Волчица для Шакала

Пять лет назад.

Я часто чувствовала себя неважно. Кружилась голова и начинало резко тошнить. Первое время списывала все на стресс и волнение после побега. Меня еще не до конца отпустил страх, хоть Калинин и увез меня далеко от России.

Каждую ночь я видела во сне Одаевского. И все ждала, что Шакал вцепится мне в горло, чтобы задушить собственноручно. Но он смотрел и не трогал. Просто смотрел. И от его взгляда, в котором читалась невыносимая тоска, меня начинало тошнить.

Проснувшись, я бежала к унитазу опорожнять желудок. И все бы продолжалось так и дальше, если бы однажды Калинин не потащил меня в больницу. Его не на шутку обеспокоил мой болезненный вид. Врачи меня осмотрели, взяли кровь на анализы и установили беременность сроком шесть недель.

Я даже переспросила несколько раз, не веря в происходящее. В свои девятнадцать я никак не планировала становиться матерью. Меня больше волновали планы по возвращению себе былого статуса. Только Одаевский и тут решил все усложнить, оставив мне напоследок частичку себя.

Из больницы я вернулась в крайне подавленном состоянии. Совсем не так я планировала свою свободу. Зато Калинин радовался так, будто это его ребенок. Он всю дорогу домой рассуждал о том, что теперь будет следить не только за тем, как я осваиваю обучение, но и за моим питанием.

А обучение он устроил мне нешуточное. Будто, таким способом рассчитывал возместить все годы, когда его не было рядом. В планах мужчины было за год вложить в мою голову все необходимые знания, чтобы я смогла сама управлять бизнесом.

– Вероника, – говорит Калинин. Мы находимся в доме, который он арендовал для нас. – Ты должна выйти за меня замуж.

– ЧТО?!?

Он спятил?! Я не могу выйти замуж за собственного отца. Сам же показывал мне тест ДНК.

– Не паникуй, я объясню, – говорит мужчина примирительно.

Он выдохнул, прошелся по комнате. Остановился напротив меня и посмотрел в глаза.

– Я умираю, Вероника, – сообщает он неожиданно.

– Это шутка?

– Нет. К сожалению, это не шутка.

Меня снова затошнило, но усилием воли я сдержала рвотный позыв.

– Послушай меня внимательно, пожалуйста. – Калинин снова прошелся по комнате, опять остановившись напротив меня. Только спустя время я привыкну к этой его манере бродить так в моменты сильного волнения. – Я болен, Вероника, это очень серьезно. И, боюсь, неизлечимо. Врачи дают мне не больше года.

– Но тут же есть хорошие докктора? Ты не хочешь лечиться? – мне не верится в происходящее. Не успела я еще прийти в себя после новости о беременности, а тут такое.

– Врачи не всегда могут помочь. Я давно нахожусь на лечении, но болезнь прогрессирует. Сейчас не об этом, дочь. Я хочу сделать тебя наследницей, Вероника. Ты – мой единственный ребенок. И скоро появится внук. Только вы должны унаследовать все, что мне принадлежит.

– Но ты же можешь просто признать отцовство? Зачем нужен брак?

– Подумай сама, – говорит Калинин. – Это будет фиктивный брак, только на бумаге. Но он решит много вопросов. Во-первых, после моей смерти ни у кого не возникнет вопросов относительно тебя. А во-вторых, у твоего ребенка будет отец, пусть и только на бумаге. Я дам ребенку все, что успею дать. А, когда меня не станет, он будет сыном Калинина, а не неизвестно кого. Или ты хочешь в свидетельство вписать Одаевского?

От одной мысли о Шакале у меня похолодели руки. Сердце екнуло, замерев на мгновение, а к горлу подкатил ком.

– Одаевский не должен знать о ребенке. – прошелестела одними губами.

Калинин снова заходил по комнате. А я уставилась в узор ковра на полу, размышляя над сказанным.

Что будет, если Одаевский узнает о ребенке? Он не оставит меня в покое. Нас не оставит. Он уничтожит меня. Растопчет. И отберет ребенка. Пусть я не планировала его, но он есть, мой ребенок. Он только мой, я обязана защитить его.

