Страница 14 из 17
Глава 7
Глава 7
— Без волшебства, говоришь? — мрачно спросила Васька, осматривая глыбы льда, из которых нам было предложено сделать ледник.
«Ежели будет на то ваше желание» — так нам сообщила Годна. Желание-то было, конечно. Но вот сама процедура распила и доставки льда из сломанного овина старого Живки в нижний ярус подвала постоялого двора была сопряжена с трудностями.
На дворе стояло лето, но под старой соломой неплохо сохранился прошлогодний лёд. Про него нам сказал наш помощник на добровольных началах. Как его распилить? Быть может, наколоть на небольшие кусочки и сложить в холщовый мешок? Именно такую идею я выдвинула окружающим, но она была принята достаточно холодно.
— Температура тогда будет недостаточно низкой. И пельмени наши будут всего лишь охлаждённые, как рыба на снегу в Метро.
Я подумала, и кивнула. Надо пилить и складывать на солому, затем спустить всё это богатство в ледник, а после туда же убрать пельмени для замораживания. Даже теперь в нашем подвале весьма свежо, а уж с этим льдом и подавно температура будет, как в промышленном холодильнике. Вавула с Васёной отправились за телегой, дабы на неё складывать лёд. Я осталась в овине, нервно оглядывая пилу. Эдак мы точно будем две недели колупаться, распиливая ярко-голубые глыбы с мутными вкраплениями пузырьков воздуха и каких-то чёрных точек — крошечных песчинок.
С чего бы начать? Мои ладошки неожиданно вспотели. Вот где уж точно не помешал бы крайне ценный совет уважаемого Донатия. Я хмыкнула. Ну что ж. Когда-то придётся начинать работать самостоятельно. Я обтёрла ладони о передник, закрыла глаза для лучшей концентрации, и представила, будто тяжеленная пила в моих руках — нечто горячее, что может разрезать лёд без особых усилий. В голову лезла какая-то ерунда из «Универсального солдата», как тот самый солдат голяком расхаживал по гостинице в поисках льда… тьфу, глупость какая. Я снова закрыла глаза, и попробовала отрешиться от всех мыслей… только думать о том, как чудесно нам будет укладывать на телегу аккуратно расколотые куски льда… да что за чёрт!
Я открыла глаза, и от нервняка немного побегала по овину. Почему-то очень захотелось есть. И даже Васьки рядом нет. Некому подсказать очередное заклятие из Гарри Поттера. Я немного успокоилась, и опять закрыла глаза, снова представив, как горячая пила нарезала тот самый лёд. Да уж… вот у того же Гарри Поттера была волшебная палочка, у властных ведьм Алексея Пехова могущественные заклинания, а у меня⁈
Всласть заняться разоблачением себя, как никчёмной колдуньи, мне помешал тихий стук капель за своей спиной — большой овальный кусок льда был нарезан на более мелкие кривые куски, так что капало с мест срезов. Небольшой парок подсказывал, что здесь лёд испарился, до такой степени было горячим то, что его отрезало. Я внимательно посмотрела на пилу в своих руках — непохоже, будто надрезы были сделаны ей, так как она была с зубцами, а срез — гладким. С другой стороны, куски вышли кривоватыми, так что это могло бы быть моей работой.
Вдалеке показалась телега с гордо восседающей Васькой, так что я оставила свои размышления на потом.
Увидев дело рук моих, Васька сделала большие глаза, и сообщила подошедшему Вавуле о том, насколько я сильная женщина. Мол, я и коня на скаку, да и в избу запросто.
— Дом там построить, или сына родить — так и вовсе на раз-два — мечтательно сообщила Васька.
— Это она шутит — хмуро буркнула я нашему помощнику, который стал нехорошо к нам присматриваться — ледышка хрупкой оказалась, я только стукнула немного, она и пошла трещинами…
Полагаю, что мне не показалось, и напряжённость из глаз нашего кривого товарища ушла. Мы доехали на телеге до нашего места работы, стали с Васей шустро конопатить щели ледника, дабы сохранить нужную температуру, а Вавула, тем временем, перетаскивал лёд в наш «холодильник», оборачивая его соломой для лучшей сохранности. Когда мы уже готовы были свалиться с ног от усталости, работа была завершена.
Осталась самая малость — перетаскать все донатиновы заготовки вниз, и счесть работу завершённой. Тут уж нам вызвалась помогать и сама хозяйка, которая оставила заботу о постояльцах на свою родню.
— И когда только вы, девоньки, столько этих ваших пельменей наделать успели? — искренне удивлялась она.
Мы с Васькой переглянулись, и побрели на кухню. Так вот там, на всех доступных горизонтальных поверхностях, красовались дощечки с готовыми пельменями. Сам виновник гибели большей части наших нервных клеток восседал на подоконнике и всматривался в сторону открытых ворот постоялого двора — у нас вечером ожидалось прибытие небольшого каравана, так что хозяйка решила не утруждать себя открытием ворот.
— Ох, ти мнеченьки! Наказание мы моё! Чаво натворили опять? Колдунство было сильное, я его тотчас заметил. С тех пор вот, душа не на месте.
— А это уж ты, друг мой ситный, у Машеньки спроси — ласково сказала Васька, премило улыбаясь мне — ей захотелось ледышку расколоть, так что вот…
— Задержались мы тут, девоньки! Погостили, денюжку заработали малую, пора и честь знать… — задумчиво сказал Донатий, по-прежнему пытаясь что-то усмотреть в окне.
Наш вечер в качестве трактирных подавальщиц снова прошёл на ура. Годна признавалась, будто давно не видела такого количества посетителей, а всё мы — с пельменями своими, да и вообще… хозяюшки мы хорошие, нечего нам в деревне своей делать… она бы нам таких мужей справных нашла — залюбуешься! Во всём Родене таких по пальцам можно перечесть, но для нас, таких замечательных и милых девушек, она, так и быть, расстарается.
— Спасибо большое, дорогая Годна! — невнятно пробормотала Васька, одёргивая свой свитер — Ваше мнение очень ценно для нас. Мы подумаем…
Несмотря на то, что Васёнино обещание принять предложение «лучших женихов города Родень» было максимально расплывчатым, наша хозяюшка всё равно просияла, и заторопилась по своим делам.
Утром у нас на постоялом дворе был настоящий бедлам — приехал обещанный караван, так что работы заметно прибавилось. Мало того, что караванщики заняли все комнаты на постоялом дворе, и в его же хлеву, так они все очень хотели есть. Донатинов кулинарный шедевр в виде пельменей и тут пришёлся ко двору. Он раздулся от гордости, слушая похвалы, которые доносились из едального зала.