Смерть в Кесарии

– Ну, вот… – Алекс продолжил после небольшой паузы. – «Интер» сначала занимался поставками в Россию продуктов питания. Ну там – супы «Осем», кофе, конфеты, прочие сладости. Апельсины. Потом – банковские операции. «Интер» – соучредитель совместной российско-израильской финансовой компании «Ари», – Маркин снова оторвался от записей. – Между прочим, компания недавно обанкротилась.

– Никогда о такой не слышал, – заметил Розовски.

– Да их там сейчас как собак нерезаных, – Маркин засмеялся. – Смотри программы российского телевидения.

– Смотрю, – сказал Розовски. – Что значит – обанкротилась?

– Объявила о своем банкротстве. Совет директоров исчез. Ну, там это часто бывает.

– Розенфельд был членом совета директоров?

Маркин помотал головой.

– Насколько я знаю, нет, – ответил он. – Он был только в числе учредителей. В самой деятельности компании участия не принимал. Хотя и дал ей свое имя в качестве названия.

– Зачем? – недоуменно спросил Розовски. – Он что, был очень тщеславным? Хотел увековечить свое имя для потомков?

– Не знаю. Может, дело в обстоятельствах личной жизни, я сейчас расскажу…

– Расскажешь, но сначала – о компании.

– Мне пока не удалось установить, кто выступал соучредителем с российской стороны, – Маркин замолчал.

– По России все? – спросил Натаниэль.

– Поставка медикаментов. Теперь – все.

– Понятно. Чем они занимаются у нас?

– Здесь, в Израиле, точный профиль компании определить трудно. Тут и автосервис, и сеть заправочных станций, и прочее… Переходим к руководству?

– Валяй, переходи.

– Президент фирмы, стало быть, Ари Розенфельд. Репатриировался в 1989 году. Уроженец Москвы. 42 года. Окончил Первый медицинский, работал врачом-терапевтом.

Разведен. Жена, Галина Соколова, живет в Москве. Врач-анестезиолог. Розенфельд регулярно переводил ей деньги.

– Много? – спросил Розовски.

– Когда как. От двухсот до пятисот долларов в месяц. В общем, немало. Для московского врача, во всяком случае.

Натаниэль кивнул.

– Дальше.

– Их дочь…

– Дочь? Есть еще и дочь?

– Да, Елена Соколова, студентка, живет в Москве, вместе с матерью. 21 год. Когда я говорил о том, что имя компании он дал по личным причинам, то имел в виду ее.

– В каком смысле?

Маркин немного подумал.

– Ну, понимаешь, – сказал он. – Чувство уязвленного самолюбия, желание произвести впечатление на дочь… Не знаю, это мне просто так кажется. Личная жизнь здесь, в Израиле, у него складывалась не очень. Новой семьей не обзавелся. Ну вот… Так мне, во всяком случае, кажется.

– Ин-те-рес-но… – протянул Розовски. – Знаешь о нем еще что-нибудь? Увлечения, привычки?

– Знаю только, что в Израиле он вел замкнутый образ жизни. Друзей, практически, не было…

– Не было или «практически не было»?

Маркин снова подумал.

– Не было, – твердо сказал он. И добавил после паузы – уже менее уверенным тоном: – Во всяком случае, мне неизвестны. Любовниц тоже не было.

– Или тебе неизвестны? – Натаниэль усмехнулся.

– Мне неизвестны, – Алекс засмеялся.

– Так… – пробормотал Розовски. – Что ж, это подтверждает…

– Что подтверждает? – спросил Маркин.

– Неважно, продолжай.

– Вице-президент компании – Моше Левински. Сейчас – исполняющий обязанности президента. Но, думаю, им же и останется. Других претендентов на этот пост нет.

– Что он собой представляет?

Маркин пожал плечами.

– Ничего особенного. Довольно бесцветная личность. Сухарь. Сорок семь лет, по образованию – юрист. В Союзе работал юрисконсультом на инструментальном заводе. Женат, имеет сына. Сын учится в Еврейском университете, на математическом факультете. Сейчас – в армии.

– Жена?

– Под стать мужу. На пять лет моложе. Женаты двадцать один год. Сейчас не работает.

– Это все? – спросил Розовски.

– Пока все. У меня же было только четыре часа.

– Пять, – поправил Розовски.

– Ну, пять. Что тут успеешь!

– Ладно, завтра продолжишь.

– Члены правления тоже?

– Что – тоже?

– Тоже нас интересуют?

