Страница 10 из 17
Свет горел только в просторном холле, а весь остальной дом тонул во мраке. Александр уже не единожды бывал в этом доме, поэтому окружающая его темнота нисколько его не удивляла и не вызывала какого-либо любопытства. Они стали подниматься по широкой мраморной лестнице с дубовыми перилами, отполированными за долгие годы многими сотнями, а, может быть, и тысячами рук. Шаги гулко отдавались под высокими потолками с искусной лепниной, изображавшей каких-то пухлых ангелков и обнаженных древнегреческих богинь. Помнится, когда Александр попал сюда впервые, он с удивлением рассматривал всю эту роскошь, удивительные картины, скульптуры, мягкие ковры на разноцветных старинных паркетах. Раньше он думал, что такое возможно только в музеях, и люди не живут среди всего этого великолепия. Но быстро понял, что времена изменились и теперь, некоторым избранным доступно все это великолепие. И еще одну он вещь понял тогда. Если он, Александр Ольховский поведет себя правильно и умно, то тогда и его могут принять в число этих самых избранных.
Поднявшись на второй этаж, сопровождающий остановился у высокой двери, из-под которой пробивался тусклый свет. Саша уже знал, что здесь была библиотека. Все встречи господин Улссон проводил с ним именно здесь. В другие комнаты его никогда не приглашали. После негромкого стука, из комнаты послышалось отрывистое «Входите!». Сопровождающий его охранник, распахнул дверь, сам при этом отступил в сторону. И едва Саша переступил порог, как дверь за ним тут же бесшумно закрылась. Элиас сидел за большим старинным письменным столом вишневого дерева. Ножки в виде львиных лап были мастерски вырезаны неизвестным мастером пару столетий назад. Небольшая настольная лампа в виде двух опущенных кистей человеческих рук, прикрывающих лампочку, вносила некий диссонанс во всю обстановку кабинета, и смотрелась как-то отталкивающе, если не сказать, почти непристойно. Саша поморщился в досаде на свои несвоевременные оценки интерьера.
Босс был поглощен изучением какой-то старинной книги, в потертом кожаном переплете. Судя по пожелтевшим листам пергамента, книга была не просто старинной, она была древней. Элиас внимательно рассматривал текст через увеличительное стекло в тонкой серебряной оправе. И если бы не этот идиотский светильник, то его вполне бы можно было принять за какого-нибудь средневекового ученого.
На вошедшего Ольховского, казалось, он не обратил ни малейшего внимания. По крайней мере, своего занятия он не прервал. Утопая почти по щиколотку в мягком шелковистом ворсе Иранского ковра ручной работы, Александр неслышно приблизился к столу и присел в мягкое кожаное кресло, на самый его краешек, как и положено почтительному подчиненному. Осматриваться он не стал, пользуясь невниманием хозяина. Он уже видел этот кабинет раньше. Только в который раз подумал, что один этот ковер стоит дороже, чем вся его квартира вместе с мебелью. И это, по-прежнему, вызывало у него досаду, которую, впрочем, он искусно скрывал за невозмутимой физиономией. По-прежнему не отрываясь от древнего фолианта, Элиас спросил своим сочным баритоном, так несвойственным его тщедушной, почти подростковой угловатой фигуре.
– А вы знаете, Александр Евгеньевич, что такое «шепот богов»?
Ольховский в недоумении хлопнул пару раз ресницами, глядя на босса, и начал мямлить:
– Что-нибудь из терминологии наркоманов, я полагаю?
Господин Улссон презрительно фыркнул, наконец отложив в сторону лупу, и посмотрел на своего гостя холодным взглядом. Александр так и не смог бы точно сказать, какого цвета у того были глаза. Скорее, вовсе бесцветные, похожие на воду в луже в ноябре месяце, когда кромка воды подергивается тоненьким ледком. Почему-то ему в голову пришло именно это сравнение. А Элиас, с удобством расположившись в кресле, начал вещать менторским тоном.
