Страница 4 из 54
О! Лучше бы это был фингал! Случилось нечто гораздо худшее, меня подхватили и снова вернули на место.
– Вот сейчас тут по поляне походим, – успокаивающим тоном проговорил Илья. – Ты приноровишься, и всё на добро будет.
– Значит, я убьюсь прямо на этой поляне, только и всего, – мрачно предсказала я.
– Я же рядом, любушка, – улыбнулся этот... этот... этот доверчивый конелюб!
В то же время Ветер косил диким взглядом, едва не прямым текстом сообщая, что ведьму, даже бывшую, да ещё без хозяина он на своей спине терпеть не намерен. Мало ли что ей там, сзади, в голову взбредёт.
– Дай хоть сесть по-человечески, – взмолилась я.
Отказываться «кататься» верхом в одиночестве и дальше показалось мне неудобным. А ну как Илья вообразит, что связался с капризницей, которая учиться не желает в принципе?
– Ноги сотрёшь с непривычки, – покачал головой богатырь. – Давай просто попробуем. Надо будет, и на день-два задержимся тут, пока ты научишься.
«День-два кататься по поляне, постоянно съезжая с проклятого седла?! – мысленно взвыла я. – Дудки! Даже из большой любви к вам, мой рыцарь!»
– Не сотру, – отрезала я и, извернувшись, сползла с седла.
Мое возвращение на твёрдую землю с одинаковым облегчением встретили и я сама, и Ветер. Мы ещё и отступили друг от друга синхронно. Правда, за Ветром стоял Илюшка, не ожидавший от меня такого упрямства. Ему-то и наступило широким копытом на ногу зловредное средство передвижения. Может быть, случайно, а может... Слишком уж довольный вид был у коняги, пока Илюшка, побагровев, громко дышал через нос, явно пытаясь сдержать поток ругательств.
– Я быстро! – прощебетала я и, воспользовавшись отсутствием возражений и подхватив свою сумку, нырнула в кусты.
Джинсы, конечно, стали слегка свободнее с тех пор как я их носила в том, другом мире. Но тем не менее для верховой езды отлично годились. Всякий новомодный «стрейч» я никогда не признавала, предпочитая старую добрую брезентуху, пусть и облагороженную всякими заклёпками и карманами. Да и седалище у меня было не настолько нежное, как представлялось заботливому богатырю. В военных городках общественным транспортом жителей не баловали. На выбор предлагался либо старый гарнизонный «козёл», давно забывший, что у него некогда было какое-то подобие рессор, либо мотоцикл «Урал», и вовсе о такой роскоши как рессоры не слыхавший. Помножьте это на паршивые дороги, точнее, их отсутствие, и вы поймёте, почему я была столь оптимистична, рассчитывая на выносливость своей пятой точки. В конце концов, скакать галопом никто не собирался.
Надев джинсы, пришлось надевать водолазку. Куда затолкать метр подола от вышитой рубахи, которую носила под сарафаном, я не придумала. Через пару минут я выбралась из кустов во всей красе двадцать первого века.
– Ну как?
Конь и человек проявили солидарность. Они шарахнулись от меня оба. Правда, конь всё же быстрее человека, судя по тому, что Илья коротко взвыл и схватился за ногу.
– Девица в портах? – выдавил он из себя наконец и активно замотал головой.
– Ну что на этот раз? – слегка рассердилась я. – Ноги не сотру. А не нравится, так, может, не будем изобретать вело... седло и поедем как раньше? Хорошо же было.
– Не вольно, – снова мотнул головой богатырь, и я впервые заподозрила, что им руководит вовсе не страстное желание обучить меня верховой езде прямо здесь и сейчас.
– Что «не вольно»? – уточнила я.
– Девица в портах, – буркнул Илья, избегая смотреть мне в глаза. – Не по-людски это.
Мои подозрения переросли в уверенность.
«Значит, признаваться мы не желаем? – обозлилась я. – Ну, держись, латентный домостроевец!»
Прямо на глазах у опешившего Ильи я спокойно достала из сумки аккуратно сложенный всего пять минут назад сарафан и натянула его прямо поверх джинсов. Потом вытащила из седельной сумки, которую Илья ещё не успел пристроить на конягу, большой нож.
