Страница 74 из 91
— Стой, словен! — не выдержал богатырь, — Дай роздых лошадям! Они, чай, не железные!
— Не могу, мне в Киев надобно! — напомнил Ругивлад.
Не успел вымолвить, как из сада наперерез кто-то вырыснул. Пригляделся волхв — скачет к ним богатырка-поляница, на коне точно влитая сидит. Удало скачет да скоренько.
Поравнялись они. Русалан скакуна придержал, словену пришлось сделать то же самое.
Святозарич на девицу глядит — не наглядится. У ней личико румяное, русы косы до пояса, а глаза у поляницы соколиные, да и брови у нее черна соболя.
Думал, волхв, реченька где журчит — нет, то молодка речи повела:
— Что ж вы, славные богатыри, все мимо торопитесь — ко мне в Стан не свернете? Чего коней терзаете? И покойно здесь, да и уютно тут, а столы от ества да вин ломятся!
— Спасибо, молодица, на добром слове, — ответил Ругивлад, — да еду я друзей из беды выручать, и пока не найду их — кусок в горло не полезет.
Оглядела поляница волхва, как по сердцу ножом повела, да и снова к нему:
— Что за недосуг? Не спеши ехать, торопись коня накормить, коль сам сыт.
А Русалан смотрит на молодку — глаз не оторвет. Улыбается ему девица, подмигивает:
— Ужели, не развеете скуку мою смертную, не потешите душу беседою!?
Размяк Святозарич. Обернулся к волхву и молвил:
— Ты, словен, езжай себе, коль дело не терпит! Я, пожалуй, останусь. Вон, Ороша накормлю-напою, да и сам перекушу малость.
— Вольному — воля, — заметил Ругивлад, трогая повод.
— Извини, мужик! — услыхал он сзади, — Как остепенишься — сам все поймешь!
— Пропал парень! — подумал волхв, оглянувшись.
Орош Вещий и гнедая скакали бок о бок.
— Надо бы Марфе Вахрамеевне бересту чиркнуть! — добавил он про себя.
— Будешь в Киеве, герой, — вторил Еруслану девичий голос, — так передай привет атаману славному, Илье Муромцу! Мол, Царь-девица поклоны шлет, да надеется на скору встречу!
— Ну, это вряд ли? — усмехнулся волхв, поскольку ровным счетом ничего не знал о возможностях старого казака, но видел Русалана, изрядно стосковавшегося по женским ласкам.
И это была все та же тяга земли.
ГЛАВА 20. ДАР СЕДОВЛАСА
На путников обрушились косые, колкие и холодные струи дождя. Но сильные ливни и стихают быстро. По склону, прямо из ущелья гарпий, вниз стремился мутный грязевой поток. Воды мощными волнами выплескивались на равнину, вымывая песок, оставляя лишь голые камни. О, нет! То не твердь земная — это трупы людские, это страшная месть Свенельдова за друзей сгинувших, да за князя святорусского Святослава Игоревича.
Поверхность оседала, обнажая мертвые тела печенегов и их недавних пленников да рабов — никого не пощадила Навь. И только тут девушка поняла, чего так счастливо избежала, раз встретившись с чужестранцем. Поле тысячи рук, приняв живительную влагу, обратилось на версту вдаль и вширь в поле тысячи мертвецов.
Ольга, стряхнув с плащей влагу, разложила их на камнях просушиться. Ливень переждали — и хвала Сварожичу!
Кот вылизывал шерстку.
— Разумеешь, варяг, что за место? — спросил Фредлава Свенельд, обтирая тряпицей свои небольшие прямые мечи.
— Теперь догадываюсь. До синего моря рукой подать. Вот так и идти, вдоль кряжа. За полдня, коль ничего не случится, будем на берегу.
— А что же случиться должно?
— Эх, старик, предчувствие у меня нехорошее.
— Вот и я недоброе чую, только никак не пойму — что это. Кабы нам волхва сюда завалящего! А я-то все растерял, — проговорил Свенельд, укладывая нехитрую поклажу в мешок.
— А я на что? — вклинился в их разговор котяра, пытаясь забраться в ту же суму поверх вещей.
— Ого! Кот!? Да еще и говорящий!?? — не поверил Фредлав, приподнимаясь на локте.
— А ну, брысь отсюда! Волка — ноги кормят, — буркнул Свенельд, не обращая на зверя ни малейшего внимания, — Ты бы, девица, приструнила своего дружка, а то совсем обнаглел.
Вытерев слезы, Ольга взяла кота на руки и ответила:
— Он и впрямь баять умеет. Мы тогда на змее летали, так кот дело советовал.
