Страница 49 из 95
— Да чего время терять, можно сразу в сумку.
— А ты унесешь, допустим, тонну?
— Сколько⁈
— Ну я точно не взвешивал, но там очень много.
— Ну да… правильно мыслишь… чего по чуть-чуть издали таскать, от этого ботинки быстрее изнашиваются…
— Я подумал о том же.
— Прости, забыл, что ты величайший император нубов. И да, император императора точно примет без задержек.
В приватную беседу неожиданно вмешались:
— Приветствую вас, господин… гм… Пузырь. Не могли бы вы, прежде чем отправляться далее по своим делам, уделить мне немного времени.
Обернувшись, Рос узрел игрока человеческой расы. Гипертрофированные азиатские черты внешности выглядели странновато при высоком росте и непомерной ширине плеч, но каждый выбирает себе такую внешность, какая ему по душе, так что это далеко не самый необычный случай.
Ну улицах больших городов зачастую не протолкнуться от попрошаек, но незнакомец очень уж с намекающей паузой обратился к Росу по фальшивому нику. Будто показывает, что прекрасно знает какова истинная суть собеседника.
— Кодими⁈ Ты кто такой⁈ Мы тебя не знаем! Свалил отсюда бегом! — бойкий Цифра сходу перешел в наступление.
— Успокойте вашего друга… эээ… Пузырь. Или к вам лучше обращаться как-нибудь иначе? Например, по-настоящему.
— Цифра, помолчи.
— Чего? Ты его знаешь?
— Впервые вижу, но, думаю, придется уделить время.
Кодими кивнул:
— Нам надо серьезно поговорить. Пойдемте, тут рядом очень удобное местечко. Там нас никто не подслушает.
Рос, мягко говоря, не слишком разбирался в современной поэзии, но по поводу этого стихотворения, по его мнению, правильным будет всего лишь один вердикт: редкостная по своей несообразности графомания. Или если обратиться к медицинской терминологии — алкалоидный бред обкуренного сознания.
Впрочем, в здешнем антураже даже такой бред выглядел эффектно за счет обстоятельств преподнесения. Антураж прощал многое. Столичные любители поэзии не просто так выбрали этот сад для декламации своих произведений. Здесь весьма подходящие условия для игры на публику. Во-первых — много разнообразных цветов, запахи от них просто одуряющие, возможно даже с наркотическим эффектом, потому что картинка начинает плыть уже после пары вдохов. Во-вторых — сотни скамеек из белого мрамора и ценных пород древесины, которая добывается несчастными игроками-нулевками в опасных тропических дебрях. Так что здесь есть где разместиться зрителям и коллегам по перу. И, наконец, самое главное — третье: высоченная арка из сиреневого камня, по обеим сторонам которой закрученными внутренностями витой раковины спускаются оригинально устроенные пандусы. По ним можно без труда забраться на высоту девятиэтажного дома, где, стоя на ветру, нести полную чушь для тех, кто смотрит на тебя снизу вверх, и они будут хлопать, потому что выглядит все очень круто.
Плюс ароматы от непростых цветов крайне пагубно сказывались на критических способностях.
— Что это за цветы? — спросил Цифра. — Я такие же хочу в горшке на своем подоконнике.
Кодими покачал головой:
— Они волшебные. Растут только в двух местах и нигде более. Первое вы сейчас видите, второе для широкой публики недоступно. «Лотос поэта», выведены личным садовником императора. Помимо всего прочего их аромат не дает скрываться тайному. Проще говоря, никто не может находиться здесь в скрытом состоянии. То есть невидимки не смогут подобраться к нам и подслушать.
— И правда удобное место, — кивнул Рос.
— Я знаю кто ты.
— Ты хотел сказать только это?
— Нет. У меня к тебе взаимовыгодное дело.
— И?
— Я дам тебе информацию, а ты за нее заплатишь.
— Мы не платим разным проходимцам, — вмешался жадноватый Цифра.
— Я бы предпочел разговор с глазу на глаз. Уважаю твоего друга, но он почти непричастен к некоторым твоим делам и к тому же сильно уязвим в реале. То, что он здесь услышит, может ему навредить, и уж на пользу точно не пойдет.
Рос, подумав пару секунд, кивнул:
— Цифра, если он скажет что-то, что тебе надо будет знать, я потом расскажу. А пока лучше посиди в сторонке.
— Как скажешь. Только не затягивай, а то от той ереси, что они несут сверху, голова распухнет, а она и без того у меня не маленькая.
— Хорошо.
Кодими подождал, пока Цифра не отойдет, и уставившись в одну точку, произнес:
— Меня когда-то звали Коди Митчеллом, я был сотрудником «Second World», отдел игровой аналитики.
— Почему звали?
— Ты Евгений Ростовцев, жертва несчастного случая на производстве. От твоего тела мало что осталось, но оно все же есть, ты все еще жив, и ты можешь называть себя так же, как в реале. А я это право потерял. Моего тела больше нет. Оно сгорело в то время, когда я находился в игре. Его вытащили из остатков капсулы, спасать было нечего.
— Соболезную. Ты, значит, тоже завис здесь.
— Не совсем. Ты в игре по своей воле, а я нет. Это была насильственная смерть. Меня убили, и убили ни за что. Ситуация была не рядовой, признаю, но я никогда не предавал корпорацию. Однако кто-то решил иначе, и это стало приговором. Приговором несправедливым. Просто поиск информации часто сопряжен с ее обменом, иногда при этом возникают неоднозначные ситуации. Я, Рос, один из тех, кто тебя искал тогда, в самом начале, после твоих первых подвигов. И я единственный, кто смог напасть на твой след. Потом с этим стало легче, мое открытие позволило разработать оптимальный алгоритм поисков. Но даже при этом ты все равно ускользал и, главное, мы ни на шаг не приблизились к ответу на простой вопрос: кто ты такой и что тебе от нас надо?
— И ты решил сейчас это выяснить? Вот так, напрямую? В лоб?