Страница 14 из 54
Разговор распался на несколько тихих бесед. Блондинка снова завела какую-то заунывную песню. Кто-то снова взялся за веретено, кто-то за толстые деревянные спицы. Только Марья сидела сложа руки – видимо, прихватить с собой какую-то работу ей или не удалось, или не захотелось. Я потянула её за рукав:
– Ну их, болтушек этих. Лучше расскажи мне, как ты богатыря встретила...
– Ага! – тут же согласилась девица, кивнув на кучу сена в самом дальнем и тёмном углу – Пошли там посидим?
«Сейчас мне будут врать, – ухмыльнулась я, вставая. – Или очень-очень сильно приукрашивать».
Марья вытащила откуда-то большой кусок латаного полотна и, бросив на сено, приглашающе повела рукой:
– Садись. Яблоко будешь?
На яблоки у меня с некоторых пор была резкая аллергия. Поэтому я отрицательно мотнула головой и плюхнулась на сено. Девица устроилась рядом, с сомнением осмотрела сморщенный, явно прошлогодний плод и отложила его в сторону.
– Значится, дело было так. Послала меня мамка по воду. Младший ведро перевернул, паршивец. А погнали кого? Меня чуть свет подняли. Ну у мамки не забалуешь: встала да пошла. Не прибралась, ленты не повязала. С чего бы? Думаю: «Ну, кого я там у колодца встречу кроме сплетниц деревенских? И те спят в такую рань». Налила одно ведро, только за ворот взялась, а тут он... «Дозволь, говорит, девица-краса, коня напоить?» И за ворот. Р-раз...
Но что там случилось на «р-раз» я так и не узнала. Дверь распахнулась, и в проём сунулось что-то большое и мохнатое. Многоголосый визг прервал рассказчицу на полуслове. Каюсь, я и сама заорала, как резаная, увидев в полумраке такое чудо. Впрочем, испуг быстро сменился смехом. Неведомая зверушка скинула шкуру, оказавшуюся всего лишь лохматой шубой, натянутой на голову, и превратилась в обычного парня лет двадцати пяти. За его спиной на фоне неба мелькали ещё гогочущие парни.
В шутника под смех и прибаутки тут же полетели всякие предметы, включая сморщенные прошлогодние яблоки.
– Но-но! Вот дуры девки! Вы гляньте, кого мы вам привели!
Заводила ввалился в сарай, а следом за ним, сдержанно улыбаясь, вошёл... Илья.
ГЛАВА 11
Марья, тут же потеряв ко мне интерес, вскочила на ноги.
– А мы уже знакомы, – проговорила она, подходя ближе к корыту с лучинами. – Верно, Илья?
– Да?
Илюшка покосился на девицу с таким недоумением, что проснувшаяся было у меня в груди ревность быстро скончалась от смеха.
– Ага, – ничуть не обескураженно подтвердила девушка. – Я – Марья.
– Марья? Прости, но я тебя не помню, – покачал головой Илья.
– Ой, да... Тот ворот на колодце так скрипит, так скрипит... Вот ты имя и не расслышал, – закивала Марья, ловко отодвинув задом одну из девиц и ввинтившись между ней и Ильёй.
«Вот же настырная какая! – с долей раздражения подумала я. Впрочем, поведение Илюшки радовало. Обнаружив, что его обсели девки, он попросту встал и перебрался на другую скамью, к парням.
Марья и дочка старосты, внезапно оказавшись рядом, скривились так, словно уксусу на брудершафт глотнули. Я победно ухмыльнулась в своём углу и сдвинулась поглубже в тень. В этом не было особой необходимости. Илья сел чётко передо мной, широкой спиной загородив и без того не слишком яркий источник света. Но мне не хотелось, чтобы обиженная Марья вспомнила о моём присутствии.
Илья развесёлую компанию несколько разочаровал. О княжне говорить отказался, мол, негоже за спиной обсуждать, не по-людски это. Услыхав ненавистное понятие, я поморщилась. Где-то в глубине души меня задело, что богатырь ни словом не обмолвился ни о любви ко мне, ни о предстоящей свадьбе. «А лучше было бы, если бы тебя сейчас тут стали обсуждать, как породистую корову?! – я отвесила себе мысленную оплеуху. – Сама бы сейчас бесилась!» Оплеуха подействовала как-то половинчато. Злиться я вроде перестала, но хорошее настроение от удачного побега тоже куда-то испарилось.