– Невежество вашего народа просто поразительно!! Вы буквально топчете ногами вашу историю, попираете ее презрительно ногами, стремясь всеми фибрами своей души к, так называемой, «западной цивилизации». Несмотря на то, что я сам принадлежу именно Западу, а может даже, именно потому, что я отношусь именно к этой цивилизации, я с уверенностью могу сказать, насколько она, при ближайшем рассмотрении фактов, выглядит убого, я бы даже сказал, незначительно, по сравнению с цивилизацией вашего народа. Она моложе вашей, как минимум лет эдак на сто пятьдесят тысяч, если не больше. Поверьте мне, я всю свою жизнь посвятил изучению этого. Не представляете, сколько старинных рукописей и древнейших фолиантов я изучил, прежде чем сделать вывод, что именно здесь, в вашей стране зародилась цивилизация так, как мы ее сейчас понимаем. Ваша страна – это ларец с драгоценными знаниями. И при вашем к этому отношению, я сделал вывод, что вы не достойны этой памяти и этих знаний. Именно поэтому я сейчас здесь. – Он сделал короткий жест рукой, указывающий на лежащую перед ним книгу. – Вот перед вами древний манускрипт монаха Греческой церкви, некого Феогноста, который много путешествовал по вашей стране очень давно, и записывал все языческие, то есть, дохристианские обряды и обычаи, к которым его допускали. По неведомой мне причине, сей достойный муж, больше всех сторон света предпочитал именно север. И в его описании таинства посвящения молодых людей в статус Жрецов, часто присутствует это понятие «шепот богов». Но что сие означает, увы, Феогност так и не понял. Или его не допустили до самых сакральных обрядов, или он просто был глуп. Хотя… Не будем строго судить об этом человеке. Ведь именно благодаря ему, я сумел понять многие вещи. Впрочем, я считаю, что сам он так и не понял смысла того, что видели его глаза. Но я благодарен ему за то, что он, по крайней мере, сумел все это тщательно, до малейших деталей, записать, хотя, и не постигнув всей ценности и значимости увиденного и услышанного им.
Он придвинулся ближе к столу, и потянулся к деревянной коробке с сигарами. Не забывая играть роль радушного хозяина, будто спохватившись, предложил:
– Сигару…?
Александр отрицательно помотал головой, а потом словно вспомнив о хороших манерах, поспешно проговорил:
– Нет, благодарю вас…
Господин Улссон отрезал кончик сигары небольшой изящной гильотиной, прикурил, и с наслаждением затянулся ароматным дымом. Посидев с полминуты, наслаждаясь запахом табака, наконец спросил:
– Чем порадуете сегодня, Александр Евгеньевич?
Ольховский ждал этого вопроса и, как хороший ученик, выучивший назубок заданный урок, стал перечислять свои новости по придуманным им вариантам, один, два, три… Рассказывал он долго и очень подробно, стараясь не упустит ни малейшей детали. Босс этого требовал всегда. Закончив свой отчет, он несколько нерешительно проговорил:
– Господин Улссон, я вам уже неоднократно говорил, что если бы я знал немного больше, то, думаю, подобных промашек, как с фальшивым «дядюшкой», не произошло бы. Если бы знать, какими способностями обладает означенный Стрелецкий, то я бы подготовился получше. Возможно, привлек бы другого агента с экстрасенсорными способностями. Вам не кажется, что меня уже пора посвятить во все тонкости этого дела. Смею вас уверить, в этом случае мои действия были бы более эффективны.
Он замолчал и уставился на Улссона преданными глазами. По бесстрастному выражению лица того было трудно понять, как он воспринял всю информацию, а также последний, очень робкий упрек Ольховского. Босс сидел слегка развалясь в своем кресле, держал в пальцах сигару, и пристально, словно от этого зависела его жизнь, наблюдал за тонкой струйкой дыма, уходящей к потолку. Наконец, он заговорил жестко, не глядя на собеседника.
– Возможно вы правы. Я не учел, что обстоятельства могут так стремительно меняться в ходе всего процесса. Но и вам следовало сразу же, после того случая с несостоявшимся «родственником», поставить меня в известность. – К удивлению Александра, Элиас вовсе не разозлился, а казался, напротив, довольным. После недолгого молчания, он заговорил, будто сам с собой. – Конечно, «сбор кореньев на дальних болотах» – это сказочка для глупцов. Скорее всего, они отправились к Капищу. Это подтверждается тем, что шкатулку, в которой наверняка хранится Ключ, она забрала с собой. И это хорошо. Можно будет проследить их путь, и так обнаружить место Капища. А там уже – дело техники. Жаль только, что ваш человек не смог проследить за ними и не узнать точно, в какую сторону они направились. – Он опять затянулся сигарой, и прикрыл глаза, то ли от удовольствия, то ли чтобы лучше все обдумать.