Клятва

— Ну привет, дружище, — Егерь невольно улыбнулся, глядя на разваленный временем ГАЗ-66. Потрепала тебя жизнь, да?

А вот ГАЗ-67 Тополя был в полном здравии. Этот старичок прожил больше Егеря и застал времена Союза. Тополь тщательно следил за здоровьем машины: постоянно осматривал и обновлял и без того дефицитные детали.

Егерь подошел к центральному входу. Остальные подъезды завалили, в целях безопасности. Было подозрительно тихо: ни пьяных криков, обычно слышимых со второго этажа, ни задорных песен о былом, ни трезвона наскоро собранного радио, которое Ром в шутку называл Балаболом.

— Спят что-ли?

Противно заскулила дряхлая деревянная дверь. Егерь вошел на первый этаж и тихо поплелся по скрипучему, давно прогнившему полу. Каждый тяжелый шаг перевозчика громко отдавался во всех уголках двухэтажки. Само здание изнутри содержало в себе по восемь квартир на каждом этаже, причем на первом было совершенно пусто: в закрытых комнатах хранились боеприпасы и провизия, а вот на втором ютились и жили сталкеры. Пройдя несколько метров по пустому коридору, освещенному лишь парой окон по периферии, Егерь свернул на лестничную клетку. Это была единственная лестница, что вела к людям, а потому на ее стыке была установлена крепкая решетчатая дверь, обтянутая сеткой. Её смыкал огромный амбарный замок. Обычно за ней стоял дежурный, пропускающий людей.

На секунду кавказец замер. Еще при входе он учуял неприятный, едкий запах пороха, а теперь, когда увидел напрочь сорванный замок и распахнутую настежь дверь, тут же выхватил гранату. Продев палец в кольцо, он готов был в любую секунду закинуть ее, подорвав чужаков, пробравшихся внутрь.

С поднятой рукой, кавказец медленно, не рискуя делать резких движений, поднимался по лестнице. Враги, должно быть, давно услышали его, а потому уже ждали в засаде. Ещё и шаги, отдающиеся громким эхом по зданию, сильно мешали.

— Эй, я сдаюсь! — прокричал Егерь, разрывая тишину. — Не стреляйте!

Он почти подошел пролету лестницы ведущей на второй этаж, откуда виднелось дуло автомата.

Послышалось шуршание и вскоре раздался голос:

— Оружие бросишь у входа, понял?!

— Как скажете…

Щёлкнула чека.

Граната полетела точно в проем, под ноги бандитам.

Раз, два, три…

Прогремел взрыв. Дом задрожал, а проем заволокло дымом и едкой гарью. Кавказец успел нырнуть вниз лестницы, а потому разлетевшиеся по округе осколки не задели его. На секунду все затихло.

Егерь тут же ввалился на развороченную гранатой площадку. Перед глазами все еще стояла дымовая завеса, но острый взгляд различил несколько силуэтов, развалившихся по полу. Застрекотал автомат. Короткие очереди ударили по каждому лежавшему ублюдку.

Скоро пыль совсем осела.

Кавказец, теперь уже намного спокойней, шагнул в эпицентр удара. Проемы дверей разворотило в щепки — все застелило обломками, перемешанными с кровью. Здесь лежало где-то шесть человек: видимо, услышав незнакомца они все собрались у площадки. Роковая ошибка. Тела их были нашпигованы осколками гранаты, кровь струилась отовсюду. Кавказец опустил автомат. Осколки разлетелись по всему этажу, впившись врагам в незащищенное тело. Они, словно нож масло, разрезали шею, животы, лица противников. Все погибли почти сразу, а те, кто чудом выжил после взрыва, проглотили очередь свинца. В воздухе витала отвратительная смесь: людская кровь, вперемешку с запахом пороха, заставила кавказца сморщиться. С мертвых тел натекали лужи темной крови. Стены, словно старинный фотоаппарат отпечатали силуэты противников. Перевозчик на всякий случай проверил каждого мародера еще раз. Но нет, даже самых крайних накрыло осколками. Кавказец выдохнул.

Взрыв разворотил захудалые двери. Егерь заметил, что в курилке, — месте, где две квартиры слепили в одну большую, лежала куча тел. Человек так двадцать, криво сваленных между собой трупов…

Он было хотел пройти туда, но тут же одернул себя.

