся стаей, не то что человека… И ни одна не привязана.

В детстве Женю кусали бродячие псины, одна из них даже была огромной такой кавказской овчаркой. Но почему-то это не оставило на ней отпечатка в виде боязни хвостатых друзей человека.

И всё же эти собаки, как собственно, и лошадь, с их лоснящимися чёрными шкурами и острыми зубами будто принадлежат адскому пеклу.

А Сон — Аид, не иначе.

А раз так, значит, они его слушаются.

И опасаться нечего.

— Ладно, — выдыхает она, проходя вперёд, — я тебе доверяю.

Собаки подступают к ней угрожающе, будто готовясь к прыжку. Только вот Сон делает жест, бросая спокойное, но жёсткое: «свои», и те начинают неуверенно вилять хвостами. А затем и вовсе обступают его с Женей и превращаются едва ли не в котов, ластясь у ног хозяина, то и дело бодая его лбами.

— Ну-ну, хватит, — усмехается Сон и не выдерживает, чешет их за холку, смеясь, когда один из псов подпрыгивает и лижет его в щеку.

— Чёрное море собак… — выдыхает Женя. — Зачем тебе столько?

— Да вроде немного, — поднимается он по ступеням и открывает дверь.

Один из псов тем временем бодает ладонь Жени, предлагая его погладить.

Лис же решает притвориться меховым воротником, ошарашенно наблюдая за сворой.

— Пожалуйста, — шепчет он Жене на ухо, — идём в дом! Скорее…

Она с опаской проводит ладонью по звериной морде и спешит к Карсону.

— У нас собаку можно научить не кусать, но как они так переменились всё же и ластятся?

Он пожимает плечами и пропускает её в уютный полумрак комнаты.

В доме у него чисто и спокойно, аккуратная прихожая почти пуста, освещается маленьким окошком, под которым стоит широкая лавка, и свет поблёскивает на сундуке у противоположной стены. И тонет в стылой воде, что мерцает в ведре, над которым подвешен ковш.

— Так хозяин спокоен, и они спокойны, — отвечает Сон. — Во дворе у себя находятся, опасности нет. Чего им злыми быть? — он открывает перед Женей дверь в столовую. — Милости прошу.

— Спасибо.

Женя отпускает лиса и с опаской проходит дальше, удивляясь, насколько же этот дом отличается от того места, где живёт мать Джилл.

— Как-то опасно теперь тут находиться.

Сон приподнимает брови.

— О чём ты?

— Если захочу убежать — там собаки, — с опаской улыбается она. — А если ты будешь зол — будут злы и они.

— А мне есть с чего быть злым? — он отодвигает от дубового стола стул и кивком приглашает Женю присесть.

Сам устраивается напротив, спиной к окну.

— Я боюсь, что хоть и расскажу правду, ты не сможешь это нормально воспринять.

Она садится и окидывает столовую цепким взглядом. Вдруг поблизости окажется нож?

И он действительно находится, воткнутый в деревянную доску неподалёку.

На кухне порядок, как и везде. Большая печь, связки трав над ней и «раковиной», горшочки и баночки на полках, шкафчики без заслонок и с ними, в которых хранится съестное.

Джек тоже осматривается и, стараясь вести себя незаметно, мягко спрыгивает на пол и юркает под лавку.

Карсон хмыкает, обдумывая Женины слова, и подпирает голову кулаком, прожигая её внимательным и выжидающим взглядом.

— Молчание тоже нам не поможет. Говори, смелее!

— Ну, в общем, если есть магия, значит, и всякое необычное может быть, так? Скажем, другие миры, непохожие на этот. Что думаешь?

— Мм, ты про Рай и Ад? Думаю, так и есть, — кивает он.

— Нет, не совсем, — от волнения она закусывает губу. — Скажем мир людей, такой же, как этот. Но другой. Понимаешь?

На этот раз Сон кивает с неуверенностью.

— Допустим… К чему ты клонишь?

— Просто мне нужно как-то подготовить твой мозг. Я сама никогда об этом не задумывалась. Жила обычную жизнь, понимаешь? И если бы мне кто-то сказал то, что я собираюсь сказать тебе — ни за что бы не поверила. Но тебе придётся. Вообще-то, тебе даже проще должно быть, ведь здесь есть магия. В общем… я из другого мира.

Сон не меняется в лице, но что-то тёмное всплывает в его глазах.

— Всё-таки из Ада? — звучит его голос глухо и мрачно. — Значит, ты не просто ведьма?

Женя моргает.

— Ты о чём?

— Ты в её теле, так? Пришла из другого мира?

— Да, но не из Ада. Хотя… — она вспоминает свою прежнюю жизнь и фыркает. — У вас тут тоже далеко не сахар!

— Так, — слегка отстраняется он, с видом таким, словно просто пытается встряхнуться, а потому жесты его и резки, — я запутался. Где сахар? Если не оттуда, то откуда и как? Тело чужое заняла, или вот так прямо и пришла? А если так, то и мать твоя, и сестра… — он делает многозначительную паузу. В воздухе повисает вопрос.

— Вроде чужое, но она очень похожа на меня, комплекцией и даже лицом. Странно это. Мой мир похож на ваш. Только это… там нет магии. По крайней мере, я об этом ничего не знаю. Но есть технологии. В общем, как будто тот же мир, что и этот, но через несколько сотен лет.

— Угу… — он не знает, верить ей или нет, и это понятно по выражению глаз. — И зачем ты здесь? А она… — указывает на её-чужое тело, — мертва, выходит, или в том другом мире теперь?

— Я не знаю. Если бы была мертва, то с телом было бы что-то не так, разве нет? В любом случае, пусть будет жива, а то мне… — Женю передёргивает, — как-то совершенно неуютно находиться в трупе. Я очнулась в её теле в какой-то таверне. Точнее в комнате над таверной. С Джеком, — кивает в сторону лиса. — Но он её точно не убивал. Она сбежать собиралась от неряшливой матери, а он ей хотел помочь. Только не смотри на меня так! Думаешь, я бы смогла такое придумать?