Страница 18 из 50
— Ты в школе брейк мочила?
— Ага, брейк мочила, — повторила она и самоиронично замотала головой. — Сейчас в это трудно поверить, но да. Было время, когда я танцевала нижний брейк.
Не знаю, зачем, но мне почему-то хотелось быть остроумным. Жутко захотелось пошутить. То ли чтобы вырасти в ее глазах как компаньон для разговора. То ли чтобы снять свое внутреннее напряжение. Но я пошутил.
И вышло это не очень.
— Так это потому ты в инвалидном кресле?
— Э… — нахмурила Тома свои тонкие от природы брови. — Прости? О чем ты?
Я начинал понимать, что промахнулся. Моя шутка не зашла. Юмора не поняли. И теперь придется объяснять, что я имел в виду, когда сказал "это".
Черт. Как же жаль, что нельзя все отмотать. Сделать вид, что ничего такого не было.
О чем мы там говорили перед моей шуткой? О школе. О бывшем бойфренде. Лучше бы она рассказывала о своих парнях, чем я пытался шутить при женщине.
— Извини. Это была такая шутка.
— А. Я поняла. — Тома прикусила нижнюю губу и выключила газ под туркой с кофе. — Уже заварилось. Сейчас немного подождем и будем пить. Ты не спешишь?
— Слушай, это была просто шутка.
— Да, я поняла.
— Нет, я серьезно. Не умею шутить.
— Ну почему же. Было смешно.
— Смешно как раз не было. Ты не смеялась. И даже смысла моих слов не поняла.
— Ты пошутил, что… — задумалась Тома, прокрутив в голове сказанные мной слова. И… внезапно до нее дошло, что я вкладывал в тот анекдот. — А! Ты имел в виду, что я в коляске, потому нижний брейк танцевала активно?!
— Д-да… — выдавил я из себя с искаженной улыбкой. — Так все и хотел сказать.
— Это смешно. Правда.
— Серьезно?
— Да, конечно. Ржака. Ты юморист.
— Я дурак.
— Ты не дурак. Ты просто пошутил.
— Лучше бы я промолчал.
— На самом деле я люблю тебя слушать.
Она налила мне горячего кофе. Придвинула сахар, но я не взял. Пью просто черный. Несладкий. И дома, и в кафе. Везде. Люблю простоту. Она меня всегда очаровывает.
Ну или, может, этот кофе такой же простой и беспонтовый, как я сам?
— М… — вырвалось у меня само собой, когда сделал первый глоток. — А вкусно.
— Угу.
— Терпкий такой. Слегка кислинка чувствуется под языком, когда проглотишь… Ты колдунья. Хорошо пошло. Я рад, что заскочил к тебе на чашку.
— И я тоже рада, — улыбалась Тома в свете солнца. Оно пробивалось сквозь ажурную занавеску и ложилось красивым узором на лицо, ее плечи. Слегка обнаженную сверху грудь.
Я снова туда глянул. Ненарочно. Просто так получилось. Глаза так и тянуло глянуть хоть разок. Декольте притягивало взор, хоть ты тресни. Вчера такого не было. Она ведь сняла пуховик. Сидела передо мной — такая нежная и мягкая.
Черт. Мне кофе по шарам ударило.
— Так значит, этот твой приятель-бариста…
— Жорик, — подсказала Тома.
И я удивился.
— Жорик?
— Ага.
— Серьезно?
— Да, а что? Его так зовут. Такое имя.
— Бариста Жорик? Это же не звучит…
— А по мне так очень даже звучит, — защитила своего экса Тамила.
Впрочем, может, он и не экс вовсе. Вполне возможно, они поддерживают связь. И видятся не только ради кофе. Бойфренды бывшими не бывают, это уж точно. Надо выведать всю подноготную этого порочного союза.
— Ну ладно. Тебе видней.
— Моей маме тоже его имя не нравилось.
— Согласен с твоей матерью. Она вас не пыталась развести?
Я опять шутил. Хотя и понимал — лучше молчать и дуть на горячий кофе.
— Нет. Это сделал Денис.
На этом месте я нечаянно поперхнулся. Вышло очень глупо. И несерьезно. Хотел спросить, кто такой Денис. А на деле будто всполошился, что БЫЛ ЕЩЕ И ДЕНИС. Словно мне не все равно. Не "по барабану", как сказал ее малой. Блин. Так и не узнал ведь его имени.
— Все нормально?
— Да. Я просто… кхм… поперхнулся.
