Хозяин пустыни

А тревожить Халиму, после того, как вчера грубо, жестоко и несправедливо обошёлся с ней, тем более, не захотел, как и видеть, разговаривать – тоже нет желания. Не готов извиняться, хотя, конечно, надо бы это сделать. И она сейчас так же занята: неукоснительно чтит и соблюдает обязательные для каждого правоверного мусульманина столпы Корана.

В данный момент все собираются в молельной комнате…

Ну а я, за прошедшие дни, к сожалению, упустил столь важный пункт и не совершил ни одного намаза. Может быть, за это наказан теперь? Поэтому всё происходит не так, к чему стремлюсь? – нужно исправляться и не забывать о том, что имеет значение.

Место, которое чаще всего использую для этих целей, находится неподалёку от замка, примерно в двадцати минутах ходьбы. Я предпочитаю уединяться.

Виды отсюда открываются потрясающие на вечные пески – губительные для непосвящённых и неопытных путешественников. Впрочем, ошибочно думать, будто здесь нет жизни: весной, например, можно наблюдать за зеленеющей травой и пением птиц, как ни странно, а ближе к лету, да, солнце выжигает всю растительность дотла, сменяясь рельефными перемётами, дюнами и барханами. Эту красоту стоит прочувствовать душой, чтоб полюбить раз и навсегда.

Не знаю, какими словами описать необычный эффект, но происходящие тут метаморфозы, это что-то невероятное… Приходя сюда и погружаясь в себя, сразу ощущаешь, как особая сила наполняет тебя мощной энергией, словно завихрения воздуха концентрируются вокруг тела и, проникая внутрь, освобождают от тягостных мыслей, и тогда наступает просветление в сознании.

Когда-то это место облюбовала Фатима, даже раскинула шатёр для удобства, где иногда живёт отшельницей и может неделями пропадать, не возвращаясь в мой дом, и, как выражается сама, «зализывает раны» здесь. После того, как она пользуется своим даром, к чему относится как к проклятью и не скрывает этого, то нередко потом хворает. И если остальным людям помогает с лёгкостью, то с собой сложнее справляться, все болячки забирает и пропускает через себя, из-за чего давно превратилась в старуху. Хотя, по факту, целительница совсем не старая, по возрасту в матери мне годится, что несравнимо с тем, как выглядит внешне – седовласая сморщенная ведьма, кем её все считают и опасливо обходят стороной.

«Интересно получается… оказывается, у нас много общего… я тоже незаслуженно попал в список безжалостных чудовищ» – а Фатима неплохой человек, точно знаю. Просто другая…

В одном никак не разберусь и не пойму: вот зачем ей понадобилось вмешиваться туда, куда не просят? – вносит смуту, наговаривает на Диану, заподозрив в ней угрозу… Назвать это предательством не могу до тех пор, пока не выясню истинные причины такого поведения и обстоятельства, напугавшие целительницу и заставившие действовать за моей спиной, предпринимать попытки повлиять на ситуацию. А если она честно расскажет обо всём, признается и покается, то я прощу. Всё равно не выгоню, ведь идти старухе некуда – несчастная женщина, потерявшая семью и похоронившая единственного ребёнка.

Посмотрим, что ждёт в итоге. Нас всех...

Глава 27

Меньше всего хотелось пересекаться с Халимой, да ещё с утра пораньше, но, вернувшись домой, я встретился с женой в холле – сразу, как только вошёл. А, судя по тому, как она спешно кинулась в мою сторону, то ждала именно меня.

«И что же ей понадобилось?» – вряд ли рассчитывает на извинения за несправедливое грубое обращение с ней, и, я уверен, не заикнётся об этом. Жаловаться тоже не станет, как и намёков делать не будет, насколько обидно и больно ни было. Ни разу претензий не предъявляла, не ставила свои интересы выше остальных, никогда для себя ни о чём не просила, не оспаривает и соглашается с моими решениями, принимая любую ситуацию как данность.

