Страница 38 из 75
Ратибор спешился, подошел к землянке и постучал в стенку за неимением двери. Стук вышел глухой, как и положено по земле, но внутри его должны были услышать. И услышали. В берлоге кто-то завозился, а потом в ее отверстии показалась сгорбленная фигура.
Неклюд оказался глубоким стариком. Его седая борода свисала не то что до пояса, а и почти до земли. Впрочем, может быть, это только казалось оттого, что отшельник скорее всего уже и не мог разогнуться. Льняная рубаха старика была неожиданно чистой. «Зайцы тебе ее стирают, что ли?» — невольно подумал Ратибор.
Старик тем временем взглянул на незваных гостей из-под ладони и горестно вздохнул.
— О боги мои, боги! — тихо сказал он. — И здесь, в лесу мне нет покоя! За чем пожаловали?
— Гой еси, — несмело сказал Ратибор.
— А кто же я еще? — скрипуче засмеялся неклюд. — Вы-то кто такие?
— Я — Ратибор Леший, десятник князя Владимира. Это — Илья Муромец, сотник князя Владимира. Это вот — Подосён, дружинник князя Владимира же. Слухами земля полнится, — продолжил Леший. — Поговаривают, что ты все знаешь. Не подскажешь ли, где на Руси спрятано оружие Перуна?
Старик воззрился на Ратибора с откровенным недоумением.
— Что ж я тебе — бог, чтобы такие вещи знать? Молод ты еще — над старшими насмехаться! Идите отсюда подобру-поздорову! — Неклюд поднял руки, явно готовясь произнести какой-нибудь заговор.
— Постой, постой, дедушка! — поспешно сказал Ратибор, в то же время осеняя себя охранным жестом. То же самое сделали и Илья с Подосёном.
— Не серчай. И в мыслях у меня не было над тобой насмехаться. Не скажешь ли тогда, кто может знать?
Дед, похоже, смягчился. Во всяком случае, руки он опустил и присел на траву. Будь ты хоть трижды неклюд, а возраст берет свое.
— Знать, — проворчал он, — знать может разве что Баба-Яга с сестрами. Они постарше кое-кого из богов будут. Уж если им неведомо, то только у самого Перуна поспрошайте. Авось ответит.
— Да, — вздохнул Ратибор, — как же нам ее найти? Мы и тебя-то разыскали потому только, что леший помог.
— Чую я, что так просто ты от меня не отвяжешься, — на лице отшельника появилось выражение полной безнадежности. — Уж так и быть, отправлю я вас к Бабе-Яге, лишь бы в покое оставили. И если она вас съест, моей вины в том не будет.
Ратибор поспешно кивнул.
Старик набрал полную горсть травы и принялся катать ее между ладонями, приговаривая что-то на древнем колдовском языке. Бормотал он так быстро, что Ратибор, несмотря на весь навык, не мог ничего разобрать. Постепенно комок спутанной травы в руках колдуна потемнел и превратился в самый настоящий клубок странных пушистых ниток.
— Держи, пострел, — клубок оказался в руке новгородца. — Брось его на дорогу да скажи: «Клубочек, клубочек, проведи меня…» и добавь, куда. Он покатится и прямо приведет куда надо. Придешь к Яге — скажи ей, пришел, мол, от старого неклюда Козодава. А теперь сгинь с глаз моих долой! — и неклюд полез обратно в свою берлогу.
Ратибор повертел в руках полученную вещицу. Клубок как клубок, самый на вид обычный.
— Ну и чего ты ждешь? — прогудел за спиной Муромец, в разговор из уважения не вмешивавшийся. — Кидай!
— Погоди, — задумчиво сказал Ратибор. — Мы же на лошадях. Вдруг он так покатится, что только верхом и догонишь? Сначала в седла.
Уже из седла Ратибор бросил клубок в траву, сказав:
— Клубочек, клубочек, проведи нас к Бабе-Яге!
Темный шарик подпрыгнул, закрутился на месте и вдруг шустро покатился куда-то в западную сторону. Всадники поспешили за ним.
Где-то через полчаса стало ясно, что чудесный проводник ведет их уже не в середину леса, а к его краю, словно Баба-Яга жила среди людей в обычной деревне. Время от времени клубок разгонялся до такой скорости, что даже лошади не поспевали, но зато потом останавливался и ждал спутников, явственно подпрыгивая от нетерпения.