Илья вздрогнул и широко распахнул глаза. «Ага! Испугался», – обрадовалась я и распорола подол по бокам почти до пояса. Нож вернулся обратно в чехол на сумке, а я так же решительно подошла к ошалевшему не меньше хозяина коняге и через плечо глянула на Илью:
– Поехали?
ГЛАВА 4
На лице богатыря застыла странная смесь из ужаса и восхищения. Но мне было не то того, чтобы заниматься физиономистикой.
– Поехали, – подпустив в голос нетерпения, повторила я.
– Любушка... – замялся Илья.
– Или едем, или признавайся, в чём дело! – окончательно разозлилась я.
Если я и рассчитывала на чистосердечное признание, то сильно просчиталась. Илья с тем же непонятным выражением на физиономии подошёл, подсадил меня в седло и даже отрегулировал стремена, чтобы я действительно могла на них опираться. С трудом скрыв разочарование, я выпрямилась в седле и сказала:
– Только бегать не надо. Я всё же в первый раз на лошадь села.
Зубы клацнули в опасной близости, и я поспешно поправилась:
– На коня! Но если эта зверюга не прекратит попытки отщипнуть от меня кусочек, то быстро станет мерином!
Уж не знаю, как там обстояли у Ветра дела с пониманием человеческой речи, но на этот раз он меня точно понял. Коситься не перестал, но зубами больше не щёлкал.
– Так-то лучше, – проворчала я и даже похлопала понятливую зверюгу где-то между головой и копытами, в общем, куда дотянулась, там и похлопала.
А Илья вдруг положил руку мне на колени и прижался щекой к моему бедру:
– Любушка...
Тут уж настал мой черёд ловить отвисающую челюсть: к таким вывертам богатырского внутреннего мира я была не готова.
– Словно в соседнем дворе тебя нашёл, – долетело на грани слышимости до моих ушей.
Но выяснить я ничего не успела. Илья отстранился, закинул на плечо седельные сумки и, подхватив коня под уздцы, повёл прочь с поляны. Мне сразу стало не до вопросов – в седле бы удержаться, а не слететь вниз, позорно растянувшись на первой же кочке.
Через какое-то время я приноровилась. Илья действительно вёл коня медленно, и качало меня вполне умеренно. Пожалуй, даже когда мы ехали вдвоём, трясло посильнее. Особенно если, выбравшись на свободный от деревьев отрезок, Илюшка пускал Ветра рысью. Я даже рискнула оторвать одну руку от луки седла, в которую вцепилась на старте, и расправить изуродованный сарафан. Впрочем, больше никакие чудеса джигитовки я демонстрировать не осмелилась. Земля ещё была где-то там, внизу, недвусмысленно напоминая, что вредная коняга с удовольствием вернёт меня в её гостеприимные объятья, дай только шанс.
Илья заметно меня щадил. К обеду мы добрались только до деревушки, которую я ещё вчера видела на горизонте.
– Тут и пообедаем, – сказал он, ступая на широкую и пыльную деревенскую улицу.
Но вопреки его словам мы проехали одни ворота, други, третьи...
– Ты к знакомым идёшь? – не выдержала я.
– Нет, я никого тут не знаю, – отозвался Илюшка. – Кузню ищу. Чуешь, дымком тянет.
– А почему именно кузню?
– Так белый день на дворе, – пожав плечами, будто я спросила о чём-то общеизвестном, пояснил он.
– И что? – не унималась я.
– Белый день – хороший хозяин в поле. Дома одни старики да дети малые. Некому гостей накормить-приветить. А кузнец завсегда дома. Да и женка его. Село богатое, кузнеца и так прокормит. Нет ему нужды в поле спину гнуть.
– А... – глубокомысленно протянула я, откладывая в памяти новые особенности местной жизни.
По спине потянуло холодком, хотя в небе не было ни облачка. Об этой стороне жизни, отправляясь с Илюшкой, я как-то не подумала. Что если и мне надо будет... в поле? Что я там делать буду? Я и с Яговским-то огородом еле справилась и только потому, что сперва нагрузила Илью, а потом безотказных богатырей. А ну как мне самой за лопату придётся взяться? Уж я-то накопаю. Все сорняки окучу, а всё остальное выполю нафиг. Я же помидор от лопуха только по наличию красных помидорин отличаю.