— Денис отбил меня у одноклассника, когда я пошла в универ. Любовь на расстоянии не выдержала проверки реальностью. Я влюбилась в козла. Как потом оказалось.
Я отложил дымящуюся чашку и взглянул в окно. Начинало проясняться. Не на улице — там и так все было ясно с самого утра. Нет. Прояснилась история с отцом Неандрюши. Ее зеленоглазого мальчугана. Виновника всей этой немыслимой драмы.
— Это он отец?
— Угу, — кивнула Тома, точно так же смотря в окно. И попивая кофе. — Биологически — да. По документам — да. Но для меня он умер. Пусть живет как хочет.
— Так вы развелись?
— Да, я разведена.
Мне стало вовсе жарко. Я снял пиджак и повесил на спинку стула. А когда опять повернулся к Томе лицом, то заметил, как она украдкой смотрит на мою грудную клетку. В тонкой шелковой рубашке.
— Рубашку оцениваешь?
— Ага. Хорошая. Мне нравится. Качественная. И материал хороший. Чистый шелк. Кайфую от таких.
Она проятнула ручку и погладила меня по бицепсу. Были странные ощущения. Я не мог понять, что ее привлекает — мое тело или ткань, из которой пошита одежда на этом теле. В любом случае было странно. Но приятно. Думаю, мы оба получили в тот момент долю удовольствия. Я — от ее прикосновений. Она — от качества шелка.
— Ну и что потом Жорик?
— А что Жорик? — переспросила Тома. — Жорик тут ни при чем.
— Он тебя не пытался потом вернуть, когда узнал, что ты рассталась с мужем?
— Ты шутишь? — махала она головой. — Жорик ведь не слепой. Зачем ему сдалась калека?
— Не надо так говорить. Ты не калека.
— У Жорика семья. Жена и дети.
— О, — осознал я вдруг, что зря так ежился на Жору. Он не холостяк. А самый обычный бариста-семьянин. Да еще и не самый обеспеченный, понятное дело. И ничего. Ему это не помешало завести семью. Пока я тут переживаю, что "всего лишь" прикупил себе активы на одну-единственную нефтебазу. И ведь кайфуют люди от нормальной жизни. — Значит, Жорик женатый человек?
— Да. У него двое деток. Мальчик ходит в детский садик. А вот девочка — она ровесница Ромы.
— Ромы?
— Ну да. Она учится в параллельном классе. Ромка в пятом "А", а Жорина дочурка — в "Б".
До меня наконец дошло, что Рома — это сын. А то я первые пару секунд решил, что у нас еще и некий Рома присоединился к Жоре и Денису. Хоть бери их в блокнот уже записывай. Ну и насыщенная была юность у Тамилы. Много успела. Парни так и вились у ног. Впрочем, как ей это помогло сейчас? Где они все?
— Жорик тебе помогает?
— Да, у нас с ним как бы бартер.
— В смысле?
— Я для его постоянных клиентов шью игрушки мягкие — он их дарит бесплатно на дни рождения.
— Нарабатывает лояльность.
— Ага. Такой вот маркетинговый ход.
— Умно. Надо и нам так поступать, — подшучивал я, опять говоря не в попад. — Хотя я снова глупость говорю. У нас серьезные компании. Куклы будут неуместны. Прости.
— Ну да. А вот у Жоры это дело идет, люди это любят. Для меня это несложно — сшить из остатков ткани что-то милое. А Жора мне за это кофе отгружает.
— Тоже из остатков? — улыбнулся я и в мыслях уличил баристу в жлобстве. Платит девушке (своей бывшей возлюбленной, между прочим) ворованным кофе, который остается из-за системного недовеса. Если бы я узнал, что у нас на базе кто-то так барыжит — уши бы оторвал. Утопил бы в резервуаре, ей богу. — Хитрый твой Жора. Хорошо устроился.
— Ну а что ты думал? Все как-то крутятся, выживают. Не всем ведь бизнесменами быть и большими директорами. Вот я просто шью одежду и куклы. А Жорик — подгоняет мне кофе в зернах. Так и живем.
Я выдохнул и посмотрел себе в чашку. На донышке осталась только гуща. Это был реально очень и очень добротный кофе. Отдаю ему должное — этому Жоре — напиток хорош. Особенно в такой компании.
— Так, ладно, — взглянул я на время. Наручные часы говорили, что я задержался. — Думаю, что мне пора уже отчаливать.
Карточку отдал, оскомину сбил. С женщиной побеседовал на светские темы. Выслушал пару историй о ее бывших парнях. Думаю, что этого хватит.