Родишь мне сына

— Это колечко. 

Его ответ был прост и лаконичен. Я понимала, что мы не на церемонии бракосочетания. Не в загсе. Нас никто не венчает. Но у меня еще никогда не было колец — только в детстве. Девчачьи. Из пластика. А это было настоящим. Не из пластика. 

— Колечко? 

— С днем рожденья, малыш. 

Он сказал это и нежно коснулся моих губ. Такой легкий теплый поцелуй. Я даже не шевельнулась — сидела за столом с разомкнутыми губами. Глаза широко раскрыты, я представляла, как это выглядит в реальном мире. Мы за столом. И это кольцо.  

Рука задрожала. Я словно боялась его потрогать — это колечко. Какое оно? Из чего? 

— Здесь камешек? 

— Это танзанит, — ответил Марат. — Он голубой. Как и твои глаза. 

— О господи, — не могла я сдержаться. Слезы капали на стол, и было страшно, что залью водой салфетку. Скатерть. Да и само кольцо. — Оно дорогое? 

Это был глупый вопрос. Потому что я знаю, что такое танзанит. Это "голубой алмаз". Его добывают только в Танзании, под самой высокой горой во всей Африке — под Килиманджаро. Такой большой красивый камень будет стоить как машина.  

— Для меня оно дорого. Но прежде всего как подарок тебе. А деньги... 

— Оно золотое? 

— Нет, — сказал он тихо. И мне на мгновенье стало легче. Не хотелось, чтобы он тратился на такое. Но потом Марат непринужденно добавил: — Оно из платины.  

— Что? 

— Когда я увидел эту модель на витрине, то сразу же подумал о тебе. Эти... изящные линии. В центре пронзительный голубой танзанит. А вокруг — красивая кованая веточка. Лоза. Украшенная бриллиантами... Я очень переживал, вдруг не подойдет. Вдруг не угадал размер. Пришлось перестраховаться и снять незаметно мерку, пока ты спала... Но все равно не был уверен... Оно ведь хорошо сидит? 

— Оно превосходно, — катились по щекам слезы.  

Я их даже не вытирала. Просто гладила кончиком пальца всю эту красоту в виде веточки с алмазами. И округлый танзанит, который держали по краям четыре крохотные лапки из платины. Оно невероятно дорогое, вне сомнений. Это самый роскошный подарок в моей  жизни. И когда Марат сказал, что главное ждет в ресторане, он не соврал. И правда было шикарно. Просто на словах не передать, как я была шокирована.  

А потом он просто взял и спросил: 

— Ты выйдешь за меня? 

Бывают моменты в жизни, когда ты не сразу понимаешь слова. Они кажутся простыми, но когда задуматься о смысле... Ты просто не веришь. Трясешь подбородком, мотаешь головой в патологическом неверии. Тебе реально не верится, что это правда. Что они прозвучали — эти самые слова. Вот прямо сейчас. 

— О господи! — вскрикнула я буквально навзрыд. — Господи! Боже, Марат... 

Он только что предложил мне выйти замуж!  

Это было предложение руки и сердца. Мгновенье назад мне предложили стать женой. Предложили то, о чем я могла только мечтать в своих самых смелых фантазиях.  

Но это был не сон, не мираж. Марат только что сказал это вслух. И я...  

Само собой, я не могла отказаться. 

— Ты согласна? — повторил он свой вопрос. — Ты выйдешь за меня замуж, Лана? 

И ответ был утвердительным: 

— Да. 

Я сказала это через плотную ширму из пальцев. Которыми схватила себя за лицо и пыталась сдержать нахлынувшие чувства. Эти чувства... Все эти эмоции — они лились рекой в виде горячих слез счастья. Я просто плакала и плакала. Не могла никак сдержаться. А он обнимал меня, прижав к себе.  

Мне нужно было время, чтобы отдышаться. Чтобы прийти в себя и поверить, что я не сплю. Что это на самом деле. Мой двадцатый день рождения принес самый лучший подарок, о котором только грезит женщина.  

— Все хорошо? — гладил меня Марат по спине.  

А я кивала. Ничего не говорила — лишь кивала и ревела. Как ни пыталась успокоиться, слезы не прекращались. Меня как будто прорвало... 

— Простите меня, — подошел к нам администратор, — уже можно подавать? Или рано? 

— Пока рано, — отмахнулся Марат. — Дайте нам немного времени.  

— Боюсь, как бы все не остыло... 