Откровенно говоря, меня терзала банальная зависть. Мне сейчас положено тухнуть в душном шатре. А Илья спокойно гуляет по всяким посиделкам, и никто ему не указывает, куда идти «по-людски», а куда нет. Как никогда вдруг захотелось снова оказаться с Илюшкой на бесконечных тропках Буяна, подкидывать хворост в костёр и болтать сразу обо всём и ни о чём. Окончательно расстроившись, но понимая, что на глазах у дюжины потенциальных сплетниц открывать моё инкогнито явно не стоит, я принялась озираться, прикидывая, как незаметно добраться до выхода.
– Видала, каков? – зло фыркнула Марья, неожиданно плюхнувшись на сено рядом со мной. – Не помнит он...
– Ну, может, и правда забыл, – обтекаемо отозвалась я, надеясь, что злорадство в моём голосе не слишком заметно.
– Забыл, как же... Я-то помню, как он на меня смотрел. Девица, говорит, краса! А я ведь и неприбраная была совсем. И ленты не повязала. А кабы приоделась, так бы его как телёнка к жрецу и отвела. Вот как смотрел!
– Ну да, ну да... – с сарказмом протянула я.
Сарказм пропал втуне. Самовлюблённая деревенская красотка его даже не заметила.
– Вот. Ты это понимаешь. А эти! Поди им обскажи, отчего он сейчас такой гордый стал.
– И отчего же?
– Кто я и кто княжна? За ней, небось, князь столько злата в приданое отсыплет, что терем можно поставить. Два. Терема. Тут разом про всех красоток забудешь, будь та княжна хоть кривая, косая и лысая! Ну, до свадьбы так точно забудешь.
От подобных откровений меня перекосило. Невольно отодвинувшись от злобной девки, я холодно спросила.
– Как бы отсюда выбраться? Мне обратно пора.
– Думаешь, хватятся? – невнимательно отозвалась Марья, продолжая сверлить злым взглядом спину сидевшего перед нами Ильи.
– Могут и хватиться, – пожала плечами я и мстительно добавила. – Да и тебя тоже. Кто знает, когда твоя мать от соседки вернётся.
– Да не. Мамка от тётки раньше рассвета не выйдет. Всё красу свою вернуть пытается, дура старая, чтобы папаша на вдовицу с окраины не заглядывался. А ты что, сама обратной дороги не найдёшь, что ли?
– Найду, – буркнула я. Общаться с отвратной девицей окончательно расхотелось.
– Ну так и иди.
– Прямо так? – я кивнула на компанию сгрудившихся на лавке у входа.
– Верно. Илюшка же... Женишок наш княжеский, – кивнула Марья. Мою проблему она угадала, хоть и ошиблась с причиной. – Ещё расскажет потом невестушке, где её чернавки бегают.
– Что-то вроде того, – не стала вдаваться в подробности я.
– Ты вот что... – девица как-то хищно прищурилась, заставив меня напрячься. – Я тебе помогу. Выведу так, что и не заметит никто. Но и ты мне подсоби...
– Чем?
– Не хочу в деревне сидеть! Душа простора требует!
– Это в столице-то простор? – не удержавшись, усмехнулась я.
– А тут что? Коровам хвосты крутить?! – окрысилась Марья.
– Ладно, ладно... – пошла на попятный я. – Чего ты хочешь?
– Выбраться отсюда, – ухмыльнулась она. – Дай-ка мне свою ленту.
Не найдя подвоха, я стянула с косы ленту и отдала ей:
– Пошли.
– Ишь какая, – хмыкнула деревенская интриганка. – И жемчугами по краям изукрашена, и шитьё золотое...
– Как отсюда выбраться? – повторила я, заподозрив, что благодаря незнанию местных реалий опять совершила какую-то оплошность.
– Я к осени в стольный град приеду. Батька на ярмарку, ну и я с ним. Вот к тебе и зайду.
– В княжеский терем? – опешила я.
«Вот глупость получилась! Меня-то там к осени и близко не будет! Чёрт... Нехорошо вышло», – зашевелилась совесть. Впрочем, так же быстро и умолкла, потому что девица ещё не закончила.
– В княжеский, – кивнула она, воровато оглянувшись, хотя на наш угол никто не обращал внимания. – К тебе. С лентой твоей. А ты уж там похлопочи, чтобы меня при княжне чернавкой сделали.
– Интересно, как? – нахмурилась я.
– А это уж твоё дело, – в полумраке блеснули белые зубы. – Или я княжне служить буду, или расскажу ей, где её чернавки по ночам бегают.