Страница 59 из 90
Глава четвертая
Мегер вошла на камбуз, привлеченная негромким и, надо признаться, вполне мелодичным пением.
Пела, разумеется, Лючия, и это неожиданностью для Мегер не было — она узнала голос девушки. Куда удивительнее было то, что пела Лючия на итальянском, на котором при Мегер никогда не говорила. Еще более странным оказалось то, что, напевая песню, Лючия готовила лазанью — огромную, для всего экипажа, она занимала весь противень. И самым неожиданным оказалось присутствие на кухне Уолра — крот, надев исполинских размеров фартук, раскатывал тесто, тихонько подвывая-подпевая девушке.
Надо сказать — очень мелодично подвывая. Можно было даже сказать, что они поют дуэтом.
Лючия наконец-то увидела Мегер и замолчала, смутившись. — Вы чудесно поете, кадет, — сказала Мегер. — Продолжайте, прошу вас. Я вам не помешаю?
Но Лючия явно была сконфужена настолько, что петь не продолжила. Только Уолр, хитро поглядывая на Мегер, продолжал мурлыкать мелодию.
— О чем эта песня, Лючия? — спросила Мегер, ощущая редкое для себя чувство неловкости.
— О любви, кажется, — сказала Лючия. — Я плохо знаю итальянский. Эту песню любила петь бабушка.
Уолр перестал мурлыкать и запел:
— У вас получился чудесный дуэт, — сказала Мегер. — Так это о любви?
— Не совсем, — отряхивая с лап муку, сказал крот. — Любовь, конечно, присутствует, поскольку итальянская песня без любви — что итальянская кухня без помидоров. Но в целом — об одиночестве. О том, что в бесконечности мира кто-то задумается обо мне, и я не останусь одинок. О том, что я стану лишь крошечной мыслью в безбрежном небе.
— Очень поэтично, — сказала Мегер.
— Я попросил любезнейшую Лючию приготовить что-нибудь итальянское, — продолжал Уолр. — Но только не спагетти. Спагетти слишком напоминает червей, а я хотел что-нибудь экзотическое. Мы сошлись на лазанье, только жаль, что в кладовой не нашлось свежей зелени, а кулинарный процессор выдает не слишком аппетитный шпинат.
— Я немного расклеилась, — сказала Лючия, посмотрев на Мегер. Теперь Анна заметила, что глаза у девушки были припухлые от слез. — Извините. Как-то неожиданно все. И что мы в другой реальности, и что мы… что наших двойников…
— К этому надо относиться как к философской проблеме, — жизнерадостно сказал Уолр. — Иначе и впрямь становится очень грустно. Но если мы понимаем, что это лишь одна из бесчисленных версий будущего, что мы здесь краткие гости, которые скоро вернутся домой, то становится легче. Правда, девочка?
— Правда, — сказала Лючия.
— Хочешь конфетку? — поинтересовался Уолр.
Лючия рассмеялась и сказала:
— Мне мама не разрешает брать конфетки у незнакомых!
— Очень правильная мама, — согласился Уолр, разворачивая фантик и бросая конфету в рот. — Но я знакомый. Может, все-таки конфетку?
— Фу, это ведь жучиный сок, я знаю, — поморщилась Лючия.
Уолр разразился довольным ухающим смехом:
— Это была шутка! Конфета из сладких корешков, вываренных в сиропе.
Он помолчал, перекатывая конфету во рту. Потом вздохнул:
— Хотя жучков из корешков не выбирают, это верно. И сироп делает медоносная тля… Ну что, тебе нужно еще тесто?
Лючия кивнула.
— Я пойду, — неловко сказала Мегер, выходя с камбуза. Зачем-то уточнила: — Посмотрю, как там мальчики.
В коридоре она минуту постояла, размышляя. Мегер знала себе цену — и как пилоту, и как учителю. К сантиментам она склонна никогда не была, но о кадетах заботилась искренне. Тем более неприятно было понимать, что чужой опередил ее и позаботился о девочке, которая, похоже, была на грани нервного срыва. Собственные переживания и заботы Мегер не оправдывали, она все-таки была куратором, а не только пилотом.
Вздохнув, Мегер отправилась на поиски Алекса. Психологическое состояние Тедди ее беспокоило в наименьшей мере: их юный системщик, по мнению Мегер, был самым здравомыслящим подростком на свете, от природы не способным на глупости.
К сожалению, в этом вопросе Анна Мегер ошибалась.
Весь вечер Ян пытался нарастить антенну. Вряд ли от этого стоило ожидать большой пользы, но за сегодня они не смогли поймать ни одной радиостанции — помехи забивали эфир. Ян стоял на крыше домика, осторожно переступая на скате, не хватало еще проломить доски и рухнуть внутрь, и с помощью длинной палки пытался забросить конец провода на самую вершину ближайшего дерева. Получалось не очень, но Ян был упорен. Наконец, с очередной попытки, ему это удалось — провод лег в развилку двух веток и крепко зацепился. Ян осторожно подергал провод, удовлетворенный результатом, опустил взгляд — и увидел подходящих к домику солдат. Их было чуть больше десятка, шли они не таясь, почти все навьюченные тяжелыми рюкзаками, оружие в руках держали лишь двое. Взгляды, которые солдаты бросали на Яна, были спокойными, но опасно равнодушными. Так смотрят не на друга, не на врага — на помеху. Форма на солдатах была своя, но сейчас это ничего не значило.
Ян сглотнул вставший в горле комок. И с отчаянным дружелюбием помахал рукой. Крикнул, нарочито громко, чтобы услышали в домике:
— Вечер добрый, люди!
Никто не откликнулся. Солдаты встали внизу, один жестом указал — «слезай», двое вошли в домик и через минуту вышли вместе с Адиан и подростками. Вели их вроде бы не грубо, но с тем же пугающим равнодушием.
Ян слез вниз по грубой самодельной лестнице, поискал взглядом старшего. Нашел — это был офицер с нашивками майора, в надвинутой по самые глаза зимней шапке. Лицо его показалось Яну смутно знакомым.
— Кто такие? — спросил офицер. На Яна он смотрел хмурясь, словно пытаясь вспомнить.
— Мирные крестьяне, — ответила Адиан.
Один из солдат стянул с головы Рыжа вязаную шапочку — видимо, тот надел второпях, услышав голос Яна. Сплюнул:
— У нас тут рыжий шкет, майор. Что будем делать?
Офицер продолжал смотреть на Яна. Потом вдруг спросил:
— Второй дивизион особого корпуса? Ракетчик? Ян?
— Господин старший лейте… майор Сарк! — выпалил Ян, тоже узнав офицера. — Да, это я.
— Дезертировал? — хмуро, но хотя бы с какими-то чувствами сказал Сарк.
— Никак нет, господин майор. Был демобилизован. Занялся крестьянством. — Ян вдруг понял, что лучше говорить начистоту. — Нехорошие у меня предчувствия были. Решил уйти подальше от городов.
— Почему парень рыжий? — спросил майор.
— Отец у него был рыжий. — Ян пожал плечами. — Парень наш. Что ж тут поделать… у нас в дивизионе тоже рыжих хватало.
Сарк вздохнул, провел рукой по лицу. Ян вдруг понял, что офицер безумно устал и едва держится на ногах.
— Это хороший солдат, ребята, — негромко сказал он. — Если говорит, что мальчишка наш, — значит так и есть. У всех своя судьба… Поставьте палатку, переночуем здесь.