Озорные рассказы

Единым пламенем зажглись их сердца, единые волшебные созвучия наполнили слух, и, сжимая друг друга в объятиях, в бреду той сладостной лихорадки, которая, надеюсь, вам известна, они забыли обо всех опасностях, подстерегавших Савуази и их самих, забыли о коннетабле, о смерти, о жизни, обо всем на свете.

Тем временем люди, стоявшие в дозоре у ворот замка, пришли доложить коннетаблю о приходе любовника и рассказали, что обезумевший от любви рыцарь не посчитался с выразительными взглядами, которые во время мессы и по дороге в замок бросала ему графиня, чтобы предостеречь его и спасти от гибели. Коннетабля они встретили на дороге к потайной двери, куда он направлялся с большой поспешностью, ибо стрелки, поставленные у набережной, тоже подавали издали сигналы, говорившие о том, что любовник вот-вот появится из сада.

И в самом деле, Савуази пришел в назначенный для свидания час; помышляя, как все любовники, только о своей милой, он не заметил графских соглядатаев и тихо проскользнул в потайную дверь.

Одновременное появление двух любовников и было причиной того, что коннетабль оборвал на полуслове дозорных с улицы Сент-Антуан, заявив им с властным жестом и непререкаемой уверенностью:

– Я знаю, зверь уже попался в западню.

И, подымая страшный шум, все ринулись к потайной двери с криками:

– Смерть ему!.. Смерть!..

Солдаты, стрелки, офицеры, сам коннетабль – все побежали за Савуази, внуком короля, и преследовали его по пятам вплоть до окон графини, и вопли несчастного молодого человека, выделявшиеся среди рева солдат, смешивались со вздохами и стонами страсти влюбленных, спешивших насладиться и объятых превеликим страхом.

– О боже, – прошептала графиня, бледнея от ужаса, – Савуази умирает сейчас из-за меня!

– Но зато я буду жить для вас, – отвечал Буа-Буредон, – и буду почитать себя счастливым, если мне придется заплатить за восторги любви той же ценой, какою он расплачивается сейчас за свое блаженство.

– Спрячьтесь скорее сюда, в шкаф! – вскричала графиня. – Я слышу шаги коннетабля!

И в самом деле, вскоре в покои графини явился сеньор д’Арминьяк, держа в руке голову Савуази; положив эту окровавленную голову на камин, он обратился к жене:

– Вот полезное зрелище, сударыня, оно научит вас соблюдать свой супружеский долг.

– Вы убили невинного, – отвечала, нимало не смутясь, графиня, – Савуази вовсе не был моим любовником.

И, произнося эти лживые слова, она гордо глядела на коннетабля, женским притворством и дерзостью так ловко скрыв на лице свои чувства, что супруг ее смутился, словно девица, испустившая неподобающий звук в многолюдном обществе; и тут ему вдруг явилась мысль, что он совершил непоправимое несчастье.

– О ком же тогда вы грезили нынче утром? – спросил он жену.

– Мне снился король, – отвечала она.

– Но почему же, мой друг, вы мне этого не сказали?

– Да разве вы поверили бы мне? На вас напал тогда такой лютый гнев!

Пропустив слова мимо ушей, коннетабль продолжал:

– А как же очутился у Савуази ключ от нашей потайной двери?

– Ах, откуда мне это знать! – отрезала она. – Да и хватит ли у вас уважения ко мне, чтобы поверить моим словам?

И, делая вид, что идет распорядиться по хозяйству, жена коннетабля повернулась на каблучках с такой легкостью, как поворачивается на ветру флюгер.

Можно представить себе, в сколь затруднительном положении оказались граф д’Арминьяк, не знавший, что делать ему с головой несчастного Савуази, и Буа-Буредон, который, боясь выдать себя нежданным кашлем, слушал, как граф, оставшись один, бормочет какие-то несвязные слова. Наконец граф дважды стукнул изо всей силы кулаком по столу и громко сказал:

– Ну, теперь, Пуасси, держись!

И он ускакал, а Буа-Буредон, переодетый в чужую одежду, с наступлением ночи исчез из замка.

О несчастном Савуази было пролито немало слез его дамой, сделавшей решительно все, что может сделать женщина ради спасения своего друга, а немного позднее пришлось ей не только его оплакивать, но и сильно пожалеть о своей потере, ибо, когда жена коннетабля рассказала обо всем случившемся королеве Изабелле, та освободила Буа-Буредона от служения своей кузине и взяла его на службу к себе, так была она растрогана стойкостью, мужеством и прочими достоинствами молодого рыцаря.