Я взяла себя в руки. Не хотелось все испортить этими слезами. У меня еще будет много времени поплакать от счастья. Сделаю это дома. В ванной. Но не здесь. 

— Прости, что реву, — пыталась я вытереть лицо салфеткой. 

— Ничего... — убирал Марат прилипший волос со щеки. — Ты сейчас чувствительная. А тут еще я со своими предложениями... дурацкими... 

— Ха-ха-ха... — рассмешил он меня. — Ничего они не дурацкие. 

— Тебе виднее, малыш. Тебе виднее... Ну так как, пускай подают? Или пусть подождут? 

— Пускай подают. А я сейчас схожу и приведу себя в порядок... Умоюсь, высморкаюсь... 

— Давай я проведу, — взял меня Марат под руку.  

Но я отказалась от помощи. 

— Не надо, все нормально. Лучше скажи администратору, что мы готовы. А я до уборной сама доберусь. Я ведь тут уже все выучила. Просто вдоль стены — потом направо. Там даже надпись брайлем есть. Не беспокойся. 

Поправив кольцо, к которому еще не привыкла, я пошла к туалету. А Марат позвал к себе сотрудника ресторана, чтобы тот дал сигнал поварам. Мне не хотелось все затягивать и портить истерикой. Будто другие пришли сюда увидеть мое красное лицо и растертый салфеткой нос... Глаза, наверное, тоже покраснели. Со стороны можно решить, будто у нас не женитьба, а развод. Словно мы с Маратом поскандалили.  

Хотя в реальности все с точностью до наоборот. Я была в тот день безумно счастлива. Шатко шла и улыбалась самой себе, пока люди вокруг смеялись, веселились. Либо же напротив томно шептались и ждали, пока я пройду. Но в основном это были шумные беседы — о еде, о выпивке. Звучали анекдоты, звон бокалов. Кто-то праздновал годовщину свадьбы, кто-то — день рожденья, как и я. Люди громко говорили, называли друг друга по именам: Оксана, Коля, Марк, Богдан, Елизавета Павловна... Егор Петрович...  

И тут вдруг я услышала собственное имя: 

— Лана?! 

Меня обдало липким жаром. Он пробежал по телу от самых щек до кончиков пальцев на ногах. Этот звук — произнесенное имя — я так давно его не слышала.  

Меня так называл Марат. Так звал меня Володя. Но их голоса были другими — они мужчины. А меня в ту секунду позвала женщина. Причем не просто женщина. 

Это была моя мать. 

— Лана?! — повторилось это слово. Но теперь оно звучало так, словно сказала его я сама. Будто рядом, всего в паре метров, за столом, сидела я и смотрела на собственную тень. Которая выглядит так же, говорит точно так же. Но только я ее вижу, а она меня — нет.  

Это была Лена. 

Они оказались здесь обе. А рядом с ними — отец. Все семейство Николичей в сборе. Включая меня саму. 

— Мама? — выдавила я из себя первый раз за долгое время. — Папа?  

Я хотела подойти, но не знала, как быть. Вместо этого прижалась к стене и не решалась сделать шаг. Ни в одну из сторон. Я не хотела уходить, но и боялась собственной семьи. Кто они теперь? О чем мне с ними говорить? И стоит ли это делать вообще? 

Может, мне лучше вернуться и позвать Марата? 

— Лана, доченька!  

Ко мне подошла мама. Взяла руками за лицо, будто хотела разглядеть меня внимательней. Будто не была уверена, что это я — ее родная дочь. А затем обняла и прижала меня, как и раньше — когда мы жили все вместе. Были одной дружной семьей... 

Марат бы это не одобрил. Если он этого не видит, то скоро увидит. И у них будут проблемы. Серьезные проблемы. 

— Мам, нам не следует этого делать. Лучше мне уйти... Потому что если он увидит...  

— Боже, я так долго тебя не видела, малыш. 

Она гладила меня по щекам, словно всматривалась в глаза. Но они, как обычно, были опущены в пол. Я только слушала, вдыхала, представляла. Моя фантазия отвыкла от такого — мы не виделись уже почти полгода. 

Лена тоже подоспела. Обняла меня за плечи и повисла, как и мать. Не хватало только папы. Но и он через минуту встал из-за стола, чтобы подойти поближе. Отец взял меня за руку и просто погладил по ладони. Так он меня успокаивал с самого детства, еще когда я была зрячей и не могла уснуть поздней ночью. Чего-то боялась, мучила бессонница. Он просто приходил и начинал поглаживать ладонь.