Нет, он ни в коем случае не должен узнать о моей беременности. А потом… потом будет поздно. И фиктивный брак с Калининым снимет все вопросы, если Одаевский узнает о том, что у меня есть ребенок. Этот ребенок будет только моим.

– Но… ты же мой отец? – озвучиваю вслух свою мысль.

– Да. Но об этом никто не знает, – тут же подхватывает Калинин. – Подумай, Вероника. Этот брак решит сразу несколько проблем. Я не настаиваю, детка, но, согласись, это выход. В любом случае… Мы поступим так, как решишь ты.

Я раздумывала над предложением Калинина неделю. И с каждым днем идея фиктивного замужества казалась мне все более логичной. Наконец, я озвучила свое решение, и нас расписали тихо и без приглашенных, в местном загсе.

Шло время, мое обучение протекало гладко. Чего не скажешь о беременности, которая выдалась непростой. Оказалось, что у Одаевского какая-то редкая группа крови, доставшаяся ребенку, не совместимая с моей. Из-за этого я частенько попадала в больницу.

Однако, несмотря на все трудности, когда подошло время, на свет появился Константин Калинин. Здоровый мальчик, до нелепости похожий на своего деда.

Странная штука гены, никогда не знаешь заранее, какая их комбинация достанется ребенку. Вот и я до первой встречи с сыном и предположить не могла, что сходство с Калининым будет таким явным. Сей факт не на шутку удивил меня, и безумно порадовал самого Калинина-старшего, который сразу признал мальчишку своей кровинушкой. И это несмотря на то, что я настояла на имени для ребенка, которое когда-то носил его главный соперник, отобравший у него любимую женщину.

Глава 6

Марк.

– Марк Альбертович, мы потеряли еще одного заказчика, – «радует» с утра пораньше Малиновский.

Уже не закрывая динамик рукой, я матерю финдира на чем свет стоит. Тот стойко выдерживает приступ моего гнева. А куда ему деваться-то? Он немаленькую зарплату получает, и терять свое место не хочет. А самое паршивое в этом то, что я четко осознаю, что, даже если все уплывает с молотка, Малиновский найдет себе теплое место. А вот мне придется туго.

– Как вы умудрились проебать уже третьего клиента за одну, мать вашу, неделю? – рычу в трубку.

– Я не понимаю, почему это произошло, – скулит Малиновский в ухо. – За двадцать лет моей практики такого не происходило никогда.

Сейчас меня мало волнует резюме моих сотрудников, и вообще, блять, не колышет, как один из лучших спецов отрасли не смог удержать клиента. Паранойя последних недель окончательно сожрала мой мозг, я повсюду вижу врагов. Кажется, что даже в багажнике моего автомобиля, прямо сейчас, пока я еду по шоссе, кто-то сидит и гаденько надо мной посмеивается.

Серега проверил всех брокеров, скупающих акции «Стройпроммаш», и ничего подозрительного не нашел. Совсем, блять, ничего! Я хожу по замкнутому кругу. И так продолжается уже не первую неделю, но все напрасно!

– А кто должен понимать? – ору в трубку. – Кто, мать вашу, должен все это понимать?!?

Сжимаю руль до противного скрежета, и еще сильнее жму на педаль газа. Автомобиль несется на бешеной скорости. Но это ерунда, по сравнению с тем пожаром, который уничтожает меня изнутри. Я не привык терять компании, еще и таким, сука, способом! Мне было бы проще, если бы удалось понять, кто эта тварь, что роет мне яму. Нет, уже, сука, выкопала! Проще набить морду паскуде, чем вот так ходить вокруг да около, и все это на пепелище одного из своих самых прибыльных когда-то предприятий!

– Марк Альбертович, – нудит в трубку телефона Малиновский, – я все проверил, и почти уверен в том, что заказчик с нами играл.

– ЧТО?!?

– Этот новый клиент, на которого мы потратили столько времени, всего лишь изображал заинтересованность.

– Чтобы в итоге нас кинуть?! Соображаешь, что несешь? Кому надо тратить столько времени на глупые игры?

– Тому, кто хочет вас разорить, – говорит Малиновский. – Я много раз вам говорил, что события последних месяцев – не простые совпадения. Вы же не хотели меня слушать!