Вот и сейчас промолчит…

Идеальная жена, с точки зрения порядка во всём, комфортных внутрисемейных взаимоотношений, вложенных родителями ценностей и грамотного подхода к мужу: мозг не выносит, слушается, говорит мало, вопросы задаёт редко, ко мне не лезет и старается по пустякам не тревожить, а дети – единственные, кто по-настоящему важны для неё и волнуют.

С одной стороны, это хорошо – та выдержка, понимание и чувство собственного достоинства, чего у неё не отнять, безусловно, заслуживают уважения и являются образцом воспитания; а с другой – на фоне её мягкого покладистого характера сравнения явно не в мою пользу. Да, завидую подобному умению тонко находить контакт с людьми и сглаживать конфликты, если таковые имеются. Даже отвращение к самому себе усиливается за неподобающее для мужчины поведение.

Невольно представил печальный сценарий развития событий и необратимые последствия… Если бы примерно так же я обошёлся с Дианой и начал бы применять жёсткие меры воздействия, желая подчинить девушку своей власти без малейшего права голоса… то тогда, кроме презрения, едва ли добился бы чего-то, а она окончательно отдалилась бы, а в результате возненавидела бы…

Главное – вовремя осознать. Есть надежда и шанс исправить промахи, не всё потеряно. Теперь только от меня зависит дальнейший исход.

– Саид… – приблизившись, Халима почтительно склонила голову, при этом избегает смотреть в мои глаза – то взглянет на доли секунд, то отвернётся. И, как показалось, чувствует за собой вину.

«Неужто, из-за моего мерзкого поступка или того, что я разозлился?» – в основе чего опять лежит страх остаться без дочерей, в случае развода. Перемены её пугают гораздо больше чем участь нелюбимой жены и одинокого существования в будущем, когда девочки вырастут и выйдут замуж. Поэтому терпит и мириться с реальным положением дел, лишь бы не потерять единственный смысл в жизни.

«Раскаиваюсь ли я?» – громко звучит, конечно, хотя замысел отражает моё состояние. Стыдно, не отрицаю.

Признавать ошибки открыто – крайне трудно, а изображать непринуждённый вид, будто ничего не произошло, тоже неправильно. Несмотря на то, что возникает противное ощущение, словно приходится ломать себя, идти против устоявшихся принципов, ведь воспринимаю это как оскорбление и унизительный жест. Не привык к подобному формату общения с прекрасным полом. Даже если тысячу раз не прав, то проще проигнорировать недовольства и не вникать глубже в чужие душевные терзания. Женщины без напоминаний должны знать своё место.

Но отношусь к ним по-разному…

Двойные стандарты, противоречия и крайности…

Впрочем, так было всегда, с весомой разницей – сейчас есть кем дорожить. И, что касается моей Жемчужины, всё иначе, с точностью наоборот – испытываю слабость, одержимость и болезненную необходимость. Перед ней не могу устоять, готов рухнуть на колени и умолять о любви.

– Тебе что-то нужно? – я обхватил лицо Халимы за подбородок и приподнял, чтоб взглянула на меня.

– Как самочувствие Дианы? – с нескрываемым беспокойством спросила. – Хотела навестить её, справиться о здоровье… а твоя комната заперта… там подозрительно тихо… я испугалась… – как всегда, она думает обо всех, кроме себя, а если к кому-то привязалась, то проявляет максимум внимания. Причём, не жертвует собой, не ущемляет свои интересы и желания – просто натура такая, у неё это легко и естественно получается, без ложного притворства и не через силу.

«Вот у кого стоит поучиться некоторым вещам…» – хотя заняться собственным перевоспитанием довольно проблематично. Люди не меняются? – меняются, но это неимоверно сложно.

– Диана крепко спала, когда я уходил, – «видимо, до сих пор не проснулась». – Ни о чём не переживай, – мысленно поблагодарил жену за заботу.

– Моя помощь требуется? – тут же предложила с осторожностью.

Не сомневался в инициативе с её стороны.

– Да, надо помочь ей поесть, она ещё слаба. Пусть приведёт себя в порядок, и проследи, чтобы оделась соответствующе. Скоро врач приедет, – я убрал свою руку от лица жены. Залез в карман штанов, достал ключи от спальни и протянул их Халиме.

– Хорошо, – кивнула.