— И сейчас могу дельное слово вставить, коль Свенельд ругаться не будет! — мяукнул кот, вполне удовлетворенный таким оборотом.
— Как! Свенельд? — еще больше удивился Фредлав, — Говорили, что пропал он, чуть Ярополка прирезали.
— Потому и убили, что я пропал! — нехотя ответил старик, — А ну, давай, тоже, подымайся! Нечего лясы точить, рана-то пустяковая.
И он протянул варягу крепкую, широкую ладонь.
— Коли, братцы, жить не наскучило — поспешайте к морю. Чую, идут по следу охотнички. Тут всю ночь воняло магией, нехорошей волошбой, не нашенской — даже я такой напасти не ведаю. Не иначе — колдует кто из новых, а в песках нам не найти управы на врага. Хоть Сварога моли, хоть Сварожичей — все одно, что мне под хвост.
— Так, и разговаривать нечего, двинулись! — ответил угрюмо Свенельд, — Ты, девица, ступай вперед, да на нас не шибко оглядывайся! Мы с Фредлавом в тылах поковыляем, ну, и встретим кого надобно.
Они не одолели и пары верст, когда Ольга поняла, что с Фредлавом им так скоро к морю не выбраться. Похоже, старый руг знал о том с самого начала, но он брел сзади, стиснув зубы, да раненного поддерживал, и поклажу нес тоже он. Девушке стало стыдно. Она выпустила кота и кинулась к нему, но бледный, как смерть, Свенельд так зыркнул на спутницу, что та мигом остановилась.
— Все, привал! — проговорил старик и едва не уронил Фредлава на скользкую глинистую землю, — Ничего! Бывало и хуже! — обнадежил он.
В тот же миг незыблемая скала в двадцати шагах от них содрогнулась от мощного удара, такого, что пошла трещинами, да и развалилась под нескончаемый рокот эха на острые и высокие куски. Пахнуло степью.
В проем шагнул рыжий великан, был он по пояс обнажен и чудовищные мускулы так и перекатывались под блестящей от пота бронзовой кожей силача. В волосатом, поросшем рыжей шерстью кулаке гигант сжимал громадный молот, вот только рукоять у оружия длиной не вышла.
— Спасайся, кто может! — заорал кот и юркнул в Ольгин мешок.
Девушка упала ничком наземь.
— А кто не может? — спокойно спросил Свенельд, прикрывая очи рукой, ибо светило выплыло из облаков, да не в пользу усталым путникам.
— Ну, а кто не может, — прогремел Голос, — принимайте гостей!
Ольга дрогнула всем телом, она приоткрыла один глаз. И снова ей стало стыдно за себя.
— Трусиха!
Мужчины стояли, загораживая Ольгу от непрошеного грубияна. Фредлав опирался на серый валун, в другой руке у варяга был один из мечей Свенельда.
Превозмогая страх, девушка заставила себя подняться. Рыжий хохотал во все горло. Его так позабавила троица смертных, что не мог удержаться.
— Чего надобно? — крикнул Свенельд, и в это мгновение солнце вновь забежало за тучку.
— Тебя, смертный и надо! — грохотал великан, — Больно уж ты мне приглянулся! И дружина моя заждалась Свенельда! Ступай за мной!
И только тогда Ольга узнала гиганта. Это ведь он, словно одержимый, несся на колеснице, влекомой огнегривыми кобылицами! Так, вот чем он сшиб несчастного кроткого Змея?
— Ты надо мной не властен, Перун! Я не слуга тебе ныне, да и не был им никогда! — снова крикнул Свенельд.
— Знаю, что не властен — потому и пришел! Выбирай, старик — либо вечная молодость во моей небесной рати, либо — лютая гибель под мечами Бермяты и вечный Покой Нави?
— Ах, вот зачем ты здесь? Чуял же я напасть — не знал, какую.
— Тут скоро охотники на вас наедут. Им в объезд не одно поприще скакать — не перескакать… Но уж больно князь за девицу эту просил! Вельми речисты волхвы княжьи, ладно пели жрецы — не устоял я, — насмехался Громовик, — Вот мне и захотелось удружить, как мужик мужикам! Батюшка Перун, причитали, подмогни жену князю добыть! Он нас, мол, по миру пустит, коль не вступишься. Жалко их, стариканов!
Ольга покраснела от гнева, она бы даже сказала Перуну обидные слова, но кот, проявив воровскую натуру, в то время копался в мешке и бубнил несуразное — снаружи выглядывал только пушистый хвост. Ей пришлось ухватить зверя за этот предмет его вечной гордости и хорошенько тряхнуть.