Что касается Буа-Буредона, то сама смерть вручала дамам его судьбу. Попав в милость к королеве, он стал весьма заносчив со всеми и однажды позволил себе непочтительно обойтись даже с самим королем Карлом – в один из тех дней, когда к несчастному безумцу возвращался рассудок, – и придворные, завидуя успехам Буа-Буредона, сообщили королю о том, что молодой рыцарь сделал Его Величество рогачом. В один миг Буа-Буредон был зашит в мешок и, как известно, сброшен в Сену неподалеку от переправы Шарантон. Нечего и говорить, что с того дня, как коннетаблю вздумалось столь опрометчиво пустить в ход кинжал, любезная жена его так ловко намекала на два убийства, совершенные им, так часто попрекала ими мужа, что сделала его мягким, как кошачья шерстка, и вертела им как хотела, направляя свою супружескую жизнь в желанное ей русло. Граф же неустанно превозносил свою супругу, называя ее женщиной честной и благонравной, каковой она и была в действительности.

Поскольку в книге сей мы должны, следуя правилам великих писателей древности, не только позабавить людей, но и дать им нечто полезное, преподать им поучение тонкого вкуса, я скажу вам, что главная суть настоящего повествования заключается в следующем: ни при каких, самых трудных обстоятельствах женщинам не следует терять голову, помня, что бог любви никогда не оставит их, особенно коли они молоды, хороши собой и благородного происхождения; засим повесть наша учит, что, отправляясь в назначенный час на свидание, любовникам не годится быть бесшабашными ветрениками, что им надобно вести себя осторожно и осмотрительно, дабы не угодить в какую-нибудь ловушку и уберечь себя от гибели, ибо после прелестной женщины самое драгоценное сокровище на свете – красивый молодой человек.

Тилузская девственница

[60]

Время действия: неопределенно.

Сеньор де Вален, хозяин славных земель и замка, что неподалеку от села Тилуза, взял в жены женщину тщедушную, и она по причине то ли приязни-неприязни, то ли охоты-неохоты, то ли здоровья-нездоровья держала своего мужа на голодном пайке, лишая сластей и ласк, предусмотренных всяким брачным договором. Справедливости ради надо отметить, что вышеозначенный сеньор был грязным вонючим мужланом, вечно гонявшимся за дикими тварями, и веселеньким, ровно закопченные стены. И для полного счета этот самый охотник дожил уже до шестидесяти лет, о чем он, правда, поминал так же часто, как вдова повешенного о веревке. Но что делать, коли природа, которая населяет нашу грешную землю созданиями кривыми, хромыми, слепыми и уродливыми, относится к ним с таким же почтением, как и к красавцам; она, подобно ткачам на гобеленной фабрике, сама не знает, что творит, и одаривает всех одинаковыми нуждами и падкостью на сладкое. Однако, как говорится, всякий телок находит свой хлевок, а с другой стороны, на каждый горшок найдется своя покрышка. И потому сеньор де Вален повсюду высматривал красивые горшочки, дабы их покрыть, и часто охотился не только на диких зверей, но и на домашних. Однако земля его на подобную дичь была не богата, а девственницу и вовсе было днем с огнем не сыскать. И все же, кто ищет, тот всегда найдет, и дошло до сеньора де Валена, что живет в Тилузе одна вдова-тонкопряха, владеющая настоящим сокровищем в лице юной девицы шестнадцати лет, которая вечно цепляется за юбку матери, а та глаз с дочки не спускает, ходит вместе с ней даже по воду, спит с ней в одной постели и заставляет вставать спозаранку и работать так, что они вдвоем каждый божий день выручают восемь солей. По праздникам мать водит дочку в церковь, ни на шаг от себя не отпуская, не позволяет ей словом перемолвиться с молодыми парнями, и никто даже пальцем не смеет дотронуться до ее драгоценной девицы. Однако времена настали тяжелые, вдова с дочкой уже еле-еле перебивались с хлеба на воду. Проживали они у своего бедного родственника, зимой им не хватало дров, а летом одежды, и уж долгов за жилье у них накопилось столько, что даже судебный пристав пришел бы в ужас, хотя эту братию чужими долгами испугать ох как непросто. Короче, пока дочь хорошела, вдова впадала во все большую нищету и влезала в долги в счет девственности своей дочери, подобно алхимику, рассчитывающему на свой тигель, в котором он плавит все подряд в надежде получить золото.

60

Тилуза – маленькое село к югу от замка Саше, где в октябре 1831 года Бальзак работал над первым десятком «Озорных рассказов» и где сейчас находится музей Бальзака. Саше расположен к юго-западу от Тура, на берегу Эндра.