– Я не знаю, что нас интересует, а что нет, – ответил Розовски, как давеча – Баренбойму. – Следовательно, интересует все и все. Выпьешь еще рюмочку?

– Давай, на дорогу.

Они выпили еще по рюмке, после чего Алекс сказал:

– Так что, прикажешь дожидаться до завтра? Или расскажешь сейчас?

– Ты о чем? – рассеянно спросил Розовски.

– О новом деле, которым мы занимаемся с сегодняшнего дня.

– Н-ну-у… – нехотя сказал Розовски. – Думаю, твоих дедуктивных способностей уже хватило на то, чтобы связать задание по сбору информации о компании «Интер» со смертью ее президента Ари Розенфельда.

– Хватило, – Маркин кивнул. – Самоубийство? Думаешь, в предвидении банкротства предпочел пулю в лоб? Зря думаешь, у нынешних бизнесменов такое не в ходу. Они, скорее, в другого пулю пустят.

– А я и не думаю, – так же нехотя ответил Натаниэль. – К тому же, никакого самоубийства нет. Есть убийство, весьма грубо и неумело инсценированное под самоубийство. Если об этом в газетах еще нет, значит, будет завтра. И потом: ожидание банкротства – пока что это твои домыслы. Лопнула компания в России. Мало ли! Это еще не говорит о состоянии финансов самого Розенфельда. Или у тебя есть другие данные?

– Нет у меня других данных.

– Вот то-то.

– А какое отношение к этому имеет твой визит в страховую компанию? В «Байт ле-Ам»?

– А ты как думаешь? – в свою очередь, спросил Розовски.

– Думаю, покойный был у них застрахован.

– Правильно думаешь. Еще?

– Ну-у… видимо, на крупную сумму. Иначе бы они не всполошились. А тут – два дня трезвонили. Второй человек в компании, лично.

– По-моему, даже первый, – заметил Розовски.

– Что? А, ну тебе виднее… И чего же они хотят?

– В случае убийства они должны выплатить наследникам кругленькую сумму, – сказал Розовски.

– Это я уже понял, – недовольно произнес Маркин. – Какую именно?

– Два миллиона.

– Фью-у! – присвистнул Алекс. – Ничего себе! Именно в случае убийства?

– В том-то и дело. Вон, на письменном столе копия страхового полиса. Можешь прочитать.

Маркин только покосился на разложенные бумаги, но читать их не стал.

– Кому?

– Жене, – коротко ответил Натаниэль. – Бывшей жене.

– Вот оно что… – Маркин замолчал, обдумывая услышанное. – И чего же они хотят от тебя? Чтобы ты нашел убийцу?

Розовски медленно покачал головой.

– Вовсе нет, – сказал он с нехорошей усмешкой. – Они уже нашли убийцу. Теперь они хотят, чтобы я нашел доказательства. Они абсолютно уверены в том, что убийство организовано бывшей женой Розенфельда. Рука Москвы, так сказать.

– А ты?

– Что – я?

– Ты думаешь иначе?

– Никак не думаю. Просто не люблю, когда мне объясняют, что я должен делать и как. И что я должен думать – тоже.

Маркин некоторое время смотрел на шефа, ожидая продолжения. Продолжения не последовало. Розовски полулежал в кресле, задумчиво глядя в потолок и явно не собирался посвящать своего помощника в подробности дела.

Маркин поднялся со своего места, подошел к книжному шкафу. Пробежал взглядом по корешкам книг. Задержался на фотографии Йосефа.

– Кто это на фотографии? – спросил он.

– Сын, – неохотно ответил Розовски.

– Живет с тобой?

– С матерью, в Бостоне. Учится.

– В университете?

– В иешиве.

– Понятно. Я не знал, что ты был женат, извини.

– Ничего.

Алекс снова повернулся к нему.

– А для чего ты поручил Офре просмотреть наши старые дела?

– Да, кстати, – не поворачивая головы, Розовски скосил глаза на помощника. – Она нашла что-нибудь?

– Не знаю, я ведь сразу за тобой уехал. Так зачем?

– Сам не знаю. Кажется мне, что фамилию Розенфельд я то ли слышал, то ли видел в нашем агентстве, – Натаниэль тоже поднялся. – А может быть, показалось. Знаешь, эффект «дежа вю». Приходишь куда-то – кажется, что уже был здесь. Слышишь имя человека – кажется, что уже слышал и даже знаком с ним. А на самом деле – ничего подобного, – он улыбнулся. – Дежа вю.