«Вдруг еще где есть…» — подумал перевозчик.

Он обошел все квартиры второго этажа и ничего не нашел. В настежь распахнутых квартирах разворошили все. Раньше комнаты были уютно обустроены — в стареньких, понурых шкафчиках лежало все добро местных: патроны, оружейный хлам, личные дневники, заметки и карты местности. В самых дальних углах они прятали самое ценное — обрывки воспоминаний о старом мире, где не было месту бесконечной боли и страданиям: заштопанные детские игрушки, напоминавшие о семье, ветхие фотографии былой юности, что запечатлели совсем наивные лица. Почти в каждой комнате стояли кресты и иконки. В одной кавказец нашел старого, несколько раз сшитого заплатками медведя. Из него торчала куча распустившихся ниток, а правая лапа небрежно болталась из стороны в сторону. На месте глаз торчали черные пуговицы. Игрушка была испачкана в крови. Совсем недавней. На столе валялись кучи испещренных заметками бумаг, а под их слоем томилась огромная карта окрестностей, тщательно отмеченной какими-то значками и крестиками. Судя по всему, красными крестами отмечались очищенные зоны, а вот жирными черными точками обозначались базы врагов или гнезда мутантов. Видимо, пункт просто-напросто прижали бандиты.

«Как все поменялось» — вздохнул кавказец. Теперь, когда все комнаты были проверены, можно было идти в курилку.

По трещинам развалившихся окон застучали капли, набирающего силу дождя. Небо снова стягивали мрачные лики туч, оставляя солнечному шару все меньше места.

С первого этажа послышались громкие шаги — пара человек, сломя голову неслись на второй этаж. Кавказец нырнул в комнату и затих. После, он немного выглянул из-за проема.

— Стой! Стой я тебе говорю, придурок! — звуки становились все слышней. Егерь был готов в любую секунду продырявить вражеский череп. Дождь усиливался.

Тут из разбитого дверного проема выскочил Зевс. Он бежал, сломя голову, то и дело спотыкаясь о тела убитых. За ним, дрожа всем телом, вывалился Даня. Он рыскал дулом автомата во все стороны, пытаясь обнаружить противника. Как только его взгляд остановился на картине из кучи человеческих тел истекающих кровью и кучи вывалившихся органов, то он тут же обхватил руками лицо, попытавшись сдержать рвоту.

Перевозчик, палец которого едва не нажал на курок, облегченно выдохнул.

— Даня, это я! — прокричал он, высунув руку за дверь.

Пацан, все еще немного шатаясь побрел к нему. Зевс уже успел отругать своего хозяина за самонадеянность, грозно на него порычав, и теперь спокойно обнюхивал тела мародеров. Если в куче трупов у лестницы живых точно не было, то вот в курилке лежало несколько раненых.

Видимо, атака базу не задалась и группе Рома удалось оказать сопротивление. Отдельно от сваленных тел, корчились от боли и постанывали несколько бандитов: паре из них пробили живот, а одному прострелили ногу.

— Уроды… — прошипел Егерь, всматриваясь одному бедолаге в глаза. — Щас вы мне всё расскажете.

Кавказец приказал пацану разжечь костер, прямо в бочке, откуда дымились еще не погасшие угольки костра. Пока Даня отводил взгляд от мертвых, будто бы впившихся ему в единственный глаз, перевозчик усадил одного из раненных на кривой жестянной стульчик, прямо рядом с треснувшим окном.

Пара тяжелых оплеух привели больного в чувство. Он тут же зарыскал глазами, пытаясь понять где он и кто перед ним стоит.

— Странно, что взрыв тебя не разбудил… — отрешенно говорил Егерь. — Впрочем…

Тут же в голень, прямо по рукоять, вонзился охотничий нож. Бандит запищал от боли и едва не свалился со стула.

— Ну, сука… — оскалился кавказец и провернул лезвие вокруг своей оси.

Здание оглушил пронзительный крик.

— Что вам, уроды, здесь забыли?!

— Не…Яе… — бандит жадно глотал воздух. По лицу текли слюни, сопли и слезы. Последовала череда мощных ударов. Бандит, противно плача, выплюнул несколько зубов.

— Разбуди тех двоих, — процедил сквозь зубы Егерь, удерживая пленника за плечо. — Пусть посмотрят.

Даня, успевший развести небольшой огонек, послушался.