Время шло. Наконец Илья, догнав Ратибора, хлопнул его сзади по плечу и сказал:
— Слушай, друг, а он подождать может хоть немножко? Сил моих больше нет…
Клубочек, похоже, умел понимать не только указанную ведуном условную фразу. Он немедленно остановился, Муромец со вздохом облегчения исчез в кустах, а остальные двое путешественников спешились и уселись на травке, ожидая.
Леший обратил внимание, что Подосён, обычно весьма разговорчивый, с самого утра почти все время молчал. И вид у него все это время был донельзя задумчивый, что ранее опять же не было свойственно юному оборотню.
— Ты что, заболел? — спросил Ратибор, пододвигаясь поближе.
— Нет, — коротко ответил Подосён. — Думаю.
— И получается? — улыбнулся Ратибор.
Подосён, видимо, думал так глубоко, что даже не понял шутки.
— Получается, — вздохнул он. — Я ведь вот что думаю: ведь я оборотень?
— Наверное, — сказал Леший. — Во всяком случае, перекидывался раз, это точно было.
— А оборотни, они же все со временем звереют. Конечно, одни раньше, другие позже, — Ратибор невольно содрогнулся, вспомнив ту дикую злобу, что горела в глазах бывших оборотней даже после смерти. — Даже те, кто никогда не перекидывается, все равно звереют. Мне и учитель говорил: мол, время от времени должен оборотень волком побегать, а то так получится, что человек уже одряхлел, а волк все еще молод и силен. Тогда зверь человека легко поборет. И выходит всюду клин: перекидывайся — волком помрешь, и не перекидывайся — все одно волком помрешь. А я не хочу.
Ратибор тоже задумался, припоминая, чему его учил Волх Всеславьевич. Ведь вроде и про оборотней было же что-то? Ах, да!
— Вовсе нет! — торжествующе сказал Леший. — Есть здесь мелкая лазейка, про которую твой волхв, видать, не знал. Доводилось мне слыхивать про одного оборотня, что жил в незапамятные времена. Так тому и вовсе три раза перекинуться оставалось для того, чтобы совсем облик человеческий утратить. Но тогда как раз встретился он с одним парнем, что на дуде славно играть умел. И та вот музыка оборотня спасла — остался он человеком.
— И верно! — просиял Подосён. — А мне ведь и парня такого искать не надо, я сам играть умею!
Тут Ратибор удивился.
— Что же раньше я от тебя об этом не слышал?
— Не спрашивал никто, вот и не слышал, — пожал плечами Подосён. — Зато теперь все будет ладно. Знай себе играй в свое удовольствие! Вот только надо найти, из чего свирель соорудить можно… Да будь я хоть трижды оборотень…
Из кустов вывалился Илья. На лице его сияла блаженная улыбка, и Ратибор тут же решил, что Муромец терпел, не иначе, от самого Киева, непонятно только, зачем. Богатырь, конечно, не слышал разговора, но последние слова Подосёна уловил.
— Где оборотень? — спросил Илья. — Здесь что, оборотни водятся?
— Они везде водятся, — совсем уже весело ответил ему Подосён. — Случается, что и в княжеской дружине.
— Это кто же это в дружине оборотень? — развеселился Илья. — Ты, что ли?
— Подосён, — позвал Леший, не оборачиваясь, — покажи ему.
Он не видел, что происходило у него за спиной. Видел только, как глаза Муромца постепенно расширились до ненормальных размеров, а потом медленно вернулись в обычное состояние.
— Всякое я повидал, — сказал он наконец, — но чтобы такое…
— Тебе ли не верить? — укорил Ратибор. — У лешего мы совета спрашивали? Спрашивали. К Бабе-Яге в гости идем? Идем. Зачем идем? За советом, как Змея одолеть. А ты еще сомневаешься.
Клубок подпрыгнул, и все разом вспомнили, что день еще только перевалил за середину, а значит, еще идти и идти.
Следя за мелькавшим в высокой траве проводником, Ратибор сначала даже не заметил, что прямо впереди, на невысоком холме, стоит домик, выглядящий несколько необычно. И только когда клубок подкатился к самому этому домику и замер, Леший поднял на него глаза и ахнул.
Избушка — чуть побольше маленького курятника — стояла вместо надежного основания на огромной птичьей лапе. Немного подумав, Ратибор решил, что лапа куриная. Причем не стояла даже, а непрерывно и достаточно быстро вертелась на ней, словно колесо на оси. О том, чтобы залезть в запертую дверь крутящегося дома, и речи идти не могло. Даже постучать как положено — и то бы, скорее всего, не удалось.